Тень Люциферова крыла (Посланник)

Головачёв Василий Васильевич

– По-моему, он стал частью тела, я о нем забыл даже. Но если это мир, где лежит твой... вернее, меч Святогора, который может стать твоим, то нам придется туго. За нами будет охотиться вся нечистая рать Люцифера.

– Так ведь и наши дремать не будут, подстрахуют, если что.

Не дрейфь, Наблюдатель, прорвемся.

Такэда не дрейфил, дрейфил сам Сухов, но пытался приободриться, чувствуя гигантские залежи зла на планете, сохранившиеся со времени Битвы и дремлющие до поры-до времени. А может быть, и не дремлющие.

В этом мире склад

темпорала был пуст. То есть в нем не было ничего: ни транскофа, ни оружия, ни пищевых концентратов, ни прочих нужных вещей. То ли все было разобрано за тысячи лет путешествий неведомыми странниками, то ли здешний выход был задуман пустым изначально. Факт оставался фактом, и землянам ничего не оставалось делать, как выходить в путь налегке и даже без вардзуни, с-помощью которого Никита отбил атаки Хуббата. Копье осталось разряженным на родине диморфантов, признавших землян хозяевами и сидевших на них, как вторая кожа. И от их молчаливого одобрения всех поступков, ощущения тепла, скрытой силы и неуязвимости, становилось спокойнее.

Сухов сориентировался, владея "волчьим" чутьем магнитного поля, и путешественники решительно направили стопы на север.

Путь на любую другую сторону света был, в принципе, не хуже, но Никита, ко всему прочему, искал обладателя магического поля, а в северной стороне потенциал магиполя был выше.

Однако строго на север держать направление не удалось. Сначала на пути попалось огромное болото с бездонными трясинами, замаскированными под веселые зеленые лужайки или мшаники с россыпями ягод - водяники, морошки и клюквы. Болото было мрачным и странным, потому что деревья - огромные, толстенные, седые от древности, росли и на нем, причем почти с той же густотой, что и в обычном лесу, однако пересечь его оказалось невозможно.

Затем лес вдруг расступился, и путешественники вышли на край колоссального пространства, назвать которое полумили равниной не поворачивался язык. Оно напоминало ноздреватый пласт сгоревшего торфа и было покрыто шрамами и язвами мерного, фиолетового, серо-серебристого и ржаво-красного цвета. Ничего на этом поле не росло, ни трава, ни кустарник, и лишь пересекавший его ручей с водой кофейно-розового цвета, оживлял пейзаж, да редкая цепочка гигантских серых башен по краю поля, исчезавшая за горизонтом.

Никита облизнул губы, чувствуя давление на психику, неприятное томление и даже тошноту. Голова закружилась, в ушах поплыл комариный звон, кто-то настойчиво стучался в голову, умоляя "впустить" и одновременно пытаясь подчинить человека, заставить его повиноваться.

– Слишком высок уровень пси-активности, - прошелестело в ушах, вернее, в костях черепа за ушами, это заговорил диморфант, которому Никита дал имя Зипун. Тотчас же в голове отчетливо "подул сквознячок" и вынес большинство негативных ощущений.

Осталась лишь тревожная "дымка" да ощущение взгляда в спину.

Видимо, димррфант Такэды Сусаноо тоже включил пси-защиту, потому что инженер тихонько пошипел и с видимым облегчением расправил плечи.

–

Что, действует?
– поинтересовался Сухов, подразумевая защиту.

– Еще как!: - ответил Толя, подразумевая это жуткое, навевающее ужас, место.
– Похоже, и здесь воевали когда-то. А ты говоришь - Святая Русь!

– Ей досталось больше всех - Никита закрыл глаза, сосредоточился, голубая искорка проскочила в его волосах.
– Она воюет до сих пор, ибо торчит у Синклита Четырех, как кость в горле, рождая творцов и магов, воинов-защитников и просто добрых людей.
– Голос танцора упал до шепота, а над ним встал полупрозрачный столб голубоватого сияния и взорвался кольцами и дугами, рванувшими во все стороны.

Никита погас, ссутулился, но-тут же выпрямился, поддерживаемый диморфантом.

– Это Чертово Кладбище! Местность соответствует земному Коростеню, а ручей - реке Уше, которая впадает в Днепр возле Чернобыля. Не знаю, совпадение это или нет, но Битва предтеч произошла именно здесь.

– Ты имеешь в виду Чернобыльскую зону? Скорее всего, они связаны если и не причинно, то информационно. Отсюда утечка информации о Битве докатилась по мирам Веера и до Земли. А что там за башни? Издали похожи на ступу бабы Яги.

Вместо ответа Никита направился вдоль лесной опушки к ближайшей из башен, и вскоре она нависла над ними ощутимо тяжелым серым монолитом, с виду - из пористого бетона или, скорее, из чугуна. Поверхность ее была изрыта ямками ветровой или времетой коррозии и не имела ни окон, ни дверей, ни намеков на таковые.

Лишь наверху, на высоте десятиэтажного дома, имелась выдавленная впадина, здорово смахивающая на след человеческой ладони.

Пси-фон у башни был еще сильнее, чем на равнине, и диморфанты-скафандры трудились вовсю, защищая друзей-хозяев от внешнего воздействия, имеющего злобную основу страха, угрозы и ненависти.

Никита дотронулся до стены башни, отдернул руку, побледнев, покачал головой:

– Надо же, как долго держится радиация!

– Что? Они радиоактивны?

– Я имею в виду радиацию ненависти, зла. Это могильники, Оямыч, в них хранится прах погибших демонов и магов, выступивших на стороне Люцифера. Чуешь эманации? Мощность излучения столь велика, что никто вблизи его бы не выдержал. И стоять им вечно, если кто-нибудь когда-нибудь не попробует оживить этот прах.

– А это... возможно?..

– Кто знает?

– Тогда кто-то уже пытался.

– Что ты хочешь сказать?
– оглянулся Сухов.

Такэда показал на дальний край поля, где высились два омерзительного вида холма.

– Две башни разрушены.

Никита долго смотрел на холмы из-под козырька руки, потом обошел башню и направился к лесу. Такэда передернул плечами, и, оглядываясь и чувствуя мерзкий и липкий взгляд, быстро догнал танцора. То и дело наплывало ощущение, будто погребенный в башне прах монстра собирается в призрачную жуткую фигуру, которая оживает и вот-вот выберется из своей гробницы.