Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Уйти - значит у_й_т_и, Посланник, а я не привык сдаваться.
– Уйти - не значит умереть, раругг, хотя для этого потребуется, может быть, больше мужества и вели. Я знаю твою родословную и знаю также, что ты не всегда был на стороне Великих игв. Чем они тебя соблазнили, что предложили?
– Нет смысла обсуждать этот вопрос. Продолжим бой. Посланник, кто-то из нас должен исчезнуть.
– Я понял. Власть?– Никита погрустнел.– Они обещали абсолютную власть? Да, это мощный стимул. Прав был Зу-л-Кифл: тот, кто вкусил власти, особенно власти над живыми существами, никогда
– Ты... знаком... с Зу-л-Кифлом?– медленно проговорил Хуббат.
Никита не успел ответить: четверка серых демонов внезапно повернула к темпоралу, а Хуббат бросился на Сухова с мечом, явно отвлекая его от этого маневра, не давая времени на размышления. Но в действие вмешалась сила, которой никто не ждал, в том числе и сам Сухов. "Эсэсовцы", не добежав до темпорала, вдруг попадали на бегу, словно срубленные деревья, и остались лежать, а сверху на скалу спикировала гигантская птица и превратилась в слегка улыбающегося бронзовотелого... Уэ-Уэтеотля, первого меча Астаамтотля, командира контрразведки императора Тлауискальпантекутли, повелителя Дома Утренней Зари, бывшего мужа жрицы Тааль. Он подошел к застывшему Хуббату, покачал головой, сказал с едва уловимым оттенком превосходства:
– Может, сразишься со мной, хаббардианец?
Хуббат кинул в него меч, но индеец сделал какой-то быстрый жест, и раругг с криком "Нет!" стал уменьшаться, оплывать, сворачиваться, превращаться в гладкую глыбу мутного стекла, пока не превратился в маленький зеленовато-белый шарик. Уэ-Уэтеотль сделал похожий жест в сторону лежащих ничком оперативников СС, подождал, пока не закончится процесс превращения живых существ в стеклянные шарики, подобрал их, небрежно вогнал один в другой и спрятал оставшийся, как фокусник, у себя за ухом.
Сказал ровным голосом:
– Вы сделали ошибку. Посланник, сообщив ему о своей встрече с Зу-л-Кифлом. Ликвидировать вас, а тем более мага Айгюптоса, он был не в состоянии, но мог сообщить о вашем договоре Великим игвам, и Собору Шаданакара пришлось бы искать нового Посланника и другую Семерку.
Кровь бросилась Никите в лицо. Он понял, зачем Хуббат затеял отступление со стрельбой.
– Прости, Уэтль, и спасибо за помощь.
– Самонадеянность - не есть признак силы, Посланник. Прими этот упрек -и в дальнейшем старайся не поддаваться человеческим слабостям.
– Я постараюсь.– Никита сдержал язык, готовый оправдываться и дальше, показал взглядом на ухо индейца.– А что ты сделал с ними?
– Ничего, - тонко улыбнулся Уэ-Уэтеотль.– Изолировал на некоторое время. Раругги не жестоки по натуре, они просто равнодушны, почти как игвы, к любым этическим системам, именно поэтому их век прошел. Если можно достаточно долго оставаться на одном уровне добра, то нельзя - на одном уровне равнодушия.
Раругги сами не заметили, как скатились в потенциальную яму зла.
Итак, до встречи, Посланник?
– Как, ты уже уходишь?!
– У меня много дел.– Индеец подал руку Никите, потом
Друзья посмотрели друг на друга, и вид их был так красноречив, что оба засмеялись. Потом Такэда сказал:
– Ты знал, что он тебе поможет?
– Чувствовал, но подумал о Зу-л-Кифле.
– Я думаю, тебя подстраховал тот, кто был ближе или меньше занят. Кстати...– Толя не договорил.
На скалу со свистом падала птица, расправила крылья у самой поверхности, так что воздушная волна едва не свалила людей с ног, с небес раздался голос Уэ-Уэтеотля:
– Я узнал, где Ксения, Посланник, она жива, все в порядке, но точных координат не дам. Жди сообщений.
Птица - не то орел, не то гигантский кондор - взмыла в небо и затерялась в его тусклом свечении.
– Где она?!– крикнул потрясенный Сухов во весь голос, выходя из столбняка.– Уэтль, где она?!
– Не кричи, - посоветовал Такэда.– Все равно он не скажет, если даже и знает. Ведь ты побежал бы сразу туда и наломал дров.
Нет? Главное, что она жива, отыщем.
Никита хватанул ртом воздух, кинул на Толю бешеный взгляд и успокоился, хотя сердце продолжало оглушительный бой и звало в поход за любовью.
– Спасибо, - уже совсем тихо Произнес Никита, обращаясь к небу. "Пожалуйста", - долетел бестелесный мысленный голос мага.
Когда Никита и Толя вылезали из-под земли на божий свет, их обоих разобрал смех: темпорал в этом мире был замаскирован под медвежью берлогу.
– Хорош был бы местный охотник, вздумав поохотиться на медведя, сказал Толя, озираясь. Принюхался.– По-моему, здесь весна, а, меченый? Пахнет весной... и еще чем-то.
– Древностью, - буркнул Никита, принюхиваясь и прислушиваясь всеми своими паранормальными органами чувств.– И смертью. Может быть, здесь и весна, тепло, во всяком случае.
Они стояли в сосновом лесу с примесью лиственничных - клена, дуба и ольхи. Суборь - пришло слово из лексикона древних славян. Лес был. невероятно стар, судя по огромным замшелым стволам, валежнику и непроходимым зарослям дикой малины, гигантского папоротника и крапивы. И был весь он пропитан запахом таинственности и застарелого страха, запахом ужаса и тоски, создавая подспудное ощущение чьего-то незримого присутствия.
Его взгляд проникал в душу, в тело, раздражал, будоражил, заставлял оглядываться, потеть, ждать удара в спину и сжимать в руках оружие...
Такэда сжал кулаки, длинно выдохнул сквозь зубы, успокаиваясь, и невольно понизил голос:
– А лес-то заколдован, Сухов. Мы не ошиблись адресом?
– Нет, - с мрачной уверенностью ответил Никита, закончив биопространственную локацию.– Это хрон Свентаны и Олирны, мир Вселенной, где реализованы законы магической физики, где живут колдуны, ведьмы, упыри, вурдалаки, драконы и химеры. Мир, где спрятан мой меч. И еще здесь живет один из Семерых. Видишь?– Он показал Толе перетень, пульсирующий зеленой пятиконечной звездой.– Но лес действительно жутковат и неуютен. Будем выбираться и спрашивать дорогу. Твой лингвер уцелел?