Сумерки памяти
Шрифт:
Снова видение. Теперь я в кабинете лагерного врача. Человек в белом халате раскладывает на столе инструменты. Я сижу в кресле и как загипнотизированная слежу за его действиями. Он поворачивает ко мне свое лицо. Я уже не удивлена - это тот, за кого я собиралась выйти замуж спустя год после своего первого развода.
Перед глазами проходит вереница других воспоминаний. Они невыносимы, и их описание не имеет смысла. Я рассматриваю их, как отрывки документального фильма о тех страшных временах. В этих кадрах присутствует еще трое человек, которые в разное время в этой жизни встречались на моем пути, и в которых
Я всматриваюсь в прошлое и наблюдаю, как эти шестеро используют меня для своих сиюминутных прихотей, наблюдаю, как ни один из них не соглашается мне хоть чем-то помочь. Я вижу, как каждого из них я прошу сделать хоть что-то для моего ребенка, и как все они остаются равнодушными к моим просьбам.
***
– Скажи мне, - снова прервалась я, - почему я так надеялась, что от одного из них я получу освобождение? Откуда бралась такая наивность? И вообще, шесть человек, которые полвека назад совершали преступления, перерождаются в наше время во вполне приличных граждан. Что ты об этом думаешь? Куда делось то возмездие, на которое я так рассчитывала, когда посылала им проклятья из-за колючей проволоки? Почему их не поразил гром небесный, почему они не переродились в придорожные камни? Как это так?
Он закурил сигарету и, подумав, произнес:
– Потому что мимо придорожных камней ты бы могла пройти, а мимо людей нет. Ты говоришь о возмездии? Да, до них, может быть, оно еще и не дошло, но до тебя... Ты надеялась на них, они тебя использовали, а потом отворачивались и оставались равнодушными. И что ты получила от них здесь? Каждый из них рано или поздно встретился на твоем пути, на каждого ты по-разному надеялась, и каждый из них по-своему предал твои чувства и обманул ожидания. Но кто-то ведь и отдал долги? Ведь так?
– Да.
– Но заметь, к каждому из этих шестерых ты приходила сама - тебя никто не принуждал, и не запугивал тебя пистолетами или колючей проволокой. И чем сильнее там у тебя была ненависть, тем более сильные чувства тебе пришлось испытать здесь.
– Но что все это значит, и как это понять?
– То, что первым преступлением, которое одному из вас пришлось отрабатывать, оказалась именно твоя ненависть, которая не ушла в землю, а перенеслась из той жизни в эту в низменном виде, прикрывшись совсем ненадолго маской влюбленности.
– И что мне теперь делать?
– спросила я пораженно.
– Ничего. Ведь все уже сделано за тебя. Те обстоятельства, которые в итоге разлучили тебя со всеми этими людьми, уже дали тебе понять, что эти истории закончены, и к ним возврата больше нет. А вспоминая и переживая об этом, ты только оживляешь те призраки полувековой давности, которым место там, откуда они пришли.
– Но все эти люди, неужели им не зачтется все то, что они сделали там?
– Тебя это волновать не должно, так как ты меньше всего должна думать о возмездии, но если тебе это интересно, то я скажу, что безусловно их преступления там и некоторые поступки здесь, которые может быть и не все связаны именно с тобой, будут суммированы и посланы им в виде определенного набора событий в их жизни...
– А какой жизни? Этой, или еще через несколько столетий?
– Может и через столетия - но тебя, я готов повторять это много раз -
Я молча стояла у перил балкона и размышляла над его словами. "Да, он прав, тысячу раз прав, - думала я.
– Они не только не смогли стать для меня мужьями или любимыми, они даже не стали для меня просто людьми. Так что ж? Значит мне действительно следует вычеркнуть их из своей памяти и, досмотрев до конца эту бесконечно тяжелую жизнь, отпустить все эти истории и продолжить жить в этом мире без воспоминаний о моей ненависти - и о той, которая была тогда, и о той, которая отравляла мою душу совсем недавно"...
– Знаешь, - сказала я, обернувшись к нему, - я там видела свою подругу. Ту, которая была моей умершей сестрой в "вересковой стране". Интересно, что там она тоже выступала для меня в роли некоего ангела-хранителя.
– Каким образом?
– Там было много людей, которые ненавидели меня. Эти женщины, с которыми мне приходилось сидеть в одном бараке, они знали, что я пользуюсь некоторыми привилегиями и несколько раз пытались меня убить. Но эта подруга... Она была там очень смелая и всегда боролась за справедливость. Она никогда не давала меня в обиду и помогала мне выживать.
– А она помнит все это?
– Да, и даже знает, как закончилась для нее та страшная жизнь.
– Интересно, - сказал он, набросив мне на плечи шаль, которую я оставила в кресле, - а раньше, в те времена, когда ты еще была замужем, ты вспоминала что-нибудь из этой жизни?
– Да, ты знаешь, - ответила я, зябко поеживаясь, - когда мы с моим первым мужем путешествовали по Италии, с нами произошел один довольно странный случай.
– Расскажи мне.
– Я увидела в путеводителе рекламу экскурсий по концлагерю, который находился на окраине Триеста. Я очень оживилась, поскольку в те годы уже сильно интересовалась этой темой, и мы решили туда поехать. И вот, попав на территорию этого лагеря, мы оба как бы наполовину оказались в том времени. Я ходила по баракам, садилась на койки, смотрела на небо сквозь частые решетки окон и почти вспоминала свое прошлое. Но если мое поведение было мне вполне понятно, то поступки моего мужа меня несколько удивили.
– А ты тогда не предполагала, что он мог встречаться с тобой при столь неприятных обстоятельствах?
– Нет, совсем нет. Я смотрела на него и никак не могла понять, откуда берется его безумный лихорадочный взгляд, почему, глядя на меня за решеткой барака, он дрожащими от непонятного возбуждения руками хватается за фотоаппарат и чем вызвана его странная нервная улыбка. Думаю, что сам того не зная, он тоже вспоминал наше прошлое, хотя и не верил во все эти теории о перерождениях.
– Ну что ж, - сказал он, обнимая меня, - ты вспомнила очень много и теперь тебе нужно отдохнуть. Давай продолжим этот разговор в ближайшие дни, не то ты снова проснешься с головной болью, и я ничем не смогу тебе помочь.