Темный полдень
Шрифт:
— Ты что-то узнал? — спросила тихо, вдруг замечая, что медленно, но верно перенимаю его странноватую манеру речи, стараюсь говорить с ним коротко и по делу.
— Нет. Отправил твои фото. Жду ответа. Думаю, сегодня-завтра. Мои ребята работают. Они мастера. Но тема специфическая.
— Твои ребята? — я не удержалась от более личного вопроса.
— Так и не гуглила? — грустно и как-то обреченно улыбнулся он. — Спасибо.
— Сам расскажешь, когда решишь. Андрей, я журналист, но я не стану лезть к человеку, которого уважаю. Да и с интернетом до сих пор проблемы. Мне нельзя выходить со своих устройств, меня тут же отследят.
— Ищут? — он чуть прищурил глаза.
— Да. Не оставляют в покое…. — не было смысла скрывать от него это. С тем уровнем техники и знаний, он уже много раз мог проверить меня и мои историю — иллюзий я не питала.
— Я позвоню Наташе. Она принесет продукты. В село не ходи. Там чужие. Завтра уедут уже. Я сейчас тоже уеду. Мне работать надо. Если завтра лучше не будет. Позвони. Приеду.
— Подожди, — я невольно схватила его за руку, останавливая. Он замер на месте, точно мое прикосновение было для него чем-то неожиданным или… может даже личным. Чем-то таким, к чему он не привык. Смутившись, я руку убрала.
— Прости, не хотела тебя… доставить неприятности. Андрей…. Я где-то видела уже этот символ, — я судорожно искала причину, почему друг решилась его остановить, почему то, что он уйдет показалось мне обидным и тоскливым. — Тот, что мы нашли с тобой на камнях. Но не могу вспомнить где и когда. А когда думаю об этом — голова начинает болеть.
Андрей покачал головой.
— Не так это важно. Скоро, надеюсь, нам расскажут больше. Айна. Не ходи в лес одна. Ловушки сейчас могут быть везде. Я не смогу быть рядом всегда. Если пострадаешь…. — его лицо перекосила гримаса то ли гнева, то ли боли. Я видела, как судорожно он пытается найти слова и не может. Как в черных глазах отражается отчаяние, беспомощность перед его особенностью, гнев на самого себя. Его афазия сильно усложняла ему жизнь.
Он поднялся, раздраженный и смущенный, собирая грязную посуду и относя ее на кухню. Быстро вымыл и поставил на место, а после попрощался в своей хмурой манере и вышел, оставляя за собой ощущение пустоты в доме, чуть сглаженное кошкой, которая не спешила убегать за хозяином.
Я спала почти весь день и всю ночь — измотанному организму нужно было восстановление. И поэтому когда пришла Наталья и привезла продукты, чувствовала себя значительно лучше.
— Привет, Андрей сказал, что ты болеешь, — следуя приглашению она вошла в мое жилище, оглядываясь с любопытством. — Заезжал утром, — ее щеки снова слегка заалели. — попросил меня тебе собрать еду. Заботливый, правда?
— Угу, — кивнула я, наливая в кружки обычный растворимый кофе и одну протягивая ей. — Ты, кстати, тоже выглядишь не очень.
Девушка и правда не цвела как обычно — выглядела бледнее обычного, а глаза лихорадочно светились.
— Сплю плохо, — призналась она, садясь рядом со мной на порог дома. — Всю неделю кошмары сняться….
— Вот это новость… — пробормотала я. — Это что как с месячными — синхронизируется со временем?
— Так ты тоже? — хихикнула Наталья.
— Отвратительные сны, — поморщилась и покраснела, вспоминая, сколько раз кошмары сменялись чувственными снами.
— Мне все время волки сняться, — призналась Наташа, — они словно в лес зовут. В чащу. А я и хочу туда и боюсь до одури. А тебе, что сниться?
— Я почти не помню…. — я
— Кто? — фыркнула она, едва не поперхнувшись. — Да эта старая ведьма меня скорее отравит, чем помогать станет. У нас с ней любовь до гроба.
— За что она тебя так не любит?
Наталья поморщилась.
— Да вроде была у нее какая-то история с моим отцом. Мать моя умерла 25 лет назад, мне год всего был. Там странная история была — пропали девушки. А отец…. — она тяжело вздохнула. — Он жив… но не совсем…. Я и уехать не могу, не на кого его оставить, да и работа здесь, образование — только школа. И оставаться здесь…. Тяжело мне. Скучно. Когда Дима к нам вернулся, мне 13 было, а ему 29. Он сразу село в оборот взял, вместо своего отца. Сильный, умный…. Мне интересно с ним было. Я уже отцу помогать стала в магазине, мы жили в достатке, одни из первых поддержали наведение порядка в селе. Дима многих тогда через колено ломал, чтобы пакостить перестали, за ум взялись. Много тут всего было: и плохого и хорошего. Отец у него тоже сильный, но Дима…. Я многому у него училась. А вот тетка Надежда меня невзлюбила, все думала, я на ее драгоценного племянничка нацелилась. Сколько дерьма на меня вылила….
— Ты ему нравишься… — скрипнув зубами призналась я.
Наташа покраснела.
— Знаю я…. Только он ведь такой… знает о том, что хорош. Пол деревни о нем мечтает. Бабы друг другу косы готовы повыдирать. А толку-то? Да и тетка ему на уши присела, про меня много чего плетет….
Она вздохнула.
— Не похож Дмитрий Иванович на того, кто сплетни будет слушать, — возразила я.
— Да… но вода и камень точит, — поморщилась девушка. — Да и вороны эти, местные девки. Знаешь, сколько всего за моей спиной говорят. Чьей любовницей я только не побывала, по их словам. Нет, — смутилась она, — был у меня друг… когда я в Кудымкаре училась…. Но один только…. — щеки ее стали совсем алыми, если не сказать пунцовыми.
Я открыла рот и тут же закрыла, посчитав, сколько мужчин у меня было. Никогда монашкой не жила и жить не собираюсь. По сравнению со мной Наталья была просто пай-девочкой из закрытого пансиона.
— А Андрей? — спросила тихо, стараясь не разрушить то мимолетное доверие, что возникло между нами.
— Андрей… — она мечтательно улыбнулась. — Он — надежный. И красивый, хоть красоту свою и прячет. Ему, в отличие от Димки, ни статус не важен, ни внешность. Он людей насквозь видит… За десять лет к нему привыкли, уважают. Его ни запугать нельзя, ни сломить. Многие пытались, даже Дима зубы обломал, когда землю вернуть пытался. Но при этом он никуда не лезет, просто живет. Говорит только странно. Но он умный, ты не думай….
Я и не думала. Афазия на интеллект не влияет, только на способность говорить. Наталья, видимо, даже слова такого не знала.
Мы любовались закатом, перебрасываясь фразами как две подружки. Видимо и ей было не менее одиноко в селе, чем мне.
— Наташ! — мне показалось со стороны улицы кто-то закричал. — Слышишь?
— Твою…. — она вскочила на ноги одновременно со мной.
Кто-то не далеко от нас звал на помощь тонким детским голосочком.
Не сговариваясь мы рванули на улицу, на ходу перепрыгивая через мой невысокий забор. Бежали быстро, ее черные косы развевались рядом с моими распущенными волосами.