Там, где мы служили...
Шрифт:
В тот день он не вернулся из школы. Письмо послал, просил не искать — но знал, что искать станут, и дальше запутывал след, как на самой важной военной игре. Даже первые письма из учебного лагеря он пересылал с опаской, через третьи руки, всячески изворачиваясь, боясь, что вычислят по обратному коду — но код был военной тайной, причём даже не Русской Империи, а Гритвикенской Договорённости, и опасения оказались пустыми.
Слово «Африка» ему говорило не очень много. Континент, где ещё не кончилась война. Герои книжек и фильмов — их про Африку было много. Сведения со школьных уроков. Ну и всё, пожалуй. И вот он здесь. В Африке.
Африка. Берега Моря Чад…
…С лагерными нагрузками он справлялся. Не сказать, что они давались легко, но Витька был самым обычным парнишкой своего времени и возраста — упрямым, ловким, сильным, сообразительным и не склонным ныть и жаловаться, даже если на самом деле трудно. А вот здешний фронт — опять-таки по многим книгам и фильмам — представлялся ему чем-то ну совершенно иным…
…Тут не было громких команд и их выполнения «только бегом». Не было никаких «подъём-отбой» и хождений строем в столовую. Но не было тут и войны как таковой. Война шла где-то дальше, штурмовые роты торчали в тылу на отбитой у противника территории, бывшей его линии обороны, и за ту неделю, что Витька провёл здесь, ничего не изменилось. Разве что резко похолодало — температура всё время держалась у нуля — да почти непрестанно сеялся мелкий, противный дождик. Говорили, что наступает зима.
Лёжа под одеялом, Витька вновь вспомнил первое знакомство с отделением и усмехнулся. Если честно, он не ожидал, что командовать будет девчонка…
Из-под одеяла не хотелось вылезать, и Витька, потянувшись так, что в нескольких местах хрустнуло, чуть отодвинул верхний край, чтобы посмотреть, что снаружи.
Почти все в блиндаже всё ещё спали, но переноска горела, и за столом сидели заместитель командира, капрал Джек Брейди и один из пулемётчиков, капрал Эрих Зильбер. Если честно, ни тот, ни другой Витьке не нравились. Джек был постоянно мрачен, неразговорчив, объяснялся отрывисто и будто бы даже зло, хотя новичкам уже объяснили, что у него погибла девчонка и лучший друг. А Эрих посматривал на новичков свысока и позволял себе довольно злые шутки.
Сейчас Джек читал какую-то книжку, а Эрих писал письмо домой, и лицо немца было мечтательным и почти нежным — он думал о своей девчонке.
Из «старичков» Витьке больше всех нравился Ник Фостер — весёлый, не заносчивый, всегда готовый поговорить и помочь. Жозеф Вилье тоже был хорошим парнем, но ему бросила писать его девчонка, и он иногда срывался по самым незначительным поводам. Кроме того, недавно его серьёзно ранили, из госпиталя он сбежал, не долечившись, и теперь его часто мучили боли. К Елене Витька не знал, как и подойди, даром что она тоже русская — Золотова была первой девушкой-сержантом, которого мальчишка видел, де ещё и отличалась резкостью суждений.
Из «своих» он с удовольствием подружился бы с Майклом Фоем, но этот словно бы выжженный изнутри парень был молчун похуже капрала Брейди — и, как и тот, буквально распространял вокруг ощущение суровой надёжности. Собственно, из-за этого Витька и рад был бы поближе с ним сойтись… Пётр Заров любил подурачиться, посмеяться, но в то же время явно чувствовал себя неуверенно — Витька надеялся лишь, что по нему самому это же самое не очень заметно… Кайса Линнахямарри — вполне естественно — сдружилась с Еленой, и та ничего против этой дружбы не имела; вообще же финнка была не слишком общительной… Дэниэль Лир вызывал у
— Эрих, — послышался голос Джека, и Витька замер под одеялом.
— У? — немец с трудом оторвался от письма. — Чего?
— Не «чего», а что делать будем?
— А что такое? — Эрих удобней разместил ноги. — Дождь не скоро кончится. Снег вон ещё обещали…
— Да при чём тут дождь?! — Джек, похоже, хотел резко захлопнуть книгу, но сдержался, тихо её закрыл и положил на стол. — Отделения-то у нас нет, а тебя это и не колышет?!
— Не гони волну, — лениво посоветовал Эрих.
— Да какую волну?! — возмутился Джек. Оглянулся, понизил голос. — Ничего я не гоню, нет отделения. Не хотел я замом становиться, как знал… Вот нас пятеро. А остальные все каждый сам по себе. Ну, Кайса к Хелен прилипла… А другие?! Нет отделения, даже десяти человек нет, а есть шесть и четыре единицы…
— Чего ты хочеь? Виктор и П… Петер — сопляки совсем, — Витька завозился под одеялом, тихо, но возмущённо, — я вообще, если честно, думаю, что они того… в обход пришли. Этот канадец… или кто он там, Ника не обидеть… придурок какой-то…
— А старший?
— А что ты от него хочешь? Ты не видел, Джек, каким Андрей, пусть ему светит, был сначала. Расспроси этого потихоньку, семья-то, небось, погибла…
— Расспросишь… Всё равно что с памятником разговаривать.
— Успокойся, — махнул рукой Эрих. — Это всё до первого боя. Я тебе точно говорю. Там и разберёмся, и соберёмся в одно целое, так сказать.
— Те, кто жив останутся, — безнадёжно ответил Джек. — Пихнут нас — хорошо, если в обычный рейд, а если опять в мясорубку?! А мы даже ничего о них не знаем…
— А ты вспомни — ты что, сразу доложил всем, кто ты есть, чем интересуешься, чего хочешь? Такие вещи по команде не делают.
— Мудрец…
— А как же…
— Тогда ты мне скажи, мудрец, чего ты к ним, к новичкам, приматываешься?
Эрих помолчал. А потом сказал с неожиданной тоской:
— Понимаешь… ничего с собой поделать не могу. Кажется мне, что они во всём хуже, чем Ласло, Кнут, Андрей, Дик, Анна… Ты прости, это пройдёт. Я же сейчас нормально с Ником…
— Ладно, — Джек толкнул Эриха в плечо, — ты прав, прорвёмся… Прости, что оторвал, пиши…
— Да вроде как уже и завтракать пора, — немец посмотрел на часы. — О. живот мне правильно подсказывает… Сходить, что ли?
— Погоди, вот тут и правда пусть новички идут. Нечего.
— Будить?
— Да пусть ещё с полчаса поспят, потерпи.
— Тебя не поймёшь, — тихо засмеялся Эрих.
Витька ощутил неловкость. Свинство, в самом деле! В лагере сержант давно подкинул бы его в пинки, а тут только что мух не сдувают — и он же их ещё и критикует, высунув нос из-под одеяла!
Мальчишка отбросил одеяло и сел.
— Доброе утро.
— Доброе, — кивнул Джек. А Эрих посмотрел на часы и хмыкнул. — Я за завтраком схожу?
— Да в путь, — буркнул Эрих, — для нас это честь. Да и то — надо размяться, майк нас доканает… Я, пожалуй, с тобой пойду, один и не допрёшь…
— Я пойду с ним, капрал.
Это сказал Майкл Фой. Он сидел на кровати, потирая намятый рубец на плече. Ниже шёл настоящий — длинный, в весь бицпас, очень интриговавший Витьку, между прочим: где Майкл такой заработал?