Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— Никого я не нашла, а вот для такого исследователя человеческой природы, как ты себя любишь называть, это было чрезвычайно интересное зрелище.
— Я с удовольствием послушаю твой рассказ о том, что пропустил, — поспешил задобрить тетушку Иэн, удивляясь совершенно не свойственной ей резкости.
— Это было в высшей степени замечательно, — сказала Лиллиан. просветлев лицом. — Похоже, этот гипнотизер на самом деле способен заставить людей не чувствовать боли. Он, конечно, и всякую чепуху заставлял их вытворять, но номер с пропущенной
— Расскажи подробнее, — попросил заинтригованный Иэн.
Тетушка подробно описала субботнее представление с начала и до конца. Когда она замолкла, Иэн откинулся на спинку стула.
— Такие способности могут быть и благословением, и проклятием, — сказал он, — подобную власть над людьми можно использовать во благо, а можно и во имя величайшего зла.
— Он несколько раз повторил, что всего лишь «освобождает» скрытые в человеке способности, но по мне, это не совсем верно. В каждом случае люди делали именно то, что он им предлагал.
Она принялась рассказывать о силе обаяния месье Лекока и его удивительной харизме, пока на лице Иэна не появилась улыбка.
— Да ты, часом, не влюбилась ли, тетушка?
— Не глупи! — сердито бросила она. — В моем-то возрасте… скажешь тоже!
Но глаза ее блестели, а пылавший в камине огонь явно был не единственной причиной выступившего на щеках тетушки румянца. Иэн вновь пожалел, что пропустил представление, — на человека, который смог заставить его тетушку краснеть, как школьница, определенно стоило взглянуть.
— Хорошо хоть люди слегка развеются. Газеты из кожи вон лезут, чтобы перещеголять друг друга — знай истерику раздувают вокруг убийств.
— Я слышала, перед участком драка случилась.
— Откуда ты знаешь?
Лиллиан опустила шитье.
— Видать, там ты свою шишку и заполучил, да?
— В «Шотландце» не придумали ничего лучшего, как сочинить для убийцы кличку в духе бульварных романов, — сказал Иэн, игнорируя ее замечание.
— Да-да — Холирудский душитель. Но признай, что-то в этом есть.
— И ты туда же! — Иэн застонал.
— Я просто хочу сказать, что кличка вполне себе подходящая. Главному инспектору Крауфорду понравились мои фотографии? — спросила она, искусно меняя тему.
— Да, и он попросил передать тебе кое-что.
— Правда? — спросила Лиллиан, вновь откусывая нитку. Она постоянно теряла свои портняжные ножницы, потому что кроме шитья то и дело использовала их по хозяйству — подрезала пионы, резала бечевку и много еще чего другого. Иэн не раз предлагал ей купить вторую пару, но тетушка постоянно отказывалась, говоря, что ей вполне нравятся уже имеющиеся. Вот только они почти никогда не попадали в швейную корзину, и ей неизменно приходилось прибегать к помощи собственных зубов.
— Главный инспектор Крауфорд хотел спросить, не согласишься ли ты занять должность штатного фотографа при городской полиции Эдинбурга.
— Так и сказал? — буднично спросила Лиллиан,
— Что скажешь?
— Я никогда не собиралась обращать свои таланты на расследование преступлений — как, впрочем, и ты — до того, как… — Тут тетушка закусила губу и отвернулась. — Теперь же ты ни о чем другом и не думаешь. Иэн, поверь мне, женщины не кусаются.
— «Что есть любовь? Безумье от угара» [14] .
Лиллиан наморщила нос:
— Надеюсь, ты не делаешь этого перед своим начальником.
— Чего?
— Шекспира не цитируешь.
— А почему бы и нет?
— Его это наверняка весьма раздражает.
— А мне нравится его раздражать.
— Кажется, у вас идеальные отношения, — сказала Лиллиан, выбирая из швейной корзины новую катушку.
— Можно тебя кое о чем спросить?
— Конечно, — откликнулась ока, подливая себе чаю.
14
Уильям Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт 1, сцена 1 (пер. Б. Л. Пастернака).
— Родители… они были счастливы вместе?
— Ты же вряд ли станешь прислушиваться к советам своей старой тетки. — Тетушка Лиллиан молча встала из-за стола и, подойдя к гардеробу красного дерева, вытащила из нижнего ящика приготовленную для починки скатерть.
— Ах, тетушка, всем бы нам быть такими молодыми, как ты, — это было откровенной лестью, но Иэн знал, что тетушка не сможет не поддаться.
— Да ну тебя, — сказала Лиллиан, неожиданно переходя к своему глазговскому акценту.
— Что за совет, тетушка?
— Оставь мертвых лежать в покое. Только зря себя мучаешь.
— Ты говоришь, как главный инспектор Крауфорд.
— Тогда он мудрей, чем я думала.
Иэн поднялся с места, подошел к окну и, отдернув штору, поднял глаза к холодной жестокой луне, с ухмылкой уставившейся на него со своего бесконечно далекого насеста в ночном небе.
— Ты с тем же успехом можешь попросить луну не светить, тетушка.
Она покачала головой:
— Ты сын своей матери, благослови Господь душу Эмили. Она была упрямой, как и положено шотландке.
— А ты? — Иэн повернулся от окна.
Она вскинула бровь и выпрямилась в кресле:
— А я — упорная. Чувствуешь разницу?
— Я знаю, что ты не веришь в Бога, да только благослови тебя Господь, тетушка. — Иэн откинул голову и громко расхохотался.
— А сам-то веришь? — Лиллиан улыбнулась и принялась продевать в иголку новую нитку.
— Мне этот вопрос кажется не имеющим значения.
— Вопрос о существовании добра и зла?
— Я не понимаю, при чем тут Бог. Если ты добродетелен лишь для того, чтобы избежать проклятия и оказаться в раю, разве это не означает, что ты думаешь лишь о самом себе?