Сулла

Короленков Антон Викторович

Сбор контрибуции был для городов очень обременительным. «Города, не имея средств и занимая под огромные проценты, стали закладывать ростовщикам кто театры, кто гимнасии, кто свои укрепления и гавани и всякое другое общественное достояние. Так были собраны и доставлены Сулле деньги, и несчастьями была исполнена Азия до предела: на ее берега совершенно открыто нападали многочисленные разбойничьи шайки, что напоминало скорее военные походы, чем разбойничьи налеты» (Аппиан. Митридатика. 63. 261–262). Конечно, высказываемое дальше Аппианом предположение, что Сулла, желая еще сильнее наказать греков, сознательно не вел борьбу с разбойниками, несостоятельно, да Аппиан и сам это понимал и потому дальше указал и более реальную причину – он торопился в Рим для борьбы со своими противниками. Что же до откупной системы, то после временной приостановки из-за войны она уже в 70-х годах вновь действовала вполне исправно. [1045]

1045

Nicolet C. L’ordre equestre a l’epoque Republicaine (312-43 av. J.C.). T. I. P., 1966. P. 352–353.

Кроме наложенной на Азию денежной подати, города, которые особенно провинились перед римлянами, получили на постой солдат, причем на очень тяжелых условиях. «Было указано, что домохозяин обязан ежедневно

выдавать своему постояльцу по четыре тетрадрахмы и кормить обедом его самого и его друзей, сколько бы тому ни вздумалось привести, а центурион получал пятьдесят драхм в день и одежду – отдельно для дома и для улицы» (Плутарх. Сулла. 25. 4–5). Смысл этой меры в наказании не просто «предателей»-греков, а именно частных лиц, поскольку контрибуции оплачивали из общественных средств – недаром Аппиан пишет, что городам приходилось закладывать театры и гимнасии. Если бы богачи раскошелились, то на такие меры идти не пришлось бы. И чтобы состоятельная верхушка, отвечавшая за позицию своих общин в ходе войны, не радовалась легкой жизни, Сулла «пожаловал» ее постоем солдат.

Судьба каждого конкретного города была тесно связана с его позицией в период военных действий, и те из них, которые активно поддержали Митридата, не могли рассчитывать на снисхождение, даже если они приняли участие в антимитридатовском движении в конце войны. [1046] Список городов, наказанных за союз с Митридатом, не столь уж велик – во всяком случае, не больше списка награжденных городов; кроме того, следует отметить, что все эти города были наказаны в соответствии с римскими понятиями о справедливости – их вина была несомненной. В целом порядок в провинции был восстановлен сравнительно быстро; во всяком случае, после отбытия Суллы из Азии сопротивляться продолжала только Митилена, но этот город, выдав Мания Аквилия Митридату, не мог надеяться на пощаду. [1047]

1046

Наиболее полный список городов, на которые было наложено наказание, приводит А. Кивни. По его мнению, это были в первую очередь участники убийства италиков. Аппиан (Митридатика. 23), описывая на протяжении целой главы ужасы резни, называет лишь пять городов: Эфес, Пергам, Адрамиттий, Кавн и Траллы. К ним следует добавить Митилену, Милет, Клазомены и, возможно, Фокею и Кизик (Keaveney A. Op. cit. Р. 230–231).

1047

Плутарх. Лукулл. 4. 2–3; Ливии. Периоха 89 (кстати, Ливии специально отмечает, что это был единственный город, не сложивший оружия после победы над Митридатом). Город был взят либо Лукуллом (Magie D. Op. cit. Vol. 1. P. 245–246; Vol. 2. 1124), либо M. Минуцием Термом, пропретором Азии в 81/80 гг. (Gelzer М. Licinius (104) // RE. Hbd. 25. 1926. Sp. 380).

Провинившихся городов, видимо, было недостаточно для размещения всей армии – как кажется, на зимних квартирах находились не все воины Суллы. Тацит рассказывает любопытный эпизод, имевший место более века спустя. Когда города Азии спорили между собой, в каком именно из них следует возвести храм императора Тиберия, и дело это рассматривалось в сенате, представители Смирны ссылались, среди прочего, на то, что когда войско Суллы «из-за суровой зимы и отсутствия теплой одежды оказалось в бедственном положении и об этом было сообщено в народном собрании, все присутствующие на нем сбросили свое платье и отослали его нашим легионам» (Анналы. IV. 56). Весь контекст этого рассказа говорит в пользу того, что воины находились не на постое в городе, а в полевом лагере – вряд ли иначе они бы так страдали от холода. Это делается понятным, если учесть, что Смирна не запятнала себя в годы войны с Митридатом, будучи занята его войсками, и подняла против него восстание при первом удобном случае (Орозий. VI. 2. 8). К тому же именно в ней жил Публий Рутилий Руф, которого Сулла высоко ценил. Так что город этот, который Цицерон называет «древнейшим и вернейшим союзником римского народа» (Филиппики. XI. 2. 5), не нес тягот постоя, и его помощь римлянам была добровольным актом. [1048] Между прочим, даже спустя сто лет эта услуга, видимо, была признана весомой, и сенаторы, вынося решение о храме, из всех городов предпочли Смирну.

1048

Нет никаких оснований считать вслед за А. Кивни, что эта помощь была выполнением повинности, наложенной Суллой (Keaveney А. Op. cit. Р. 233), поскольку Тацит описывает решение жителей Смирны как спонтанный акт.

Те города, которые пострадали за свою верность римлянам, Сулла вознаградил восстановлением их свободы и рядом привилегий. В их число, основываясь на нынешнем состоянии источников, можно включить следующие пункты: Илион, острова Хиос и Родос, федерацию ликийских городов, Магнесию на Сипиле, Табы, Стратоникею, остров Кос, Термесс, Лампсак, Аполлонию в Лидии, Алабанду, Метрополис.

Чтобы лучше представить, как и за что Сулла награждал города Азии, обратимся к самой обширной надписи, относящейся к этим событиям – сенатусконсульту о Стратоникее (81 год). [1049] Этот документ содержит ряд привилегий, которые, по представлению Суллы, получили жители Стратоникеи Карийской. Кроме возобновления старинного союза с Римом, эти привилегии включали в себя право пользоваться теми законами, которые существовали в полисе до начала войны, утверждение всех постановлений, сделанных в ходе войны и всех пожалований, сделанных городу Суллой, предоставление права убежища (асилии) храму Гекаты, поручение следующим наместникам Азии позаботиться о восстановлении утраченной жителями города собственности, освобождение плененных в ходе войны горожан, ряд почетных привилегий для стратоникейских послов в Риме.

1049

Sherk R. К. Op. cit. № 18.

За что получил город этот впечатляющий список привилегий? Ответ содержится в первых же строках документа: «Известно нам, что вы и ваши предки поступали по всей справедливости по отношению к нашей гегемонии, и во всяческом положении искренно сохраняя верность по отношению к нам в войне с Митридатом, первыми в Азии вступили в борьбу с ним». Далее в декрете неоднократно упоминается набор качеств, которые стратоникейцы хранили в отношении римского народа: они «дружбу, верность и благорасположение к римскому народу всегда соблюдали до конца, и в мирное, и в военное время», поднялись на борьбу с Митридатом «первыми в Азии» и «наихрабрейше противостояли силам и мощи царя», а также оказали помощь римлянам воинами, провизией и большими тратами общественных средств; в целом поведение стратоникейцев в этой войне определяется как «величие духа». Митридат в этом документе обвиняется в том, что он «жесточайше тиранил Азию», а стратоникейцы сражались «за города Азии и Эллады»**.

Подобного же рода характеристики поведения полиса и характера

войны присутствуют и в других документах этого времени – сенатусконсультах о Табах [1050] и фасосцах. [1051] Материал надписей замечательным образом совпадает в характеристиках и оценках событий, и это не может быть простой случайностью. Конечно, общность стилистических оборотов в приведенных текстах легко объяснима официально-риторическим стилем этих памятников, но при этом важно помнить, что «стиль отражает устойчивую систему взглядов, “систему фраз", которая гораздо шире, чем то или иное произведение, созданное в данном стиле. Семантика стиля… вскрывает всё мировоззрение целиком… Целью стилистического анализа должна стать система взглядов, породившая систему фраз». [1052] Если придерживаться достаточно традиционного взгляда, согласно которому сущность римской политики составляло беспощадное господство, [1053] то риторическое оформление сенатусконсультов будет признано в лучшем случае лицемерием. Но при этом забывают провести очень важное разделение – между завоеванием и управлением. Известный испанский философ Хосе ОртегаиГассет писал по этому поводу: «Стабильное и нормальное отношение между людьми, которое называется правлением, никогда не основано на применении силы… Наполеон напал на Испанию, оккупировал ее на некоторое время, но он не правил в Испании ни одного дня. Так случилось именно потому, что за ним стояла сила – сила, но не более того. Не следует смешивать понятия “агрессия", “нападение" и “правление”. Правление – это нормальное осуществление власти. Прочной будет лишь та власть, которая опирается на поддержку общественного мнения… Любая смена власти, любая смена правящих сил есть не что иное, как смена мнений». [1054]

1050

Ibid. № 17. В тексте этого документа есть обещание, что сенат и народ римский помнят и будут помнить о верности граждан города Та-бы. Что такие слова были не просто пустым обещанием и в определенных ситуациях такая память могла сыграть свою роль, демонстрирует приводившийся выше пример со Смирной.

1051

Sherk R. К. Op. cit. № 20.

1052

Ковельман А. Б. Риторика в тени пирамид. М., 1988. С. 9.

1053

Очень ярко этот взгляд выразил итальянский исследователь П. Тревес: «Римляне свято верили, что победителям Ганнибала, преемникам Александра Великого, палачам Карфагена, Коринфа и Нуманции некого и нечего страшиться. Так зачем же тогда им было… признавать существование народов, пользующихся равным с ними правом на жизнь?» (Тревес П. Проблема политического равновесия в классической античности. М., 1970. С. 24).

1054

Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. М., 1991. С. 154–155, 157.

Именно такая «смена мнений» происходит на Востоке в период Первой Митридатовой войны. Сулла не просто возвращает под власть Рима отпавшие города Азии – он еще и демонстрирует, что союз с Республикой гораздо выгоднее, чем война. На фоне общего разорения территорий, где шли боевые действия, привилегии, полученные верными союзниками Рима, выглядели особенно весомо. «Эти и подобные пожалования в Азии должны были значить много для того, чтобы побудить восточные города к осознанию железной власти Рима над их будущим и его готовности вознаградить их лояльность». [1055] Урок, который азиатские эллины получили от Суллы, не был напрасным – когда спустя десять с небольшим лет Митридат вновь вторгнется в римскую провинцию, сопротивление ему окажет первый же большой город, который он встретит. Еще могущественный, не добитый Суллой в военном отношении, Митридат бесповоротно проиграл ему политически. Вся его дальнейшая борьба была лишь затянувшейся агонией.

1055

Sherk R. К. Op. cit. Р. 111.

Итак, самые неотложные дела на Востоке были завершены. Можно было возвращаться в Италию. Осада непокорной Митилены и сбор дани были поручены Лукуллу, которому в итоге так и не довелось участвовать в гражданской войне. Как силы, которые должны были обеспечить на Востоке порядок, были оставлены два легиона, которые достались Сулле от Фимбрии и которые в дальнейшем по его имени называли фимбрианцами. [1056] Когда на Восток прибыл для борьбы с Митридатом Луций Лициний Лукулл, эти легионы перешли под его командование. В лице фимбрианцев Лукулл получил под свое командование людей, которые совмещали в себе дух профессиональных солдат с авантюрными наклонностями. [1057] В дальнейшем это роковым образом сказалось на судьбе самого Лукулла: во время похода на Артаксату (Арташат), столицу Армении, фимбрианцы подняли мятеж и не дали ему довершить разгром армянского царя. [1058] Однако их дальнейшие смуты не должны заслонять очевидного: это были очень боеспособные подразделения, и если Сулла не взял их с собой в Италию, то только потому, что нельзя было доверять легионам, которые предали одного командующего и допустили смерть другого.

1056

См.: Плутарх. Лукулл. 7.1, 34.2; Аппиан. Митридатика. 72; Мемнон. 40.1. Иногда их, по имени их первого командира – Луция Валерия Флакка, называли валерианцами (Дион Кассий. XXXVI. 14. 3, 16. 3, 41.1; Саллюстий. История. III. 33; V. 15; Эксуперанций. 3.20Z).

1057

Harmand J. L’armee et le soldat a Rome de 107 a 50 avant notre ere. P., 1967. P. 280. Плутарх, говоря о фимбрианцах, резко негативно оценивает моральное состояние этих легионов, но в то же время подчеркивает их высокие боевые качества (Лукулл. 7.2).

1058

См. об этом: Смыков Е. В. Луций Лициний Лукулл: полководец и общественное мнение // Античный мир и археология. Вып. 10. Саратов, 1999. С. 55 и сл.

Упорядочив дела в провинции, Сулла переправился в Грецию. Весной 84 года он «отплыл из Эфеса со всеми кораблями и на третий день вошел в гавань Пирея» (Плутарх. Сулла. 26.1). В Греции он провел год. Здесь, когда он находился в Афинах, его стал мучить недуг, «болезненное оцепенение и тяжесть в ногах – то, что Страбон называет „детским лепетом подагры“. Перебравшись из-за этого в Эдепс, он лечился теплыми водами и развлекался, проводя время в обществе актеров» (Плутарх. Сулла. 26. 4–5). Видимо, эта болезнь, а не только переговоры, которые он вел с римским правительством, задержала его в Греции на такой длительный срок.