Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
Никита угрюмо взирал на необыкновенный ландшафт, вызывающий ассоциации нездоровой атмосферы, хронического страдания и застарелой тоски: земля оплыла фестонами, руинообразными холмами и грибообразными взгорками, между которыми отблескивали лужи с плавающими по воде островками грязно-зеленой пены, желтели ядовитые болотца с хилой растительностью или чернели щетинистые рощицы растений, укутанных густой "шерстью" колючек. И цвета здесь преобладали унылые: все оттенки коричневого, серого, желтого, зеленовато-бурые и ржавые. Лишь небо над головой была ровное,
Темпорал в этом мире стоял, вернее, рос, как дерево - он и был похож на дерево, на земной кактус, - на вершине единственной на всю округу скалы высотой метров в сто, с плоской, будто срезанной вершиной, площадью со стадион. Слой мягкой земли на скале был невелик, но позволял расти косматой зелено-желтой траве и кустарнику, похожему, на спутанные клубки шерсти. Кроме того, в центре площадки, неподалеку от кокона, торчал из земли странной формы камень, похожий на скрюченного, одетого в серую хламиду, человечка. Никита задержал на нем оценивающий взгляд показалось, что "человечек" шевелится, но голос Такэды отвлек его:
– Куда ты меня завел, Сусанин?
Никита глянул вниз, на безрадостный пейзаж, пробормотал:
– Неужели я ошибся? А ну-ка дай хохху.
Толя вытащил из кармана Буккубовой куртки хрустальную бабочку портсигара.
– У меня не осталось ни клочка бумаги.
– Обойдемся.– Сухов развернул портсигар, накрыл углубления в прозрачных перепончатых крылышках ладонями и застыл на несколько секунд.
Такэде показалось, что руки танцора тоже стали прозрачными, как и хрусталь хронорации, он мигнул, и наваждение пропало. Сухов открыл глаза.
– Все правильно, мы на месте.
– Где именно? Или это секрет?
Вместо ответа Никита отдал хохху Толе, подошел к скрюченному каменному "человечку" и тронул его за плечо. "Человечек" вдруг раскрылся, как плащ, и опал на землю тонким кожистоперепончатым покрывалом. Внутри он был пуст.
– Понял теперь?
– Я понял, что это вовсе не камень.
– Это диморфант, вернее, останки диморфанта, существа, способного заменить скафандр. Вся команда Хуббата щеголяет в таких костюмчиках, выдерживающих любые физические воздействия.
– Что ж он не помог Хуббату в мире Истуутуки?
– Я толком и сам не знаю, но, похоже, лемур Истуутука воздействовал не на Хуббата, а на диморфанта, то есть как бы приказал ему - напрямую. Впрочем, законы Шаданакара неисповедимы.
– Такэда хмыкнул.
– Значит, и нас могут также остановить в случае чего?
– Трюк, выполненный Истуутукой, может пройти лишь однажды. Информация об этом ушла в эйдос, и теперь
– Почти убедил. Но не очень-то он впечатляющ с виду, кожа есть кожа.
– Эта "кожа" выдерживает ядерный взрыв.
– Тогда ты ошибаешься в принципах ее работы: без магии такая ткань ядерный взрыв не выдержит. Я не спорю, - заторопился Толя, видя, что Никита начинает сердиться, - но пока мы будем их искать, нас найдут раньше. И почему ты уверен, что эти твои диморфанты станут нам служить?
– Для их популяции это единственный шанс уцелеть... если только она давно не вымерла. А служить им, к сожалению, все равно кому, моральные категории добра и зла им неведомы.
Никита поднял над головой руку с перстнем, из которого во все стороны посыпались изумрудные искры. Такэде показалось, что он слышит тонкий прерывистый свист и одновременно низкий басовитый гул, будто где-то неподалеку заработали сразу два генератора: ультразвука и звука сверхнизкой частоты. "Эрцхаор, - сообразил Толя.– Надо же, а я и не знал, что он способен на такое".
Подождав немного, Никита с разочарованием опустил руку с погасшим перстнем.
– Кажется, мечте твоей не осуществиться.
– Моей?– удивился Такэда.– Какой мечте?
– Пожить в симбиозе с негуманоидной дамой, представляющей собой скафандр высшей защиты. Разве нет?
– А да, мечтал всю жизнь, - остался невозмутимым Толя.
Что-то прошуршало за спиной, под обрывом. Такэда рывком обернулся и отпрыгнул назад, чуть не сбив с ног занятого какими-то манипуляциями Сухова. Над краем скалы виднелась чья-то странная, полуптичья-полурыбья голова с плоским утиным клювом, вытянутая вперед, в чешуе, с кольцами серебристого пуха вокруг глаз, круглых, с огромными зрачками, немигающих, в которых стоял вопрос и ожидание.
– Знакомься, - с облегчением сказал Никита.– Диморфант... э-э, имя ты ему дашь сам.
Такэда, скосив на него глаза, понял, что танцор "говорит с Космосом": лицо у Сухова напряглось, приобрело сходство с лицом Зу-л-Кифла, тяжелым и властным.
– Подойди, - четко выговорил Сухов не своим, гортанно-звучным, глубоким, каким-то "объемным" голосом. Не открывая рта.
Команда относилась к существу над обрывом, но была столь твердой, что даже Такэда послушался, впрочем, опомнившись тут же и сообразив, что "услышал" не голос друга, а мысленный приказ.
Над краем скалы показались плечи диморфанта, потом туловище, бесформенное и плоское, с двумя боковыми отростками в виде крыльев. Казалось, движется не живое существо, а мохнаточешуйчатый оживший халат с капюшоном, надетый на вешалку.
– Это твой хозяин и друг, - раздались внутри Толи "слова" пси-языка Сухова, понятного, очевидно, и диморфанту.
– Прикоснись к нему, - скороговоркой произнес Никита уже нормальным голосом, - а то сбежит. Их столько уничтожили после Битвы, причем бессмысленно, совершенно по-человечески, что выживание стало второй жизненной программой.