Тень Беркута
Шрифт:
– Следовательно, – опять вмешался аталык, – если мне не изменяет память, речь идет о соглашении... Саин-хан будет уничтожать сторонников Единого и туменами своих воинов будет увеличивать число тех, кто станет поклоняться прежним богам, это понятно. А что предлагает за это джихангиру монгольского войска всемогущий Сульде?
Субудай-багатур был воином, и поэтому все невероятное, волшебное, хотя и очевидное, вызывало у него подсознательное сопротивление. Он верил степям, резвому скакуну, острой крице в руке... Верил в победу и смеялся, когда видел ужас в расширенных зрачках врага. А все эти гадальщики, бессмертные
Субудай-багатур украдкой поглядел на юного джихангира и тихонько вздохнул... Все же, внуку далеко было до деда.
– Скажу... – лицо колдуна остепенилось, взгляд сделался пустой и темный, будто вода в глубоком колодце. – Но сначала немного пророчества. Ведь вы именно для этого меня позвали.
Газук возвел руки вверх и промолвил уверенно и твердо:
– Могучий и непобедимый Саин-хан покорит все народы, на которых упадет взгляд его глаз. Его слава сравнится со славой Чингисхана, а имя – веками с ужасом и почетом будут вспоминать те, чьи родители погибнут под мечами монгольских воинов, а их невесты и сестры станут рожать черноволосых, скуластых и смуглых незаконнорожденных детей. Зачатых на утеху победителей.
– Значит, мне покорится весь мир? – едва сдерживая возбуждение, восхищенно произнес Саин-хан и бросил быстрый взгляд на своего учителя, будто приглашая его радоваться вместе. – И я смогу напоить своего скакуна водой из Последнего моря? Сумею исполнить мечту деда?
– Это так, Острие меча непобедимых воинов, – медленно ответил колдун. – Войско твое годами будет продвигаться на запад, и не найдется силы, которая сможет противостоять ему. Что же касается всего мира, то он слишком большой... Но конь твой из Последнего моря напьется.
– Эти слова приятно слышать, – отозвался после недолгой молчанки юный хан. – Ведь, – он немного замялся, – ты сумел убедить нас, что заслуживаешь доверия... Благодарю! Больше никакие сомнения не будут тревожить мою душу. И если имеешь еще что-то добавить, говори... Я слушаю.
Газук снова уважительно поклонился и, не подводя глаза, произнес:
– Я буду счастлив, если ты соизволишь принять один совет, повелитель...
– Совет? – немного удивился Саин-хан. – Я выслушаю его. И, обещаю, если он будет не хуже услышанного раньше – то обязательно воспользуюсь...
Газук перевел тяжелый взгляд на Юлдуз-хатун, и та невольно жалобно пискнула.
– Этот совет станет в то же время и благодарностью тебе, о самый Мудрый, – за обещанную помощь Богам.
Джихангир слегка поморщился, но должен был признать, что дар, преподнесенный Богами, не унизит даже чингисида.
– Волшебный Цветок уже рассказывал тебе, Повелитель, сон о белоснежном коне, который приснился Керинкей-Задан? – неожиданно спросил колдун.
Юлдуз-хатун еще раз изумленно ойкнула и заслонила себе рот хрупкой ладошкой. Газук и в самом деле был большим колдуном, если знал о том небольшом обмане.
– Вижу, что рассказывала... Это хорошо. Мне проще будет объяснить суть подарка... Такой конь есть в действительности, –
– И все же я ничего раньше не слышал об этом славном хане... – перебил колдуна Батый. – И это мне не нравится!
– Тогда слушай, – легко согласился Газук. – Гора, которая возвышается над твоим шатром, названа именем его отца, хана Урака. Восемь веков тому Аттила-хан, воин, душой и телом, отказался стать зятем Духа реки Итиль. Потому что, хотя и любил его красавицу дочку, не мог согласиться с тем, что до самой смерти будет вести оседлый образ жизни. А с благословения Бога войны оседлал его боевого коня. Все гунны пошли тогда за ним, и много земель повиновались могучей руке непобедимого полководца. Но, презренная в своих чувствах, покинутая перед самим венчанием невеста смогла отыскать его и у подножия Карпатских гор... Оборотившись на прекрасную пленницу-княжну, она заколола непобедимого в бое воина на брачном ложе... А со смертью хана остановился и поход гуннов... Впоследствии этот народ совсем исчез с лица земли, перемешавшись и слившись с океаном побежденных и покоренных им же племен... А конь – остался без хозяина... И если Саин-хану, внуку Темуджина, удастся оседлать его, то... – Газук перевел дыхание и прибавил немного спокойнее:
– Клянусь своим бессмертием, Бату-хан, к твоим ногам склонится Вселенная! А Сульде желает тебе этого, как никому другому.
– В Карпатских горах? – переспросил Батый, потрясенный словами колдуна. – Что ж, когда юрты моих воинов раскинутся у их подножия, я найду коня Бога Войны. Мои «непобедимые» и «бешенные» Субудай-багатура отыщут его, даже если придется перебрать эти горы камень за камнем. А славянская богиня? – спохватился вдруг. – Как ты ее назвал? Морена?.. Она, согласится отдать коня мне, или придется брать его с боем?
– Согласится, повелитель! Более того, Сульде сам оседлает его для тебя, когда наступит время...
– Но почему боги не подвели этого коня Чингизу?! – таки не стерпел Субудай-багатур, который давно уже хотел об этом спросить. Жизнь научила его, что самый страшный враг тот, который поет сладкие песни, а острый кинжал прячет в рукаве, и верить можно лишь тому, у кого нет возможности добиться успеха без твоей помощи. – Прости, Непобедимый, но пока я не пойму, почему Боги предлагают внуку то, чего не предлагали деду, я не стану советовать прислушаться к их словам. Неужели, силы Единого так выросли за неполные тридцать лет?
На это нескрываемое недоверие Газук лишь улыбнулся и поклонился старому воину.
– О повелитель, с такими мудрыми и дальновидными советчиками, как Раненый барс, ты завоюешь мир даже без волшебного коня. Замечание твоего аталыка мудрое, потому я охотно объясню... Дело в том, что Богам дано видеть в душах смертных. И Чингизу не предлагалась помощь, потому что он не сумел бы, да и не захотел бы платить за нее.
– Но-но! – сурово прикрикнул Саин-хан. – Не забывайся! Разве дед был воином и полководцем, хуже меня? А тем более, какого-то Аттила...