Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
Вторым способом получения колониальных доходов было введение новых налогов. Это было бы сложнее, чем подавление контрабанды: если ужесточение таможенного контроля можно было осуществить с помощью исполнительной власти, то для создания нового налога или корректировки старого требовалось принятие Палатой общин необходимого закона, а Гренвилл отнюдь не был уверен в своем большинстве. Более того, он знал, что американские колонисты отреагируют на новые налоги не менее негативно, чем британские производители сидра. К такому взрывоопасному политическому вопросу, как налогообложение, нужно было подходить осторожно и только после тщательного изучения. Поэтому в конце августа Гренвилл поручил своему подчиненному выяснить, как можно увеличить доходы за счет изменения ставки существующего налога на патоку, ввозимую на материк из Вест-Индии. В начале сентября он попросил двух других помощников подготовить для рассмотрения парламентом законопроект, согласно которому колонисты могли бы облагаться прямыми налогами с помощью марок — небольших сборов, которые англичане почти неосознанно платили при совершении судебных процессов или покупке
Гренвилл не собирался сразу же представлять свои меры по повышению доходов, когда 15 ноября Палата общин начала зимнюю сессию. Он прекрасно знал, какие проблемы ждут его впереди, и понимал, что две предстоящие схватки — попытки оппозиции изменить или отменить налог на сидр и неизбежная шумиха вокруг Джона Уилкса — прояснят, есть ли у его министерства парламентское большинство и королевская поддержка, необходимые для проведения колониальных реформ. К весне либо его министерство потерпит поражение, либо пыль уляжется настолько, что он и его коллеги смогут энергично продолжить работу. Пока же Гренвилл будет довольствоваться отсрочкой принятия мер по доходам и позволит своим подчиненным доработать предложения и разработать необходимые законы. Однако более насущные проблемы, связанные с войной и восстанием индейцев, не терпели отлагательств и, во всяком случае, могли быть решены с помощью исполнительных мер. На эти неотложные вопросы и обратил свое внимание новый государственный секретарь по делам Юга лорд Галифакс.
На заседании кабинета министров 16 сентября Галифакс представил свой план организации американских завоеваний в виде четырех новых колоний и обширного внутреннего индейского заповедника. В предложенный им план, который должен был быть реализован королевской прокламацией, вошли предложения из двух проектов, датированных началом 1763 года: один был подготовлен по просьбе Эгремонта бывшим губернатором Джорджии Генри Эллисом, а другой был написан в основном Джоном Поуналлом от имени Совета торговли. Кабинет министров обсудил оба плана еще в июле, предложил внести изменения и поручил совету объединить их в единый документ. Совет действовал в характерной для него неторопливой манере до августа, когда новости о восстании Понтиака заставили Поуналла призвать кабинет немедленно выпустить прокламацию и заверить индейцев, что Британия не имеет никаких намерений в отношении их земель. В этот момент, конечно, нужно было решать сложные задачи по реорганизации министерств; но как только 16 сентября Галифакс представил схему, дело пошло быстрее. К 4 октября граф Хиллсборо, новый президент совета, доработал проект, проверил документ у генерального прокурора на предмет юридических поправок и вернул его Галифаксу. Через три дня, после того как Тайный совет дал свое предварительное одобрение, король официально обнародовал его. Королевская прокламация 1763 года стала первой попыткой Великобритании придать завоеваниям институциональную форму и первой попыткой министерства Гренвилла наметить политику для империи. В сложившихся обстоятельствах это было, вероятно, лучше, чем ничего. Но это не делало его хорошим началом для организации послевоенной империи[735].
По сути, министерство решало проблему организации завоеваний на периферии, откладывая центральные вопросы на более позднее рассмотрение. Карта новых гражданских правительств, созданных в соответствии с прокламацией, наглядно демонстрирует этот периферийный подход. К северу от Новой Англии и Нью-Йорка французские поселения вдоль реки Святого Лаврентия, вплоть до района Монреаля, стали новой провинцией Квебек. К югу и западу от Джорджии прокламация возводила две новые провинции: Восточная Флорида, состоящая из полуострова от Атлантического океана до реки Апалачикола, и Западная Флорида, от Апалачиколы до Миссисипи между 31° северной широты и Мексиканского залива. Все три колонии должны были действовать в соответствии с английским законодательством и как можно скорее быть организованы по модели королевских провинций в других странах, с назначаемыми губернаторами и выборными ассамблеями[736].
Все остальное — от бассейна Великих озер до Флориды и от Миссисипи до западного склона Аппалачей — было зарезервировано для использования индейцами. Ни одно колониальное правительство не должно было предоставлять земли в этой зоне, ни один землемер не должен был работать там, и никакие переговоры о покупке прав собственности индейцев в этой зоне не должны были вестись, кроме как уполномоченными представителями короны. Белым запрещалось селиться за Аппалачским хребтом, а все живущие там в настоящее время должны были «немедленно удалиться». Хотя прокламация постановляла, что «торговля с упомянутыми [западными] индейцами должна быть свободной и открытой для всех наших подданных, независимо от того, кто ее ведет», она не должна была быть нерегулируемой. Торговцы могли проходить за горы только при наличии «лицензии на ведение такой торговли от губернатора или главнокомандующего любой из наших колоний, где будет проживать такое лицо». Прокламация не устанавливала никакого гражданского правительства для этого огромного внутреннего царства. Единственными представителями Короны в нем должны были стать командиры внутренних фортов, которые король решил бы содержать, и представители двух индейских суперинтендантов. Поскольку британские военные могли применять закон к гражданским лицам только по указанию гражданских магистратов, прокламация требовала от командиров арестовывать всех беглецов от правосудия, скрывающихся в индейской стране, «и отправлять их под надлежащей охраной в колонию, где было совершено преступление, в котором они будут обвинены, для того чтобы они предстали перед судом за это преступление».
Галифакс хотел навести порядок в хаотичных
Если бы это не было головной болью, возникли бы трудности с французами, уже проживавшими в Квебеке. Парижский договор гарантировал им безопасность их собственности и право беспрепятственно исповедовать свою католическую веру. Но в прокламации говорилось, что новые колонии должны быть организованы «в соответствии с законами Англии», а эти законы запрещали католикам голосовать и занимать гражданские должности. Галифакс и его коллеги хотели, чтобы новые колонии привлекали англоязычных колонистов-протестантов, которые предпочитали селиться там, где они пользовались защитой общего права и правом облагать себя налогами в соответствии с британскими традициями. Но в 1763 году в Квебеке было всего несколько англоязычных жителей. Неужели правительство Его Величества собиралось сделать несколько сотен англо-американцев политическим телом Квебека и навсегда лишить права голоса восемьдесят тысяч квебекцев? Эти квебекцы имели долгий опыт и негласную веру в правовую систему, основанную на традициях римского права; неужели министры Его Величества действительно намеревались заменить ею общее право, которое французы не понимали и которому не доверяли?
Прокламация 1763 года. В этом документе, выпущенном в Лондоне 7 октября 1763 года, официально объявлялось о планах правительства по борьбе с завоеваниями. Кроме того, в свете сообщений из Америки о восстании индейцев она продемонстрировала высокую степень отчаяния чиновников перед лицом распространяющегося хаоса. Лишь немногие из его длинных и подробных положений послужили бы намеченным целям. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса в Мичиганском университете.
Проблемы, связанные с англо-американскими колонистами за Аппалачами, было бы решить не легче, чем любые из тех, что касались французов. Граница, проведенная по гребню Аппалачей, никак не отделяла существующие анклавы белых поселений — некоторые из них были вполне законными — от охотничьих угодий индейцев. Как армия должна была поступить с поселенцами, которые отказывались уходить? Или с белыми охотниками, которые в поисках дичи пересекали горы, но не были заинтересованы в поселении? Если белые интерпостеры отказывались добровольно уходить, имели ли право индейцы поступать с ними в соответствии с индейскими представлениями о справедливости? В этом состоянии природы индейцы имели такие же теоретические права на юрисдикцию, как и все остальные, и больше реальных возможностей для ее осуществления. Но даже если предположить, что всех белых из Аппалачей можно каким-то образом мирно изгнать, никакие прокламации не могли противоречить социальным силам, которые изначально побудили их двигаться на запад. В связи с этим возникла проблема спекуляции землей. Прокламация запрещала колониальным правительствам выдавать земельные гранты за пределами Аппалачей, но она не могла погасить притязания таких колоний, как Виргиния и Коннектикут, чьи патенты простирались до Тихого океана. Более того, в типично противоречивой манере он открыл лазейку, которая позволила бы им подать заявку на освобождение от обязательств.
Среди нескольких положений прокламации было и щедрое намерение короля наделить землей «тех сокращенных офицеров, которые служили в Северной Америке во время последней войны, и тех рядовых, которые были или будут распущены в Америке, фактически проживают там и лично обратятся за этим» к любому колониальному губернатору. Размеры земельных наделов — пять тысяч акров для полевых офицеров, три тысячи для капитанов, две тысячи для субалтернов и штабных офицеров, двести для сержантов и капралов и пятьдесят для рядовых — составляли значительные суммы, более чем достаточные, чтобы возбудить аппетит спекулянтов, желающих скупить ордера людей, которые хотели получить награды за свою службу, но не собирались лично заселять землю в пустыне. Галифакс предполагал, что эти гранты будут выдаваться только в пределах трех новых провинций или, если речь идет о ранее существовавших провинциях, в пределах Линии прокламации; и что они должны доставаться ветеранам регулярной армии. Однако формулировка этого документа была достаточно расплывчатой, чтобы допустить возможность того, что гранты могут быть предоставлены в любом месте в пределах колоний и открыты как для провинциалов, так и для регулярных войск. Учитывая огромное количество людей, служивших в качестве провинциалов, и обширные патенты таких колоний, как Виргиния и Коннектикут, провинций, полных энтузиастов-спекулянтов, эти положения обещали создать огромные сложности для короля, чьим заявленным желанием было лишь «продемонстрировать наше королевское чувство и одобрение поведения и храбрости офицеров и солдат наших армий, а также наградить их»[737].