Темный полдень

Костадинова Весела

Внезапный звук ворвался в облако нашей страсти. Этот звук был как холодный удар по лицу — пронзительный, неуместный, будто реальность решила ворваться в наш мир безумия и страсти. Я замерла, сердце бешено стучало в ушах, а вокруг будто на мгновение повисла тишина. Дима тоже остановился, его дыхание рвалось с губ, его руки сжимали мои плечи, но на секунду он остановился.

Звук повторился снова — звонил мой телефон, выпавший из кармана на пол машины.

— Оставь…. — хрипло велел Дима, ловя мою руку, не давая взять трубку. —

Выкинь, к чертовой матери….

Я посмотрела на Диму — его лицо было искажено напряжением и злостью, глаза полыхали тем самым диким огнём, который заставлял меня терять контроль. Но этот звонок, чёрт побери, всё равно не давал покоя. Телефон звонил и звонил, заставляя вернуться к реальности.

Я словно проснулась от сна, от того самого сна, в котором оказывалась каждую ночь всю прошлую неделю. Того сна, от которого меня будила моя кошка. Только на этот раз сон сном не был.

Я лежала на заднем сидении, в одном белье, Дима лежал на мне, без рубашки. Джинсы еще были на нем, но уже расстегнутые. Еще пять минут и….

Он смотрел на меня, словно и сам только что проснулся. Его глаза потеряли тот дикий блеск, который горел в них мгновение назад. Теперь в них была растерянность, словно он сам не мог понять, как мы оказались в этом положении — обнажённые, запутавшиеся в собственных желаниях и страхах. Я аккуратно оттолкнула его, чувствуя, как его руки на мгновение напряглись, но потом он всё-таки отступил, словно отпуская не только меня, но и все те эмоции, что рвались наружу. Внутри всё кипело, но я подавила в себе это пламя, потянувшись за телефоном.

Высветившийся номер заставил меня чертыхнуться, а щеки вспыхнуть огнем. Я сбросила вызов и повернулась к Диме.

— Прости…. Дим. Мне нужно домой…

Вид у Димы был потерянным, словно он пытался собрать разбитые осколки собственных мыслей и эмоций. Он сел, откинувшись на сиденье, пригладил растрепанные волосы и тихо выдохнул, будто искал в этом воздухе слова, которые могли бы объяснить всё, что произошло.

— Прости, — пробормотал он, глядя куда-то мимо меня, а потом с усилием закрыл глаза, как будто пытался стереть из памяти этот момент. — Это было…

— Я сама виновата, — попыталась я найти правильные слова, но они звучали фальшиво и сухо, и даже я сама в них не верила. — Забудь.

Сейчас, когда вихрь отступил, оставив нас обессиленными, я ощущала только опустошение и болезненное осознание того, что между нами не может быть ничего настоящего. Только этот сорванный поцелуй, этот взрыв страсти — но не любовь.

Быстро натянула на себя одежду и пулей вылетела из машины, одним прыжком перемахнув через забор и захлопывая двери дома. Тяжело дыша упала на пол и завыла от отчаяния, слыша как на улице Дима отъезжает от дома, резко вдавив педаль газа.

23

Июнь

Телефон зазвонил снова, а потом снова и снова. Такая настойчивость была совершенно не свойственна Андрею, но сил разговаривать с

ним у меня не было совсем.

«Айна, я сейчас приеду!» — только это сообщение привело меня в чувства.

— Прости… — я набрала его номер. — Я…. спала.

— Айна… — он запнулся, снова подбирая слова. — Завтра будет разговор. Со специалистом. Думал, ты хочешь участвовать.

— Да, — я вытерла ладонью слезы, текущие по щекам. — Да. Я буду. Во сколько?

— Приходи к десяти. Могу заехать.

— Нет, нет…. Не надо. Я приду сама, Андрей. В селе черт знает, что происходит, не стоит привлекать лишнего внимания.

— Как скажешь, — его голос оставался напряжённым, но я уловила в нём отзвук той сдержанной заботы, что он всегда старался скрывать. — Жду.

— Хорошо… — я сдержала шмыганье носом.

— Айна….

— Что?

— Еще раз обманешь — на этом наши отношения закончатся. Поняла?

Его слова ударили, как холодный душ, заставив меня замереть. Резкость, почти угроза в его голосе, прозвучали неожиданно, и я почувствовала, как внутри всё сжалось от напряжения.

— Поняла, — наконец прошептала я, стараясь удерживать голос ровным, хотя внутри всё горело от острого чувства вины и боли.

Он молчал, и этот молчаливый момент растянулся, будто между нами пронеслось что-то важное, но невысказанное. Потом раздался его короткий вздох, словно он тоже пытался справиться с собственными эмоциями.

— Спокойной ночи, Айна. Завтра поговорим, — ответил он, и в его голосе снова появилась привычная холодная сдержанность, но в ней я уловила нечто новое — намёк на разочарование или скрытую боль.

Он отключился, а я так и сидела на полу, чувствуя, как разрывает меня на мелкие части.

— Как же вы меня все достали!!!!! — заорала я в темноту дома. — Не ты, Обжорка, — я погладила мягкую шерстку подошедшей кошечки. — Тебя единственную я люблю….
– уткнулась лицом в мягкую шерсть Обжорки, вдыхая её запах и ощущая, как хоть немного спадает напряжение в плечах.

Утром отправилась к дому Андрея рано, не хотела привлекать лишнее внимание местных к себе. Однако, первое, что нашла во дворе дома — большой кувшин с еще теплым молоком, корзину, полную яиц и рыбный пирог, накрытый полотенцем.

Находки были настолько неожиданными, что я даже остолбенела. Обжорка обнюхала еду с видом хозяйки, а потом нахально куснула румяный бок пирога, полностью оправдывая свое имя.

— Да ты обнаглела в край, я смотрю, — пробурчала я ей, забирая еду в дом и оставляя на столе. Пирог пах так аппетитно, что не удержалась и сама отрезала кусочек. — На, лопай, подруга, — кинула ей кусочек рыбы, который был проглочен с невероятной скоростью.

— Знаешь, Обжорка, — едва не облизывая пальцы, заметила я, — в этом селе на голову больны все, кроме тебя и меня. Хотя…. Насчет себя я уже сомневаюсь. Вот скажи, будет нормальный человек с кошкой говорить?