Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— А где же, позвольте спросить, вы были? — вмешался Гамильтон.
Джимми опустил взгляд на свои ботинки:
— Матушке по мелочи помогал.
Дикерсон было засмеялся, но при виде появившегося на лице Джимми выражения осекся.
— Сущая правда, джентльмены, — сказал Крыс, — Джимми отличный сын — правда, старик?
— Так то ж мать моя, так ведь? — пробормотал Джимми, не поднимая глаз от своих заляпанных грязью и явно видавших виды ботинок.
Дикерсон повернулся к карманнику:
— А вы, значит, в прошлую пятницу здесь были?
—
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
За время их отсутствия атмосфера в «Зайце и гончей» заметно оживилась. Дикерсона едва не стошнило от густого облака табачного дыма, которое вырвалось на улицу из распахнутой двери. Внутри было еще хуже. Стоял густой синеватый туман, шум оглушал, ноги скользили по мокрому полу. Рассыпанных по доскам опилок явно не хватало, чтобы впитать все пролитое пиво. Пьяные песни перемежались грубым гоготом и звоном кружек. Дикерсон отчаянно тер глаза, которые жгло от повисшего в воздухе табачного дыма. Он взглянул на Гамильтона, думая, что и тому, должно быть, приходится несладко, но лицо инспектора оставалось абсолютно бесстрастным.
Они не без труда протиснулись к кабинке в дальнем углу зала. Там в полном одиночестве с пинтой эля в руках восседал человек, который выглядел настолько неуместно в этом окружении, что Дикерсон наверняка не обошел бы его своим вниманием, даже если бы тот не принялся радостно махать инспектору Гамильтону.
— Вы его знаете? — изумленно спросил сержант.
— Боюсь, что так, — нахмурился Гамильтон.
Мужчина встал из-за стола и сердечно приветствовал инспектора. При полном параде, облаченный не только в сюртук, но и в жилетку с галстуком, он со своей полной фигурой и изысканными манерами смотрелся в стенах «Зайца и гончей» абсолютно неуместно. Он был похож на портного или адвоката, забредшего в толпу докеров, чистильщиков обуви и воров.
— Какой приятный сюрприз! — воскликнул он, горячо пожимая руку Гамильтона под угрюмым взглядом Джонни. Крыс между тем воспользовался замешательством, чтобы раствориться в толпе.
— Я не знал, что вы бываете в таких местах, — сказал Гамильтон.
Его собеседник улыбнулся:
— Место преступления и все такое, ага?
Иэн повернулся к Дикерсону:
— Позвольте представить вам Джорджа Пирсона, сержант.
Дикерсон пожал теплую пухлую ладошку нового знакомого.
— Рад познакомиться, сержант…
— Дикерсон.
— Готов способствовать вам в интересах правосудия всем, чем…
Гамильтон перебил его:
— Это мистер Джимми…
— Снид, — сказал здоровяк. — Джимми Снид.
— Очень рад, — закивал Джордж Пирсон, — друг инспектора Гамильтона — мой друг!
Джимми грузно переступил с ноги на ногу:
— Ну, мы вообще-то не совсем…
— Прошу вас, — воскликнул Пирсон, — если позволите, первый круг за мной!
При этих словах Джимми
— А дружок-то ваш, похоже, дал стрекача.
Джимми пожал плечами:
— Может, дело у него какое, — и он повернулся к Пирсону: — Так что вы там сказали?
— Что будете? — радушно спросил библиотекарь.
— Пинту крепкого, — сказал Джимми, размашисто вытирая нос рукавом.
— Великолепно! — воскликнул Пирсон, потирая руки. — А вы, джентльмены?
Сержант Дикерсон несколько стушевался, видя на лине Гамильтона выражение явного неудовольствия.
— Я… э-э… то же самое, — неуверенно сказал он.
— А вам, инспектор? — жизнерадостно поинтересовался Пирсон.
— То же, — ответил Гамильтон, не сводя взгляда с горстки подвыпивших футболистов, горланящих похабные песенки у дальнего конца барной стойки. — Итак, — сказал он, поворачиваясь к Джимми, — расскажите мне о Роберте Тирни.
Джимми пожал плечами:
— Ну, по нему хоть часы по пятницам выставляй — ровно в восемь заявлялся, минута в минуту.
— Значит, можно предположить, что в прошлую пятницу он появился здесь приблизительно в это же время?
— Ну, это вы не у того спрашиваете — но можно, наверное, ага.
— Вы сказали, что он любил драться, — включился Дикерсон. — С «одним кем-то» или с кем попало?
Джимми смерил сержанта взглядом и ухмыльнулся:
— Ну, чтоб таких коротышек цеплял, я не видел.
Дикерсон почувствовал, что краснеет, но Иэн успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Значит, он предпочитал искать противников своего размера?
— Вроде того. Я ж говорил вам, мы с ним пару раз накидали друг другу горячих.
— Вы сказали, что он грязно дрался, — напомнил Дикерсон. — Может, кто-нибудь зол был на него за это, угрожал?
Джимми захохотал, запрокинув голову и открыв шею со все еще заметными следами захвата Иэна:
— Сразу видать, что ты здесь гость нечастый, ага?
Дикерсон сделал глубокий вдох, стараясь сдержать подкатывающую от табачной вони тошноту:
— Просветите меня.
— Да тут же ж все грязно дерутся. Нет, кое-кто вообще палку перегибает, это да, но тут тебе любой ухо отгрызет, если знает, что ему это с рук сойдет.
— Так чем же тогда Тирни от других отличался?
Джимми вплотную приблизил свое лицо к лицу Дикерсона, так что сержант увидел, как блики газового огня играют в его расширенных, налитых кровью глазах:
— Бобби не просто кусаться готов был, он это дело обожал. Да и не только за уши, кстати, — одному бедолаге палец начисто отгрыз.
Дикерсону подурнело. Его желудок судорожно сжался от смеси спертого прокуренного воздуха и зловонного дыхания Джимми.
И в этот самый момент возник Джордж Пирсон с целой батареей кружек, которые он аккуратно стал опускать на толстую дубовую столешницу, с незапамятных времен изрезанную десятками надписей. Прямо перед Дикерсоном красовалось размашистое «Смерть англичанам!». Он спешно прикрыл эти слова кружкой.