Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
ГЛАВА 41
Недостаточность доблести: Левис и Воклен в Квебеке
апрель-май 1760 г.
ЕДИНСТВЕННОЙ ЦЕЛЬЮ Левиса было отвоевать Квебек, и с небольшой помощью из дома он смог добиться этого. Опустошение Вулфом сельской местности вокруг города вынудило большинство квебекцев искать убежища в районах Труа-Ривьер и Монреаль в течение зимы. Наплыв беженцев привел к истощению запасов продовольствия, но в его распоряжении оказалось несколько тысяч человек, готовых помочь изгнать врага из города. Урожай зерновых в районе Монреаля был достаточным для обеспечения осады; как только ручьи оттают и пшеницу можно будет перемолоть в муку, можно будет начать полномасштабные операции[547].
Сложность заключалась в выборе времени
Поскольку Левис не собирался повторять ошибки Монкальма, он не предполагал, что британцы добьются успеха — более того, что они даже не попытаются снова осадить город. Если же, что казалось вероятным, они предпочтут отступить из Квебека и сосредоточить свои усилия на захвате Монреаля через верховья Святого Лаврентия или реки Ришелье, он был уверен, что сможет отбить у них все шансы. Капитан Пушо, талантливый бывший комендант Ниагары, недавно вернулся в результате обмена пленными, и Левис поручил ему командовать обороной Монреаля в верховьях реки. Ол-о-Нуа по-прежнему стоял в верховьях Ришелье, поддерживаемый недавно построенными канонерскими лодками. Британцам пришлось бы брать район Монреаля дюйм за дюймом, осадами и лесными боями с канадскими ополченцами и индейцами: нелегкая перспектива. Если бы к зиме англо-американцы не захватили свой приз, им не оставалось бы ничего другого, как снова отступить на свою базу снабжения в Нью-Йорке[548].
Таким образом, 20 апреля, сделав все возможные приготовления, шевалье де Левис вывел из Монреаля в Квебек удивительно большую армию (более семи тысяч человек) с крошечным обозом артиллерии («двенадцать жалких старых пушек»). Весенняя распутица уже началась, и на середине реки было достаточно воды, чтобы два из четырех фрегатов Канады, «Аталант» и «Помон», могли сопровождать баржи и бато, перевозившие войска. Левис ставил на это предприятие все, что у него было. На борту лодок находились все восемь его регулярных батальонов, доукомплектованных ополченцами; два батальона troupes de la marine; батальон монреальских ополченцев; различные индейцы из миссий Святого Лаврентия; и даже некий эскадрон кавалерии, лошади которого все еще костенели от зимних лишений. Кроме нескольких сотен человек, оставшихся в Монреале, гарнизона острова О-Нуа и отрядов, сопровождавших Пушо вверх по реке, практически все трудоспособные солдаты и ополченцы в Канаде гребли вниз по великой реке, надеясь, что к ним направляется и флот снабжения. 24 апреля в Пуэнт-о-Трембл они остановились, выгрузили припасы и приготовились к маршу по суше в сторону города. К рассвету двадцать седьмого числа передовой отряд почти достиг маленькой деревушки Сте-Фуа, расположенной менее чем в шести милях от Квебека. Именно там они увидели британцев, окопавшихся на другой стороне дороги перед ними[549].
Счастливый случай заранее предупредил Мюррея о том, что на Квебек наступают французские войска, но только в начале того же дня он получил представление о размерах угрозы, с которой столкнулся[550]. По многим причинам появление столь грозных сил заставило его почти отчаянно волноваться. Люди Мюррея ужасно пострадали за зиму. У солдат не было одежды, соответствующей климату — у горцев 78-го полка, по сути, были только их килты, а также то, что шотландцы носили под ними, чтобы защититься от холода, — но болезни и недостаточное питание нанесли самый тяжелый урон. К концу апреля гарнизон Квебека, первоначально насчитывавший семь тысяч человек, насчитывал менее четырех тысяч «боеспособных». Болезни и несчастья жестокой зимы — тиф, брюшной тиф, дизентерия, цинга, обморожения, переохлаждение — убили тысячу человек и сделали «более двух тысяч из тех, кто остался, совершенно непригодными для какой-либо службы»[551].
Даже те, кто был способен нести караул и выполнять гарнизонную службу, страдали от цинги и переутомления. В частности, необходимость заготавливать дрова — задача, требующая ежедневных долгих походов по снегу к городским лесополосам, — становилась все более утомительной для здоровых людей по мере увеличения
Левис был слишком хитрым командиром, чтобы атаковать британский абатис в Сте-Фуа, и поэтому ждал наступления ночи и возможности обойти красных мундиров с фланга через лес, который находился слева от них. Осознав эту опасность, Мюррей с наступлением вечера приказал отступать, отведя своих людей на позицию неподалеку от того места, где семь месяцев назад Монкальм расположил свои войска. Он беспокоился, что у него слишком мало людей для создания передовых линий, с помощью которых можно было бы удержать французов на расстоянии пушечного выстрела от слабой западной стены города. Кроме того, он знал, что его эффективные силы уменьшаются с каждым днем и что если французы (численность которых он оценивал в «десять тысяч человек и пятьсот варваров») начнут осаду, то его гарнизон не сможет выдержать оборону. Но он также знал, что его люди, как бы они ни были ослаблены, все были регулярными, в то время как армия Левиса должна была состоять в основном из ополченцев. Поэтому, помня о том, что «наша маленькая армия имеет привычку побеждать врага», Мюррей «решил дать ему сражение» на равнине Абрахама. Рано утром 28 апреля он собрал около 3800 солдат, каждый из которых был достаточно здоров, чтобы носить мушкет, а также двадцать полевых орудий, и приказал им занять позицию на изломанном хребте, где стояла линия Монкальма перед атакой 13 сентября. Эффективно повторив рассуждения Монкальма, Мюррей собирался воспроизвести битву при Квебеке[553].
Левис рассчитывал на осаду, а не на сражение в открытом поле, но он был готов воспользоваться возможностью, которую, казалось, намеревался предоставить Мюррей. Несмотря на то, что к настоящему времени он собрал около половины своих сил, когда между шестью и семью часами он увидел, что британцы заняли позицию за городом, он приказал своим свободным людям (их также насчитывалось около 3800) выдвинуться вперед, чтобы занять позицию противника. Мюррей, который в это время проводил разведку впереди своих линий, понял, что французы все еще на марше, и импульсивно решил покинуть возвышенность. Если он сможет атаковать левый фланг противника, пока они еще идут колонной, рассуждал он, то сможет надеяться оттеснить их к скалам Святого Лаврентия и уничтожить раз и навсегда.
Но как ни стремились они в бой, люди Мюррея не смогли нанести нужный им быстрый удар. На нижних участках земли талый снег еще лежал на полметра в глубину, а под ним была грязь; то, что он задумывал как решающий маневр, завязло в жестоком бою у деревни Силлери. В конце концов, после более чем часового боя, часто в рукопашную, французы начали оттеснять британцев с обоих флангов, вынудив Мюррея отдать приказ об отступлении. Поскольку их полевые орудия безнадежно застряли в грязи и слякоти, красные мундиры повредили и бросили их на поле боя. К полудню они вернулись туда, где семь месяцев назад находился Монкальм, — в стены Квебека, а Левис оказался там же, где и Тауншенд, открыв перед городом осадные линии. В Силлери французские артиллеристы были заняты сверлением отверстий для пушек, которые им услужливо предоставил Мюррей[554].
Вторая битва при Квебеке была гораздо более кровопролитной, чем первая. Из примерно равного числа сражавшихся с каждой стороны французы потеряли 193 человека убитыми и 640 ранеными (22 % от общего числа сражавшихся), в то время как потери британцев составили 259 человек убитыми и 829 ранеными (28 %). Поскольку Мюррей не только понес более тяжелые потери, бросил артиллерию и отступил, но и потерял гораздо большую часть своих бойцов, чем французы (28 % против менее 12), не будет преувеличением сказать, что он пошел на впечатляющую авантюру и понес впечатляющие потери. Вид французских инженеров, прокладывающих осадные линии напротив стен Квебека, вряд ли мог дать понять, что «страсть к славе» Мюррея, по всей вероятности, будет стоить ему города, если только помощь не придет в ближайшее время снизу. К 11 мая Левис был готов начать обстрел Квебека, когда его линии были завершены, а орудия надежно установлены. Хотя британцы могли сделать двадцать выстрелов на каждый выстрел гасконского бригадира из своего скудного боезапаса, Мюррей знал, что исход осады будет зависеть не от пушек и артиллеристов, а от кораблей и моряков, которых северо-восточные ветры несли вверх по реке[555].