Свидетель на свадьбе должен быть неженатый

Хабибуллин Наиль

– Что-то в этом роде, – лениво отозвался Герц. Откопав в ворохе вещей полторашку, он налил себе воды.

– А чем он занимается? – вполголоса спросила Света у Тарасковского.

– Ты у него сама спроси, – посоветовал тот. В голосе его послышалось что-то вроде ревности. Возможно показалось. Герцу никогда не приходилось подмечать подобную черту в характере друга, к девушкам в плане сердечности он относился прохладно.

– Герц, то есть Рудольф, а чем вы занимаетесь? – спросила Света.

– Работаю на газораспределительной станции, – не

охотно произнес Герц. Рассказывать малознакомому человеку, что он в свободное время занимается литературой – не хотелось.

– Я имела виду, у вас есть увлечение? Руслан часто повторяет, что человек вы творческий.

– Он любит приукрасить.

– Ангелина на днях прилетает, – неожиданно вставил Бадик. – Поедите со мной в Сургут, встречать ее в аэропорту?

– Конечно, с удовольствием, – радостно откликнулся Тарасковский, – для этого дела даже подменюсь на работе. И Светлоокая поедет, да?

– Не знаю, – простодушно улыбнувшись, ответила Света.

Герц исподволь наблюдал за Русланом. Тарасковский все также был обходителен и предупредителен со Светой, но в то же время какой-то неестественный. И голос изменился: временами подрагивающий, слащавый.

Не влюбился ли он? – мысленно усмехнулся Герц, закуривая сигарету. – Явно, что мы с Бадиком здесь лишние, зачем же он нас позвал? Для компании? Может все из-за той же робости остаться с ней наедине. Но Руслан далеко не мальчик, уж кому-кому, а стеснительность ему приписывалась с трудом.

С точки зрения пишущего человека, ему было интересно подмечать беспристрастным взглядом за ними. Она принимает ухаживания Руслана, но нравится ли он ей? Об этом судить рано, они не так давно знакомы. Она не из быстровоспламеняющихся тарасковских девиц, это сразу заметно. И свойственная ей робость, тоже вроде как временная, пока не привыкнет к человеку. Определенно, она как-то повлияла на Руслана, по крайне мере, он относится к ней не так, как своим девкам, пытается быть самим собой. И с девицами на мансарде, он такой как есть, но с ними высвобождается его порочная сторона.

– Ангелина решила перевестись в университет поближе к дому, – говорил Бадик.

– Странное желание, – высказался Герц, думая совсем о другом, – обычно молодежь стремится уехать отсюда, и забыть Нивагальск, как серый, нудный сон.

– Может, она поближе к Бадику перебраться хочет, – заметил Тарасковский.

– Скорее всего так оно и есть, – задумчиво согласился Герц. Занятый соображениями о Руслане и о его новой пассии, он только сейчас понял, что речь зашла об Ангелине: – Говоришь, переводится поближе?

Что-то в этом не так, подумал он. Почему она решила перевестись поближе к дому? Ангелина не любила Крутикова, в этом Герц был уверен, Тарасковский, в свою очередь, тоже догадывался, но это обстоятельство между собой они не обсуждали, даже вскользь.

– Бадик, ты как-то говорил, что сам после свадьбы собираешься перебираться в северную столицу, неужели передумал? – спросил Герц.

– В том-то и дело, что я и родителям уже

сказал, что мы будем жить в Питере. Они не против, обещали даже помочь с квартирой. Но Ангелина в последний момент заупрямилась и не желает доучиваться в Питере и хочет перевестись в Тюмень. У нее противоречивый характер, иной раз не знаешь, как ей угодить. И ненавидит, когда ей хотят помочь. Везде и во всем хочет быть самостоятельной. Ее категоричная самодостаточность порой меня напрягает.

– Да, характер у нее противоречивый, этого не отнять, – согласился Герц. – Но и девочка добрая, я ее помню еще совсем школьницей…. Как быстро время летит.

Герц задумался, будто что-то вспомнив, улыбнулся краешками губ и отвернулся к протоке.

– Она независимость любит, – продолжал Вадик, – и, иногда это настораживает. В Питере выучилась на права, мы недавно разговаривали по скайпу и я сказал, что мы могли бы вместе купить ей машину. Настроение у нее тут же испортилось. Думает, буду просить у родителей. Временами мне кажется, что она считает меня маменькиным сынком. В прошлое лето не захотела лететь со мной в Испанию, а в этом году в Мексику. Дикость какая-то, мы почти уже женаты, а она отказывается от любой помощи.

– Это называется эмансипация, – усмехнулся Тарасковский.

– Если любишь, принимай какая есть, – посоветовал Герц, отвлекшись от созерцания протоки. Света, как-то по-особенному посмотрела на него. Руслан заметил этот брошенный ею взгляд и обнял ее за плечи. От прикосновения к обнаженным плечам Света вздрогнула, посмотрела на него, и странно улыбнувшись, убрала его руку.

Огромный слепень вонзился в ногу Герца. Подскочив, Герц от души выругнулся. Света пряснула со смеха, до того комично он подпрыгнул, но тотчас она смутилась и прикрыла смешок ладонью.

– Ну и местечко выбрали, вы бы еще в лес зашли, – почёсывая укус, брюзжал Герц.

– Это я на этом месте настояла, – сконфужено улыбнувшись, призналась Света. К Руслану, после нескольких свиданий, она успела привыкнуть, но к Герцу по-прежнему испытывала неловкость. – Пойдёмте купаться, – предложила она, не дожидаясь остальных, поднялась и пошла к воде. Следом за ней направился Тарасковский, за ним Герц.

Войдя в воду по пояс, Света взмахнула руками, и смело занырнула с головой. Вынырнув, смахнула с лица намокшие волосы, и уверено поплыла кролем – движения красивые, ничего лишнего. Руслан направился за ней, Герц погреб в противоположную сторону. Вадик остался на берегу.

Руслан и Герц по очереди сходили в кусты и сменили плавки. Крутиков больше не купался, просидев на покрывале, успел обсохнуть. Недопитое пиво Тарасковский взял собой и выкинул в урну на выходе пляжа. На стоянке попрощались с Вадиком. Он предложил развести по домам, за всех отказался Руслан, настояв, чтобы Герц составил ему компанию проводить Свету. Герц не охотно согласился: замечая необоснованные ревнивые взгляды друга, он чувствовал себя неловко, и хотел как можно быстрее оставить парочку наедине.