Сурикэ
Шрифт:
Затем генерал направился к дому; но, говоря с дамами о пустяках, он в то же время постоянно оглядывался, как будто отыскивал кого-то; его тревога стала наконец так очевидна, что граф не мог не спросить, кого он ищет с таким беспокойством.
Этот вопрос, казалось, не понравился генералу, но, несмотря на это, он тотчас же ответил:
— Вы не видели Сурикэ? Я назначил ему свидание здесь, но не вижу его.
— Он не появлялся, но его друг Мишель Белюмер пришел в Бельвю с час тому назад; может быть, он сообщит вам что-нибудь. У Шарля Лебо нет тайн
— В самом деле? Благодарю вас, граф; вы не знаете, где этот человек? Мне надо бы поговорить с ним как можно скорее.
— Я пошлю за ним.
— Сделайте одолжение, отыщите его, если можно.
— Меня не надо искать, я сам здесь, генерал, — раздался чей-то голос.
И Белюмер, вежливо протиснувшись между офицерами, в толпу которых он вмешался, остановился против главнокомандующего.
— А! — сказал генерал. — Ты здесь?
— Что прикажете, генерал?
Монкальм жестом удалил офицеров и, отойдя несколько в сторону, продолжал разговор:
— Почему твоего друга нет здесь?
— Какого друга? — спросил охотник, как настоящий нормандец.
— Да Сурикэ, черт возьми! Разве у тебя так много друзей? Во всяком случае, ты очень счастлив, особенно, если это друзья истинные.
— У меня только один друг, генерал.
— Скажи же, почему он не пришел на свидание, которое я назначил ему?
— Это было невозможно.
— По какой причине?
— Не знаю, генерал, но, должно быть, причина была важная, так что он решился послать к вам меня.
— Гм! Зачем?
— Чтобы сказать вам слов двадцать.
— Говори, да поскорей!
— То же самое мне сказал Сурикэ, когда я заметил ему…
— Да скажешь ли ты наконец в чем дело?! — закричал генерал, топая ногой и хмуря брови.
— Сейчас, генерал, не извольте так сердиться…
— Дурак! Скажешь ты наконец?! — гневно крикнул генерал.
— Вот сию минуту. Зачем же сердиться?
Генерал сделал угрожающее движение. Белюмер тотчас продолжал:
— Вот что он приказал передать вам: ты скажешь генералу, чтобы он пробыл в Бельвю никак не больше двух часов, а если можно, то менее; войска должны идти прямо, не останавливаясь; времени терять нельзя; надо занять дорогу; посоветуй генералу от меня пустить краснокожих вперед, чтобы служили разведчиками; я присоединюсь к генералу часа в два или трипополудни; пусть он только спешит и, что бы ни случилось, не отклоняется от пути, по которому должен идти. Уф! Вот все, генерал.
— Все?
— Все, генерал.
— И ты не знаешь ничего?
— Ничего; Сурикэ не показывался целых три дня; я не знаю ни где он был, ни что делал; сегодня ночью он вернулся, велел передать вам то, что я сказал, и опять ушел, не прибавив ничего. Я же поспешил сюда.
— Прекрасно, возьми это! — И Монкальм протянул ему горсть золотых.
— Вы знаете, генерал, я воюю не за золото, а ради удовольствия.
— Правда, знаю, но я желаю, чтобы ты взял деньги.
— Это другое дело; я обязан повиноваться вам.
И Белюмер без дальнейших рассуждений
— Что прикажете мне делать теперь? — спросил он.
— Ты приятель краснокожих?
— Закадычный друг.
— Так ступай вперед с дикарями, а когда придет Сурикэ, приведи его ко мне. Так? Понял?
— Не беспокойтесь, генерал; направо кругом, марш, — все будет исполнено.
— Да, смотри, молчи.
— Не бойтесь, я не из болтливых.
— Ступай.
Белюмер поклонился и ушел, весьма довольный своим разговором с главнокомандующим; он не был жаден, но, как все нормандцы, любил деньги, заработанные честным путем; впрочем, каждый раз, как ему давали деньги, он для успокоения совести отказывался принять их.
Монкальм снова присоединился к своему генеральному штабу, состоявшему из офицеров армии, милиции и даже чиновников местной администрации; поэтому его сопровождал также Дорель и некоторые другие.
Когда вошли в столовую, главнокомандующий, перед тем как садиться за стол, обратился присутствующим:
— Милостивые государи, важные известия, полученные мною сейчас, принуждают меня поторопиться с завтраком; у нас всего один час времени. Капитан де Меренвиль…
— Что прикажете? — отвечал прелестный молодой человек, старший сын графа, состоявший адъютантом при главнокомандующем.
— Распорядитесь, пожалуйста, чтобы солдат накормили супом и чтобы они были готовы к выступлению через час.
— Слушаю, — отвечал молодой офицер, кланяясь, и тотчас вышел.
— Прошу извинений у дам, что мы так скоро изменим им; но долг принуждает нас отказаться, к нашему сожалению, от их приятного общества.
— При вашем возвращении мы будем приветствовать вас, как следует приветствовать победителя, а вы наверняка вернетесь победителями, — сказала графиня, председательствовавшая за столом.
— Благодарю вас, графиня, надеюсь, вы принесете нам счастье: такой прелестный ротик не может ошибиться.
Сели за стол, и все спешили есть поскорее; знали, что главнокомандующий не изменит раз данного приказания и поэтому не теряли времени; несмотря на то, что несколько торопились, завтрак прошел очень весело; все молодые люди знали, что идут на врага, и шли с искренней радостью; смех и шутки не мешали офицерам отдавать должную дань кушаньям и вину.
Пока наливали кофе, генерал подозвал сержанта Ларутина, стоявшего у дверей в ожидании приказаний.
Сержант тотчас подошел и затем вышел из столовой; через пять минут он снова вернулся в сопровождении Тареа, вождя гуронов.
Генерал тотчас встал, отвел вождя в сторону и приказал ему двинуться вперед и служить проводником армии; объяснив ему в кратких словах, что он должен делать, главнокомандующий пожал ему руку и отпустил его.
Монкальм давно уже знал молодого вождя, он знал, что может рассчитывать на него и что его приказания будут исполнены умно и точно.
— Господин Леви, — сказал генерал, — будьте любезны, прикажите войскам выступать, пока я откланяюсь дамам.