Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
– Почему вас интересует смерть этого парня?
Голос собеседника звучал холодно, словно лязг тюремной двери. Не всякий полицейский спешил помочь коллегам из другого региона.
– Просто проверяю, – бесстрастно ответила Марианна. – Идет расследование…
Мужчина громко дышал в трубку.
– Что конкретно вы хотите узнать?
Казалось бы, этот полицейский никак не мог быть связан со знаменитым Фабрисом Арто, поскольку он не имел никакого отношения к исчезновению Лертилуа, но Марианна предпочла не раскрывать карты:
– Мне интересно все, что вы можете рассказать
– Рассказ будет коротким. Я помню этого студента, как же иначе… На факультете искусств такое случилось впервые. Когда я приехал, машина скорой помощи уже находилась на месте. Зрелище было не из приятных: кровь на полу, вымазана занавеска в душе… Парень порезал себе руки по локтевым сгибам. Похоже, разузнал, как надо… Он явно знал, что если перерезать вены на запястьях, есть шанс остаться в живых. А ему, судя по всему, очень хотелось поскорее отчалить в мир иной.
– Значит, у вас не возникло сомнений, что это было самоубийство?
– Ни малейших. Дверь комнаты была заперта изнутри.
– Кто ее открыл?
– Комендант общежития. Родители Лертилуа несколько дней не могли до него дозвониться и начали волноваться. Комендант долго стучал в дверь, но безрезультатно. Родители разрешили ему отпереть дверь.
– Разве ключ не торчал в замке?
– Нет, его нашли у кровати.
То есть если запасной ключ был у кого-то еще, он смог бы войти в комнату.
– Почему родители так беспокоились?
– У мальчика несколько лет были проблемы с психикой. Его лечили, назначали антидепрессанты… испробовали все, что можно. В прошлом он уже пытался покончить с собой. Родители сообщили, что в университетском городке ему стало лучше, но никто не застрахован от рецидива. Если они запаниковали, у них были на то причины.
– Вскрытие, полагаю, не проводили…
– Вскрытие? – удивился Паскье. – Зачем? Учитывая психологический портрет Лертилуа, было очевидно, что он все сделал сам. В любом случае коронер признал это самоубийством.
То есть не было ни вскрытия, ни токсикологической экспертизы… И ни малейшей возможности узнать, был ли Фабьен под действием наркотиков, как и Ив де Монталабер двадцать лет спустя.
– Его комнату обыскивали?
– Как всегда в таких случаях.
– И что обнаружили?
– Ничего особенного. Обычная комната в студенческом общежитии. Никаких наркотиков или чего-то запрещенного, если вы об этом.
Допросы соседей Фабьена по общежитию и некоторых сотрудников администрации не дали никаких убедительных доказательств – по крайней мере, ничего, что могло бы намекнуть на злой умысел. Фабьен покончил жизнь самоубийством, как каждый год поступают во Франции более трехсот молодых людей. Вот и всё. Если забыть о том, что этот молодой человек имел несчастье встретиться с Фабрисом Арто… Побеседовать с родителями Лертилуа Марианна не решилась – не нашла достойной причины. Да и что она могла им сказать, не вызывая подозрений и не делая из мухи слона? Если Фабьен был скрытным, замкнутым ребенком, то вряд ли он рассказывал им о своем профессоре литературы или о романе, над которым, возможно, работал.
Однако Марианна твердо решила не сдаваться и продолжать
Глава 17
Одержимость
Винный погреб погрузился во тьму. Вошел мужчина, один из самых известных в мире виноделов. На руках он нес человека, потерявшего сознание. Винодел положил жертву рядом со стеллажами, наполненными бутылками с лучшим марочным вином, и связал. Затем он отключил вентиляцию, без которой в герметичном подвале быстро стало бы нечем дышать, запер главную дверь и скрылся через запасной выход…
– Я помню эту серию! – воскликнула Марианна, указывая на экран. – Хозяин выключил кондиционер и испортил все запасы. Вино согрелось. И Коломбо его разоблачил!
Жюльен Памар сердито ударил по подлокотнику кресла.
– Черт возьми, Марианна! Хватит рассказывать, что там будет!
Они сидели на диване в квартире Марианны и доедали китайскую еду. После того как Памар развелся, коллеги два-три раза в месяц проводили вечер за просмотром старых сериалов, которые шли по телеканалу TNT. «Коломбо» был у них любимым. Ностальгия, что поделаешь…
Жюльен, ворча, доедал остатки жареной лапши. Он тоже вспомнил содержание серии.
– Ты хоть понимаешь, что, кроме нас, никто не смотрит это старье?
– Не может быть. Только для нас не показывали бы.
– Есть в этом сериале одна странность, – заметил Жюльен. – В итоге преступник всегда сознаётся, хотя у Коломбо нет доказательств.
– Ну как же… Кое-что есть.
– Бутылки с вином, которое чуть не вскипело? Это уж слишком!
Памар поставил пустую коробку на кофейный столик и, садясь обратно, устроился на диване чуть ближе к Марианне. Когда винодел на экране избавлялся от машины жертвы, сбрасывая ее с обрыва, Жюльен закинул руку на спинку дивана, прямо над головой коллеги.
– Не надо так, Жюльен, – сказала Марианна, подталкивая его плечом.
– Как – «так»?
– Вряд ли это хорошая идея…
Полицейский благоразумно вернулся на прежнее место.
– Знаешь, Марианна, не все мужики – гады.
– Я никогда этого не говорила. И не делаю общих выводов из личного опыта, каким бы плачевным он ни был. Я знаю, что за твоей маской мачо скрывается хороший парень.
– И что?
– Я просто не готова.
– А у меня сложилось впечатление, что между нами что-то происходит…
Она вздохнула.
– Все правильно, но на мне тоже лежит доля ответственности. Мне кажется, что сейчас не самое подходящее время.
– Это из-за работы?
– В каком смысле?
– Марианна, ты же увязла в этом расследовании, принимаешь дело близко к сердцу… Это становится навязчивой идеей.
– Нет, Жюльен, ни о какой навязчивой идее речи не идет. Я просто пытаюсь работать тщательно и честно.
– Работать – значит вести расследование совместно с группой. А не убегать неизвестно куда и рыскать в поисках неизвестно чего.