Светоч русской земли

Иванов Сергей Иванович

–  Стефан, что же ты тогда оставляешь от величия Бога?!

–  Любовь! - звучал голос Стефана из темноты. - Это - так, потому, что Он– добр! Ибо ежели бы Он был вездесущ, то Он был бы и в зле, и в грехе, а этого нет!

–  Этого нет...
– откликнулся Варфоломей, начиная соглашаться с братом.

–  Это - так, потому что Он– милостив! - возвысил голос Стефан, - ибо если бы Он был всемогущ и не исправил бы зла мира, то это было бы не Сострадание, а лицемерие! Это - так, потому что если бы Он был всеведущ, то Он знал бы и наши злые помыслы, и люди не могли бы поступить иначе, дабы не нарушить Его воли! Понимаешь?! Но тогда за все преступления должен был бы отвечать Господь,

а не люди, которые всего лишь исполнители воли Творца! Бог– добр, следовательно, не повинен в зле мира сего, а источник зла – сатана!

Стефан, чуть видный в темноте, отёр лицо рукавом. Он - весь в испарине.

–  Значит, - спросил Варфоломей, - ты признаёшь силу сатаны, Стефан?!

–  Да!

("Да!" - эхом вторил болгарин-богумил. "Да!" - вторил ему иудей. "Нет!" - сказал учёный фрязин.
– "Сатана подчинён Господу!")

– Да! - продолжил Стефан. - Но ежели сатана сотворён Богом, то снова вина за его деяния - на Господе.

–  Этого не должно быть! - возразил Варфоломей призрачным собеседникам.

–  Да, этого и не может быть! - подтвердил Стефан. - И, значит, сатана – не тварь, а порождение небытия, и - небытиё, нежить! Я это понял давно, тогда ещё... "Эйнсоф" - имя Бога каббалы, он же и есть дьявол, или сатана. Но "эйнсоф" означает пустоту, бездну, ничто!

–  Но ежели сатана действует? Может ли ничто быть сущим, бытийным, действенным? Я не спорю с тобой, Стефан, я спрашиваю: как это можно понять?

–  Да, сатана действует. И, значит, небытиё может быть действенным, бытийным... Погоди! Но не само по себе! Небытиё влияет на нашу свободную волю, как... ну, как пропасть, как боязнь высоты! Использует необратимость времени (страх смерти!), сочится через разрывы в пространстве, находит пути там, где Господь ограничил Себя. Те люди, животные или демоны, кто своей свободной волей принял закон сатаны, становятся нежитью и теряют высшее благо - смерти и Воскресения на Страшном суде. Ибо кто не живёт, не может ни умереть, ни воскреснуть. Смерть – не зло, ибо за ней идёт новая жизнь. Зло и ужас – вечное жаждание, вечная неудовлетворённость, без надежды на конец. Это и есть царство сатаны!

–  Но мог же Господь предвидеть... заполнить... или уничтожить пустоту?

–  Да, но как ты без пустоты представишь движение? Он и уничтожит. На Страшном суде. И тогда наступит покой. Конец времени.

–  Значит, пока Земля - жива, всегда будет зло, и всегда надобно побарывать лукавого?

–  Всегда!

–  Любовью и Верой?

–  Правдой. Сила зла - во лжи! - воскликнул Стефан. - Ложью можно преодолеть ход времени - не того, Господом данного прежде век, а времени в нас, в нашем понимании! Ложью можно доказать, что и прошлое было не таким, каким оно сохранилось в памяти и хартиях летописцев! Оболгать святых и опозорить мёртвых героев; внушить, что те, кто отдавал душу за други своя, искал в жизни лишь корысти... Даже доказать, что бывшего как бы и не было! Ложью легко обратить свободную волю в несвободную, подчинённую маре, мечтам, утехам плоти и прочим прелестям змиевым... Внушить смертному, что всё совершается помимо его воли, по непреложным законам предопределения! Ложь созиждит великое малым, а малое содеет великим; ложь сотворяет бывшее небывшим, а небывшее награждает призрачным бытиём на пагубу всему живущему!

Наивысший святой сатаны - Иуда, предавший Учителя! Кто следует примеру Иуды, свободен даже и от греха, ибо всё, что он творит, надо звать благом. Эти люди пребывают по ту сторону добра и зла. Им позволено всё, кроме Правдивости и Милосердия! И они долго живут... Здесь, на Земле. У них ведь нет Вечной Жизни!

–  Меня сейчас посетила мысль, Стефан! Не мнишь ли ты, что наш князь Иван Данилыч тоже...

–  Ты хочешь, чтобы я здесь, сидя в этом лесу, приговорил к смерти или Вечной Жизни великого московского князя? - усмехнулся Стефан.
–  Нет, Олфоромей, не мыслю! Мне мнится, князь Иван верует в Господа и, творя зло, ведает, что творит. Надеюсь на то. Верую!

–  Веришь ли ты тогда, что покаянием можно снять с души любое бремя и избегнуть возмездия за злые дела на Страшном суде?

–  Об

этом знает только Господь! Не в воле смертных подменять собой Высший суд и выносить решения прежде Господа... В сём ещё одно наше расхождение с латынской ересью! Дьявол всегда упрощает! Он сводит духовное к тварному, сложное к простому, живое к мёртвому, мёртвое к косному, косное раздробляет в незримые частицы, и те исчезают в "эйнсофе", в бездне, в пустоте небытия! Только силой креста спасена Земля от уничтожения злом и ныне готовится к встрече Утешителя, Который идёт к нам сквозь пространство, время и злобность душ людей, идёт и приходит, и вечно – с нами, и всё же мы чаем Его повседневно и зовём в своих молитвах!

Стефан кончил, и наступила тишина.

–  Стефан, если ты - прав, - сказал Варфоломей, - и я правильно понял тебя, то борьба со злом заключена в вечном усилии естества, в вечном духовном творчестве, да и в вечном борении с собой? И ещё в Любви, в Сострадании ко всему живущему! Иначе, без Любви, я не могу помыслить себе духовного подвига. И ещё, наверное, в неложной памяти о прошлом... Так я понимаю твои слова о правде и лжи?

Но ты так и не сказал мне: зло первее всего - от нашей свободной воли или от сатаны? Должно ли прежде укреплять себя в Господе? Или, прежде всего, молитвами отгонять нечистого?

–  Ты хочешь спросить, прав ли, что собираешься в монастырь?

–  Я не об этом хочу спросить тебя, Стефан! - перебил Варфоломей. - Мой путь давно означен! Мне вот здесь, теперь, сидя в этом лесу и на этом дереве, перед лицом всего того срама, что ныне творится на Русской земле, надо понять, виноваты ли прежде всего люди, русичи, во зле мира? И не только теперь, а и через века, на кого ляжет вина в бедствиях родимой земли? Ведь если зло - это действенное "ничто", как ты говоришь, то только от смертного зависит не дать ему воли!

Стефан медлил. И лес молчал и тоже ждал, что скажет старший на заданный младшим вопрос.

–  Да, виновны! - сказал, наконец, Стефан. - Ежели ты так требуешь ответа... Но, Господи! - изронил он с болью, закрывая лицо руками.
–  Пощади моих соплеменников! Так хочется найти причину зла вовне себя!

Хрустнула ветка под чужой ногой. Братья вздрогнули. Незнакомец, фрязин по виду, перешагнул поваленное дерево, выступив сквозь призрачную фигуру иудея, и уселся на коряге, напротив них, на колени растаявшего богумила, осмотрев спорящих русичей. Гость был высок, худ, с длинным большелобым лицом и слегка козлиной складкой рта. Тёмную, поблёскивающую одежду незнакомца нельзя было рассмотреть в сумерках.

–  Достойные молодые люди! - воскликнул он скрипучим голосом.
–  Вы так шумите, что я, невольно, выслушал все ваши рассуждения и решил присоединиться к беседе. Вы! И вы также! - он, не вставая, поклонился братьям, каждому в особину, - говорили тут о-о-очень много любопытного! Но, увы! Должен и огорчить, и успокоить вас! Дьявола нет! Я попытаюсь примирить ваши недоумения! Вам, конечно, неведомо учение Эригены? Да, да! Британского мниха, - соплеменника любезного вашим сердцам Пелагия, - изложенное им в сочинении: "О разделении природы". Неизвестно? Так вот, Эригена утверждал, как и вы, молодой человек, что Бог создал мир из Себя. Но Бог– огромен! Это - Вселенная! Божественный мрак! Он, если хотите, кхе-кхе - потеет Своим творением! И не подозревает о созданном им мире! Возможно даже, будучи бесконечен, не имея ни начала, ни конца Он не ведает и о Своём существовании! Люди же, сотворённые Богом, и сами творят из своего ума видения, мысли и - образы! Вы, молодые люди, только что создавали мысленный мир. Из тварного и временного производили духовное и вечное! Ибо идеи, "образы вещей", как говорил великий Платон, - вечны! Да, да! Идеи - ваши создания! А весь окружающий нас мир ничего не творит, а лишь ждёт приложения сил человека! Каковое приложение сил и порождает иногда некоторые неудобства, или даже жестокости, или то "зло", причина которого так заинтересовала вашего братца. И вы, я вижу, не тратили тут времени даром, а создавали... Гм! Ну, не создавали, а рубили, рушили, изменяли мир, - "сотворённое и нетворящее", как говорил Эригена!