По Невскому – приятно – в октябре,Когда дома еще не в серебре,А в бронзе грив запутались потокиИ тихий говор создает уют,И сливки в шоколаде продают,И быстро надвигаются потемки.Приятно, черт возьми, в такие дниВойти в тепло и, засветив огни,Перелистать забытые бумаги;Увидеть прошлое, как будто наяву,Открыть балкон, и, глядя на Неву,Вдруг удивиться этой черной влаге.Мосты висят. Быки ушли во мрак.Прохожий под зонтом… Одет во фрак?Ну, кто во фраке ходит по граниту?Никто. Но и никто не запретит.Стучит каблук, и шина шелестит…Что еще нужно русскому пииту? —Поставить чайник, запалить цветок,Представить мир, где ты не одинок,Допустим, Пулково, где всё в
тревожном гуле,Где твой багаж должны распотрошить…Но рейс отложен, можно снова жить,У стойки сидя на высоком стуле.Поэзия! мне стол не озаритьТвоей свечой, мне нужно говорить,Поскольку свет не в пламени, но в слове,И как бы ни была сильна свеча,Она слабее этого луча,Что скрыт еще, но вспыхнуть наготове.Не потому ли, Невским проходя,Я ощущаю в шорохе дождяТо слово, что придет ко мне во мраке,И, как в ночи высокая звезда(Вот только ждать мучительно – когда?),Проявится в кириллицыном знаке.И я смотрю на темную Неву,Несущую сквозную синевуПод черный мост, изогнутый вопросом,К балтийским шхерам, где на камне лосьТрубит зарю, а в глубине лососьСтановится и злым, и горбоносым.
«По Невскому – приятно – в январе…»
По Невскому – приятно – в январе,Когда дома в веселом серебре,А с бронзы грив отсвечивает инейСлюдой, и под зеленый светофорТолпа несет спокойный разговор,И день стоит, на удивленье, синий.В Фонтанке лед. Гостиный без лесов.Часы на Думе… Этот бой часов!Императрица в белом горностаеИ свежем платье из пяти колец.Суворов с новой шпагой. Молодец!Как быстрый сокол в голубиной стае.Художники! Им холод нипочем.Помадою рисуют. Кирпичом!У каждого по толстому карману.(Друян сказал, что так не может быть,Что на портреты очень трудно жить.Согласен, трудно, но менять не стану!)Матрешечники выстроились в ряд.Товар блестит, пантографы искрят.Тасуется шпана с травой сухою.«Косяк» – пять тыщ, купи и повезет.И кто-то сито снежное трясет,Всё посыпая мелкой чепухою.И если ты от города устал,Найди подвал и опустись в подвал —Ступеньки три, а, может, пять, не боле —И поживи, на стол облокотясь,И коньяком шампанское подкрась, —Есть что-то доброе в недобром алкоголе.
«По Невскому приятно – хоть когда!..»
По Невскому приятно – хоть когда!По Невскому приятно – хоть куда!Особенно приятно, если – к Шпилю,Которому стоять и вечно быть!(Эпоха – что ушла? А может быть,Предтеча наступающему стилю?)Я не гадал, что в жизни повезет, —Куда б ни шел, тропа к нему ведет,Омытому балтийскими ветрами.Остановись, прохожий, и смотри,Как полнится он светом изнутри,Подсвеченный в ночи прожекторами!Он так высок и светел в миг зари,Что с ним в сравненье блекнут фонари.Людской поток, авто – к нему и только!Чем гуще ночь и ярче блеск огней,Он только выше и еще ясней,И месяц, апельсиновою долькойВисящий где-то слева, как всегда,Не больше, чем обычная звездаНа финском небе, блеклом и пологом…Распарывая в клочья облака,Лети, мой Шпиль, нанизывай века,Отмеченный поэтами и Богом!
Н.В. Гоголь
Выпустив тройку,На Малой КонюшеннойВстал он и замер… Прическа до плеч!Медный, высокий, с силищей недюжинной…– Жизнь хороша, только стоит ли свеч?– Стоит… – Он хитро в усы улыбается.Мощный хохол. Колокольная стать!– Вишь, коренник мой не спотыкается,И пристяжным от него не отстать.Сильные, ладные, шеи разбросаны,Космос дымится под каждой ногой.– Видишь, как ровно березы отесаны,Слышишь, как чисто звенит под дугой!
И вновь художник-индивидНас этим Шпилем удивит…Мольберт пристроив на камнях,В джинсах, кроссовках и ремнях,С бородкой рыжею, в плаще,Он был какой-то вообще…Но на холстеЕго ИглаБыла
воистину светла!
«Собирая пивные банки…»
Собирая пивные банки,Я наткнулся на банку манки,На селедку. На иваси!Я веселый домой шагаю.Не ругаемый, не ругаю.Сколько светлого на Руси!Дух свободы! Дворы, помойки.Петербургские новостройки!Свет мерцающий, блеск авто!Стекла, кованые железы,Инородцев глаза-разрезы,Неба ржавого решето!И над городом нависаяСиней сталью, луна косаяНас рассматривает в упор.А на кухнях чаи-беседы,Самодуры и самоеды,О политике разговор.Ой, шумна и хмельна закваска!Не кончается наша сказка…Выйду в полночь, шагну во тьму —Фонари, купола, граниты,Скачет всадник, грохочут плиты.До чего ж хорошо ему!Сталь гремит, удила бряцают,Голубые белки мерцают,Белой завистью зоб раздут —Сквозь мосты, аки сквозь ворота,Корабли российского флотаПо фарватеру вверх идут.
Девяностые
Вставала Нева в полный рост и ходила,В глубинах топила обломки громов,В полнеба гремела небесная сила,И ветер ломился в провалы дворов.Всё было как надо, и сумрачно было,Горело давно не во всех фонарях,Мосты задирали стальные стропила,И крейсер фальшивый на злых якоряхСкулою блестел, наливаясь недобрым,Стволы обнажал, чтобы жахнуть в упор,И где-то визжали, прижатые СОБРом,И сотни иных выползали на жор!Откуда всё это? Какая эпоха?Подобное было, да мхом поросло.Но лопалось небо стручками гороха,И вновь несказанно кому-то везло!В мехах согревались доступные феи,Суля неземное блаженство братве…И – кольца на пальцах, и – жемчуг на шеях,И снайпер на крыше, и крыша в Москве.
«Вновь по Невскому, по Садовой…»
Вновь по Невскому, по Садовой,Золотою гремя обновой,С побуревшею головойХодит осень, соря листвой.Третье «…бря»! В эти сроки еслиЗапевать начинают песни,То – с утра, и в протоки улицИх выносят, слегка сутулясь.Цвета красного, аки маки,Над толпой шевелятся знаки —В направленье (качаясь зыбко),Где стреляли однажды шибко.Видно, время не быстротечно,Если нам подфартило лечь наТе же камни в столетье трижды.Не забыли потомки лишь бы!А потомки, тряся котомки,Вдоль каналов бредут в потемки,Золотую листву пиная,О грядущем своем не зная.Медной шпорой гремят о шпору!..Где та площадь, что будет впоруЭтим юным, когда придетсяПасть им «жертвою», как поется?
«От Печоры до Вытегры…»
От Печоры до ВытегрыГолубые леса.Слезы были да вытекли,Опустели глаза.Не горит в них, не светится,Не болит, не горчит.Грязь проселков не месится,Только птица кричит,Да над ветхими крышамиОпустевших дворовДождь крылами неслышнымиСозывает воров.Приходите, грабители,Набивайте в кулиВсё, что кинули жители,Уходя от земли.
«Улыбаюсь над судьбой…»
Улыбаюсь над судьбой…Вечный бой!Я не плачу, не плачу —Хохочу.Всё, что будет впереди – всё мура.А над Питером дожди и ветра.Сентябри шумят листвой, октябри,И подлодок на Неве – целых три.На подлодках матросня. Моряки!Смотрят с лодок на меня мужики.Синь гюйсовок на плечах, как вода,Змеи-ленточки в зубах – как тогда,Когда шли по мостовым, по торцам,К черным хижинам и белым дворцам.Кокаиновый разгул!Всё – в распыл!..Питер помнит этот гул. Не забыл.Питер помнит и еще,И хранит,Как по капле на суровый гранитКровь сочилась сквозь бушлат, не спеша,Как, от тела отлетая, душаСогревала нас последним теплом…Город выжил. Я живу. Мы живем.Что еще? А ничего… Помолчу.Над Невою постою, поторчу.День и плещет, и полощет. Хорош!Но особенно хорош царский клеш.