Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
И теперь он стоял у стойки бара, с неодобрением разглядывая зал и заполонившую его публику. Одно дело было прийти сюда поутру, и совсем другое — нырнуть в самый разгар вечернего хаоса и шума. Широкоплечий громила с крохотными глазками поймал на себе взгляд Дикерсона и, подойдя, вплотную придвинул свою физиономию к лицу сержанта.
— На чё уставился-то, паря? — проворчал он, источая смесь запахов табака, селедки и пивного перегара. Одет он был как докер, в куртке поверх грязной рубахи и рабочих штанах.
— На твою бабу, приятель, — негромко ответил за спутника Гамильтон, — гадает, так же ли она хороша в койке, как твоя сестренка, или еще лучше.
Здоровяк
Гамильтон легко увернулся от захвата.
— Может, выйдем на улицу? — сказал он с улыбкой.
Его противник развернулся и, ничего не слушая, хотел было снова кинуться в атаку, но к этому времени происходящее привлекло внимание окружающих, включая и бармена, который коротко и решительно повел головой в сторону черного входа. В «Зайце и гончей» драки не были редкостью, но те, кто хотел, чтобы их сюда впускали и впредь, драться должны были на улице.
При виде идущего к черному ходу Гамильтона сержант Дикерсон дико огляделся, по всей видимости, надеясь найти союзника, однако большинство посетителей уже потеряли всякий интерес к сваре и вернулись к своему главному делу — выпивке. Впрочем, несколько человек не упустили возможности с гоготом похлопать по спине противника Иэна, когда тот проходил мимо них:
— Смотри зубы ему не выбей, Джимми, а то счет от дантиста на тебя повесят.
— Эй, Джимми, не рановато ли для драки?
Эти замечания перемежались гоготом, пока они втроем двигались к выходу. Дикерсон не без труда сглотнул ком в горле, шагая вслед за инспектором. Противник Гамильтона имел как минимум два стоуна преимущества в весе и выглядел не менее опасно, чем загнанный в угол разъяренный барсук. У самого выхода сержант увидел, как маленький мужчина с аккуратными черными усиками отделился от своей компании и пошел вслед за ними.
— Терри Макни, — сказал он, протягивая Дикерсону руку, когда они оказались в ведущем к заднему двору паба узком винде, — но обычно люди зовут меня Крыс. Я буду секундантом Джимми. А вы, я полагаю, выступите в той же роли на стороне своего приятеля?
Его голос был приятным, речь — грамотной, что разительно контрастировало с тупой агрессивностью местной публики. Дикерсон не мог не задаться мыслью о том, что такой человек забыл в этой дыре.
— Уильям Дикерсон, — представился и он, пожимая по-женски мягкую и гладкую ладошку с ухоженными ногтями.
— Что ж, Вилли, посмотрим, как ваш приятель будет держать за себя ответ, — любезно сказал Макни по кличке Крыс. Сержант попытался вспомнить методы Гамильтона, чтобы определить, что это за человек. Он совершенно точно не был рабочим — но только с чего бы респектабельный клерк стал якшаться со звероподобным Джимми?
Задний двор паба оказался грязным и весьма скверно пахнущим местом, соседствовавшим со свинарником с одной стороны и грошовым притоном с другой. Вонь гниющей капусты и кислого сыра ударила в нос Дикерсону, глядящему, как Джимми стаскивает свою куртку, открывая бугрящиеся под грубой тканью рубахи мускулы. Потом громила закатал рукава, обнажив испещренные красочными татуировками толстые предплечья. Гамильтон сделал то же самое, и Дикерсон с разочарованием отметил, что фигура инспектора заметно уступает в объемах статям его противника. Гамильтон был мужчиной высоким, но рядом с массивным Джимми казался сущим слабаком. Оставалось надеяться, что смышленый инспектор что-нибудь да придумает. Сержант поежился при невольной мысли о том, что одного мертвого
Он взглянул на Крыса, в острых чертах которого читалось радостное предвкушение. Теперь было ясно, за что он получил свою кличку, — от длинного носа с маленькими глазками и безвольного подбородка веяло чем-то животным. И свои крохотные усики он перебирал тонкими изящными пальцами точь-в-точь как прихорашивающаяся крыса. Крыс вытащил из кармана что-то похожее на кусок галеты и протянул его Дикерсону:
— Вяленины?
— Нет, спасибо, — только сейчас Дикерсон понял, как сильно пересохло у него в горле, и от всей души пожалел, что они не успели принять пинту-другую, прежде чем выйти на этот унылый пятачок. Живот судорожно сжался, когда двое мужчин приняли боевую стойку под неожиданно начавшим накрапывать дождиком. Сержант понятия не имел, что от него требуется, потому что никогда в жизни не участвовал в драке. Он взглянул на Крыса в надежде на подсказку, но тот спокойно жевал мясо.
Сержант шагнул к Гамильтону:
— Сэр…
Инспектор помотал головой:
— Потом, сержант. Ну что, начнем? — повернулся он к противнику, напоминающему изготовившегося к атаке быка. Глаза превратились в крохотные щелки, широкие плечи напряглись, как и все готовое к бою тело.
Джимми с рычанием бросился на Иэна, два тела столкнулись с глухим стуком, и Дикерсон зажмурился, ожидая услышать треск костей Гамильтона, опрокинутого весом этого чудовища. Когда же он осмелился открыть глаза, то с облегчением увидел, что инспектор держит своего противника в шейном захвате. Одна крепкая рука обхватила шею Джимми, а вторая легла на локоть первой, чтобы усилить захват.
Лицо отчаянно пытавшегося освободиться Джимми постепенно меняло цвет с багрового на темно-красный. Воздев правую руку, он со всей силы ударил локтем по спине противника, и они оба упали на колени. Воспользовавшись этим, Джимми изогнулся и, выскользнув из захвата, быстро откатился в сторону. Противники поднялись с земли и, тяжело дыша, вновь встали друг напротив друга.
— Давайте, сэр, — бормотал Дикерсон, отчаянно сжимая кулаки. Теперь ему страстно хотелось и самому броситься в бой, но он понимал, что это невозможно — в этом испытании храбрости и мастерства могли участвовать только двое.
Джимми снова ринулся на Иэна, так низко наклонив голову, будто решил сыграть в регби, но в последний момент инспектор умудрился уйти с пути противника, отступив в сторону, как матадор, пропускающий быка. Это окончательно взбесило здоровяка, и он просто с ревом пошел на Иэна, молотя воздух кулаками. Дикерсону опять отчаянно захотелось зажмуриться — смотреть, как эти двое станут обмениваться ударами, было слишком страшно. Иэн явно уступал своему противнику размерами, однако был более подвижен и успешно уворачивался от большинства сыпавшихся на него ударов. И все же один удачный апперкот достал его, из носа брызнула кровь. Отшатнувшись назад, Иэн привалился к каменной стене.
Джимми бросился в атаку, и сердце Дикерсона упало, когда противники по-борцовски сцепились плечом к плечу, обильно истекая потом. До него доносилось тяжелое дыхание пытающихся повалить друг друга на землю противников. Ясно было, что в этой схватке неизбежно одержит верх более крупный из противников за счет преимущества в весе и мощи.
Внезапно Иэн подался и упал на землю спиной вперед, выведя противника из равновесия. Джонни нырнул головой прямо к стоящей перед ним стене и со всего размаху врезался в камни. Дикерсона передернуло от раздавшего при столкновении треска костей.