Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
Такая редакционная политика явно сработала: Марианна знала, что этот издательский дом завоевал несколько крупных литературных премий и приобрел солидную репутацию.
– И вам не захотелось прочитать ее, когда Арто стал знаменитым? Из любопытства?
– Дело не в любопытстве… После отказа автору все рукописи, которые не запрашиваются в течение трех месяцев, автоматически уничтожаются. Их негде хранить.
– А как насчет ваших коллег?
– Все работают одинаково. Вы только зря потратите время. Свяжитесь с автором напрямую.
«Если б
Ариана де Креси начала постукивать по столу элегантной ручкой «Монблан».
– Послушайте, – сказала она, – я согласилась встретиться с вами, несмотря на очень плотный график, но теперь мне хотелось бы знать, к чему эти вопросы. Почему вас интересует рукопись двадцатилетней давности? Я знаю, что Арто вместе с другими знаменитостями сейчас подозреваемый в уголовном деле, об убийстве в старинной усадьбе говорит весь Париж. Но я не вижу связи.
Марианне было нелегко. Разве можно надеяться, что де Креси никому не расскажет об этой беседе? А если об этом станет известно начальству, у нее могут быть серьезные неприятности…
– Я не имею права обсуждать детали расследования и больше вас не побеспокою. Мне просто хотелось бы знать, кто из ваших сотрудников читал «Исповедь».
Редактор бесстрастно скрестила ноги.
– Полагаю, это был Жак Дайан, литературный критик. Мы работали вместе. Я говорю «полагаю», но на самом деле уверена, что это был он. Мы с Жаком обсуждали эту книгу, когда Арто прославился. Помнится, Жак счел рукопись «ужасной», что, по его собственным словам, было бы почти комплиментом.
– Он у вас больше не работает?
– Нет, уволился два года назад. Теперь пишет сам – к сожалению, без особого успеха. Стиль у него есть, признаю, но продажи так и не пошли в гору.
– Где я могу его найти?
Переступив порог квартиры в старинном здании на левом берегу Сены, Марианна словно попала в другой мир. В коридоре и гостиной книги стояли в два ряда на полках, которые тянулись от паркетного пола до потолка или возвышались шаткими стопками прямо на полу. Пахло пылью, воздух был затхлый, как будто комнаты никогда не проветривали. «Скажи мне, где ты живешь, и я скажу, кто ты…»
– У вас прекрасная…
Марианна задумалась, подыскивая подходящее слово для описания этого безумия, но так и не смогла придумать ничего более оригинального, чем:
– …библиотека.
Дайан, мужчина лет шестидесяти, с обветренным лицом и непокорной седой шевелюрой, окинул книги разочарованным взглядом.
– Ах, это… Проклятие критиков, мадемуазель. Двадцать пять лет подряд мне присылали все литературные произведения, написанные в нашей стране. Да еще и с автографами! «С глубочайшим уважением», «с почтением» и все такое. Если найдете книгу, которая не изрисована каракулями, хватайте, она будет стоить целое состояние.
Дайан убрал с кресла и мягкого диванчика книги и журналы, чтобы они с Марианной могли сесть.
– Ко мне приходят писатели и интеллектуалы, но сотрудник полиции –
– Почему вы так говорите?
– Загадочная личность. Этот роман, «Обещание рая»… Мне редко доводилось читать такие потрясающие произведения. Пробежав глазами пятнадцать страниц, я понял, что у меня в руках роман десятилетия. А потом – тьфу, ничего… Бессмысленные, усыпляющие книги. Я так и не понял, что с ним произошло. Известно, что он любит выпить, но всё этим не объяснишь.
Судя по красноватым пятнам, усеявшим щеки Дайана, выпить любил не только Арто.
– На самом деле меня интересует его первая рукопись.
– Понимаю. Вы возвращаетесь к истокам… Только так и можно понять людей.
Марианна улыбнулась: бывший критик казался более проницательным, чем мадемуазель де Креси.
– Вы ведь читали ту книгу, верно?
– Дело давнее, но вы правы, я ее читал. К своему большому несчастью, хочу добавить.
– Позволите покопаться в ваших воспоминаниях и узнать, о чем говорилось в «Исповеди»?
Дайан помрачнел.
– Книга не «говорит», мадемуазель. И неважно, о чем она. Знаете ли вы, что Флобер собирался написать роман ни о чем, который был бы сам по себе? Да уж… все эти романисты, которые тратят больше времени на рекламу своих книг, чем на их написание…
– Я офицер полиции, месье Дайан, а не литературный критик.
– Конечно… Раз уж вас так заинтересовала эта рукопись, пойдемте со мной.
Не говоря ни слова, Марианна последовала за ним в кабинет, от пола до потолка заполненный книгами, но половину пространства занимала сделанная на заказ мебель с откидными ящиками и ячейками картотеки.
– Перед вами дело всей моей жизни, – с гордостью сообщил Дайан.
– Что здесь хранится?
– Рецензии на книги, которые я читал и анализировал… Я все сохранил.
Он открыл ящик шкафа, какой можно увидеть в кабинете нотариуса, достал лист бумаги и лукаво помахал им в воздухе.
– Я подготовился к вашему приходу. Честно говоря, вы меня заинтриговали. Вообще-то мы выписываем картотеку только на те книги, которые, скорее всего, будут одобрены к изданию, но я немного перестарался. Хотите прочитаю вам отрывок?
Марианна предпочла бы выхватить у него из рук драгоценный листок, но не посмела огорчить пожилого редактора:
– Я вся внимание.
– «Демонстративный и напыщенный стиль. Куда пытается завести нас автор этой лавиной психологических рассуждений, достойных “Кафе дю Коммерс”? Литературные отсылки и цитаты наводнили текст и накрыли его бессмысленным слоем педантизма, лишь подчеркивая посредственный уровень произведения. В нынешнем виде публикации не подлежит (erratum: не подлежит публикации никогда)». Очевидно, до конца я книгу не дочитал. Здесь указано, что в ней была пятьсот сорок одна страница. Я был настолько потрясен, что не смог удержаться и отправил Арто несколько строк, умоляя его прекратить писать…