Там, где мы служили...
Шрифт:
И русский, и канадец провели уже по восемь боёв. В холодном воздухе от них валил пар, пот стекал струями по груди, лицу и спине.
Отделение болело за Ника активней, чем вся остальная рота. Холодное лицо канадца временами перекашивала гримаса. Русский дышал через рот — нос ему Ник расквасил в первом же раунде. Орали, как правило, добрые советы, к которым люди умные в бою не прислушиваются.
Раз! Раз! Толька пошатнулся, на предплечьях вспыхнули красные пятна, но он тут же ответил, и на этот раз — удачно, Ник закачался и отступил назад, подняв кулаки к лицу. В тот же момент Толька ударил Ника в корпус, и канадец рухнул на плетёные маты, разбросав руки.
— Раз! Два! Три! —
— Вставай, Ник, вставай! В один голос орали вокруг. Толька ждал в стойке.
— Девять! Десять! — безжалостно закончил отсчёт Крюгер. Ник, стоя на коленях. Опирался руками о мат. Видно было, что он почти плачет. Толька помог ему подняться и сказал что-то неразличимое в общем шуме, но явно утешительное.
Крюгер поднял руку русского.
Из-под душа Ник пошёл к своей кровати и свалился на неё, глядя в потолок и по временам дуя на пальцы. Сперва все молчали, потом Эрих сказал:
— Если бы это был свободный бой, ты бы его завалил.
Все заговорили сразу:
— Точно!
— Не расстраивайся!
— Плюнь, подумаешь!
— Ты же всё равно второй! [25]
— Если дед узнает — он меня проклянёт! — Ник сел и ударил кулаками по подушке. — Иоганн бы выиграл этот бой!
— Иоганн не стал бы драться, — заметила Елена. — Хватит скулить, лучше подумай, что наденешь на спектакль?
— То есть как — что надену? — удивился Ник, и только через секунду до него дошло, что Елена шутит. — Да ладно… Смокинга у меня нет, надену простой костюм. Тройку.
25
С момента, когда возобновились после катастрофы хоть какие-то спортивные соревнования, порочная практика присвоения «трёх призовых мест» была запрещена. Победитель бывает только один, место победителя только одно — первое.
— Но с бабочкой, — подал голос Жозеф.
— Да, это непременно, — важно согласился Ник.
— И туфли не забудь надраить, — дополнил Пётр.
— Конечно.
Никаких смокингов и даже костюмов, естественно, никто не надел. Их просто не было, и толпа зрителей, рассевшихся кто на чём, была всё в той же форме.
А концерт получился, конечно, отличный. Майкл дебютировал в «Наёмниках империализма», и весьма успешно. Пели разное, в основном — шуточные песенки, отзывавшиеся хохотом в рядах зрителей…
— Кто там вспомнил про усталость? Закуси её до крови! И всего-то нам осталось, Пол-окопа в «полный профиль». Я упрям, земля упряма. До рассвета меньше часу. Мама, спи спокойно, мама! Я здесь сплю… довольно часто. Сталь свернулась лепестками. Небо в звёздных каплях пота. Въелся нам в ладони камень. Вгрызлась в сопку наша рота. Новорожденный, неловкий, Робко выполз первый лучик. «Взвод, заняться маскировкой!» Рвём верблюжью колючку. Как он жрёт такую травку И язык себе не колет? Вот и танки по26
Слова М.Гаврюшина.
Смех от этой последней песни ещё не стих, а на «сцене» уже начался спектакль — тоже то и дело прерываемый хохотом. Армейские острословы если и не особо остроумно, то смачно — точно — издевались над врагами. Главный герой — малолетний штурмовик Вовочка, прятавшийся в своей роте от семейных проработок — вместе со своими друзьями, свалкоборотнем Бутявкой и психокинетичкой-дворянкой Психулей по дрался с китайскими монахами-мутантами, то под видом странствующего искателя истины с учениками пробирался в штаб бандосов в Индостане, то гнал в Америке кактусовую водку, которой спаивал вражескую армию… По ходу дела вся троица то и дело попадала в гротескно-комические ситуации, вызывая хохот… но каждый раз непостижимым образом оказывался смелей, умней и ловчей многочисленных врагов…
… - Чувствую ту же руку, что и в «Карин и её базуке», — многозначительно сказал Джек, когда они возвращались к себе. — Кто же всё-таки это пишет?
— Проведи расследование, — предложил Ник. Джек треснул его промеж лопаток, отчего канадец заспотыкался и показал кулак.
— А ведь скоро и Новый Год уже, — неожиданно сказал Майкл. Все обернулись к нему — о близком празднике совсем позабыли за всеми этими дождями. Витька вдруг засмеялся:
— А весёлый будет Новый Год! Тут ведь лето наступит?
— Да, и, надеюсь, достаточно солнечное, — Эрих посмотрел в небо. — Хватит уже… Да и потом, ну и что, что лето? Дед Мороз мимо не пока что ни разу не проехал.
— Только тут камина нет, чтобы носки вешать, — включился в игру Джек. Ник тут же поддержал:
— Тогда ни один Дед Мороз в наш камин не сунется.
— Почему? — не заподозрил подвоха Дэниэль.
— Да потому, — невозмутимо ответил Ник, — что наши носки… — и он скривился.
— Ник, что за мерзость?! — голос Елены был строгим. Канадец потупил глаза и присел в книксене, пальцами «разведя подол платья» и пискнув:
— Прошу простить, мэм… — а потом выпрямился и добавил: — Так что Деда Мороза встретим в полной форме. И красиво, и запах нормальный.
Джек, выключившийся из шутки — было видно по его лицу — неожиданно сказал, погладев по сторонам, словно попал сюда впервые:
— А ведь это будет не просто Новый Год. Официально, кажется, решено, что Серая Война считается законченной. И что наступает новая эпоха; её Реконкистой решили назвать. Отвоеванием. Я по радио слышал утром. А потом забегался и забыл сказать… Наверное, завтра на построении всем скажут, правда…
Все уставились на капрала и обалдело примолкли, переживая эту новость. «Новая эпоха» отзывалась чем-то эпическим, грандиозным и совершенно ни к кому из них не подходящей. Разве в жизни обычных людей заканчиваются… Эпохи? И начинаются новые?
Решить тут что-то было трудно. Но дальше все шли молча. И «дома» не сразу разговорились снова.
Было уже поздно, но спать лёг только Жозеф, а остальные занялись, кто чем.
Майкл, Ник и Пётр о чём-то шушукались, устроившись рядом на кровати Ника. То и дело они начинали приглушённо хохотать и шикали друг на друга, отчего шума становилось ещё больше.