Свидетель на свадьбе должен быть неженатый
Шрифт:
– Убери. Ты исправно платишь алименты, этого достаточно. К тому же, мы с Романом посовещались, и я подумываю отказаться и от них.
– Зачем ты так? Старики от души для внучки копили.
– Сказала же – не надо.
Вглядываясь в ее глаза, Руслан в который раз попытался понять, остались ли в ней хоть какие-то чувства и воспоминания. Но как и прежде встретил лишь укор, легкое осознание вины и как следствие раздражение. Взгляд смутил ее, она отпустила глаза.
– Ненавижу, когда ты вот так смотришь, – тихо
– Потому что неудачник, – выдавил Руслан, будто, повторил когда-то сказанные слова.
– Перестань, не начинай.
– Я лучше на улице подожду.
– Хорошо выглядишь, – извиняющимся тоном вполголоса добавила Люба. Такая она была всегда – сначала плюнет в душу, потом пожалеет.
– Спасибо, а ты с животом не очень, – грустно пошутил Тарасковский. – Кого ждете?
– Мальчика, – тихо ответила Люба.
– У меня будет братик! – подала голос девочка, все это время наблюдавшая за родителями.
– Ну-ка марш одеваться, не заставляй папку ждать.
– Я быстро, – убегая, выкрикнула Инга.
Выйдя с подъезда, Руслан уныло посмотрел по сторонам. Завидя курящего парня, вышел ему на встречу.
– Не угостишь сигаретой?
– Ты чё, Руслан, не узнал что ли? – удивился тот. Тарасковский пригляделся:
– Здорово, Айрат, в этой кепке не признал. Как поживаешь?
– Пойдет. Ты же не куришь.
– Никогда не поздно начать.
– Куда так вырядился? – Айрат протянул сигарету, затем поднес огонек зажигалки. Руслан затянулся и неумело выпустил струю, сощурив глаза от дыма.
– Да так.
– Пойду, меня телка ждет.
– Будь здоров.
От никотина непривычно закружилась голова. Выкурив наполовину, Руслан бросил бычок на асфальт и затер носком подошвы. Почувствовав за спиной пристальный взгляд, обернулся. В окне первого этажа, грозя пальцем, негодовала старушка, беззвучно шевеля губами за стеклом. Показав ей средний палец, Руслан отвернулся. Послышались торопливые шажки в подъезде.
– Куда мы пойдем? – спросила Инга, взявшись за папину руку. В другой руке она держала верх тормашками взлохмаченную куклу Барби.
– А куда ты хочешь?
В кафе «Шоколаднице», единственном детском кафе в городе, всегда много посетителей, до вечера не смолкал детский визг. Родители сидели за столами, ребятня носилась на игровой площадке, огороженная маскировочной сетью, отчего походила на блокпост. Инга резвилась с детворой, Руслан пил кофе. Пригладив пальцем шевелюру Барби, он заботливо усадил ее на столешницу.
Вернулась Инга, возбужденная и растрепанная, бантики она держала в руке. Тарасковский подозвал светловолосую официантку:
– Два молочных коктейля, один холодный, другой теплый.
– А мороженное? – напомнила девочка.
– Позже доченька. Немного остынешь, и мы закажем твоих любимых шариков.
Официантка
– Простите, – обратился он к девушке, – у вас не найдется, чем можно расчесать девочку.
Официантка понимающе улыбнулась, ушла и через минуту вернулась с массажкой.
– Может вам помочь? – предложила она.
– Спасибо, я сам, – Руслан изобразил вежливую улыбку.
– Обращайтесь, если что, – добавила она, бросив кокетливый взгляд. Тарасковский уловил знакомый импульс, но не предал ему значения: в присутствии Инги, думать о женщинах в привычном формате, казалось чем-то мерзким.
– Пей не спеша, – сказал он дочери.
Обхватив бокал обеими руками, Инга делала жадные глотки. Придвинув стул, Руслан расчесал ее волосы и повязал бантики, потрогал лоб.
– Доченька, давай лучше закажем пирожное, ты еще не остыла. Погуляем на площади, а потом поедим мороженое, договорились?
– Ну ладно, давай пирожное, где крема много, – нарочито вздохнув, согласилась она.
Тарасковский отер молочный ус на ее губе и подозвал официантку:
– Спасибо, – сказал он, возвращая массажку.
– Еще что-нибудь? – теребя массажку, напомнила о себе блондинка.
Настойчивая какая, подумал он. И ведь наверняка, не уделена вниманием. Что за напасть такая: когда они тебя не интересуют, желая обратить на себя внимание, готовы на руках ходить. При других обстоятельствах, сколько приходится прикладывать усилий, чтобы закадрить, хотя бы вот эту вертлявую официантку.
– Спасибо, ничего не надо.
Официантка удалилась.
– Руслик? – раздался женский голос за спиной.
Тарасковский недовольно обернулся. Длинноногая стройная Люся нависла над ним башенным краном.
– Ты что сзади подкрадываешься? Привет Люсенция.
– А мы с подругами там сидим, – девушка указала рукой, и поиграла пальцами с разноцветным маникюром на невидимых клавишах. – Ты же знаешь, у меня со зрением плохо. Смотрю, ты или не ты? С ребенком ты совсем другой человек.
– Сговорились что ли?! – в сердцах высказался Тарасковский.
– Чё? – из-за многочисленного ора малышей Люся не расслышала.
– Классно выглядишь, говорю.
– Можно я присяду, – не дожидаясь разрешения, Люся обошла столик, с шумом выдвинула стул. Усевшись, она вытянула ноги, из-под короткой юбки проступили обжимы чулок. Она облокотилась обеими руками на стол, уперлась подбородком в ладони и кокетливо заморгала длинными ресницами. Люсю разбирало от любопытства:
– Я прям не ожидала, ты с дочерью такой лапочка, прям ваще, – Тарасковского покоробило от такого признания в присутствие Инги. Люся, не замечая растущего негодования, продолжала тараторить: – Заботливый папочка, и расчесывает, и бантик завязывает. И девочка так на тебя похожа, красивая.