Тень над скульптурой
Шрифт:
– Путаница, да и только, – поставил жирную точку Беляев.
– Выбрали? – раскрыв блокнот и держа ручку наготове, официантка застыла в двух шагах от стола. Слабый ветер поигрывал с темно-каштановыми локонами, периодически отливающими медью на солнце.
– Ты так незаметно подкралась, – поднял на девушку похотливо прищуренные глаза Роман Юрьевич, отчего девушка, в мгновение залившись краснотой, виновато потупила взгляд в деревянный пол.
Александр пустил в товарища гневный взгляд, с каким пресекают незадачливых арлекин. Однако тот, мысленно посмеиваясь, лишь продолжал прожигать чистенький
– Латте и вишневый пирог, будьте добры, – попросил Александр и, как ни к чему не причастный, отвернул голову обратно к заливу, плескающему полны на каменистый берег.
– В точности то же, – потребовал Беляев.
Девушка послушно кивнула и удалилась обратно под крышу ресторана шаткой походкой.
– Странный старик, – вдруг заметил Роман Юрьевич, доставая сигарету. – Шахматы зачем-то выставил. Надеюсь, с тенями он не устраивает партии.
– Он ожидал видеть меня одного.
– И тогда бы ты на полном серьезе взялся бы за шахматы?
– Кто его знает, – с таинством в голосе откликнулся Александр.
– Что ж, хочется верить…
Официантка поставила на стол глубокие чашки с кофе и тарелки с пирогом.
– Приятного аппетита, – тонким голоском пролепетала она.
– Постойте, – Александр уставился на нее с самыми что ни на есть серьезными глазами, поблескивающими холодным металлом. Заказ словно был формальной необходимостью. – У вас здесь есть что-то вроде местной библиотеки?
– Ну на втором этаже, – тягуче протянула она, с умным видом поглядывая на грузовой корабль вблизи порта, кажущийся совсем крохотной статуэткой, какая изумительно смотрелась бы на книжной полке.
– Проводите? – официантка покорно кивнула. – Жди меня, – обратился он к Беляеву.
– Само собой, куда и как я один уеду?
Александр поднялся. Острый носик официантки доставал до гладко выбритого мужского подбородка.
– Что ж, идемте, – бархатным голосом изрек он.
Смеющимся похотливым взглядом Роман Юрьевич проводил девушку и товарища, потом закурил, с растянутым наслаждением маленькими глотками потягивая кофе из белой чашечки. Дым разносился слабым ветром, тут же растворяясь в воздухе, как привидение при первых солнечных лучах.
Девушка провела Александра в зал, где мирно почивали господа в костюмах. Улыбки и светские разговоры глумились крохотными облачками над столиками. Катаев прошелся по гостям добродушным взглядом, как будто бы радуясь собственным, покорно и с чувством благодарности опускающим купюры в его карманы.
– Нам на второй этаж, я говорила?
– Кажется, – растерянно, лишь бы ответить, пробормотал тот, вглядываясь в костюмы за столом, но не в самих людей. Недорогой крой, выдающийся за очаровательную роскошь, успел разглядеть он, поглаживая лацканы собственного пиджака.
– Идемте.
Они поднялись на второй этаж по крутой и неприметной лестнице, спрятанной в самом углу под тенью. По такой-то и без подноса боязно ступать… Наверху среди белого дня царило уютное затемнение. На столиках испускали короткие желтые лучи небольшие светильники. У одной из стены вечным огнем потрескивал электрокамин. Официантка распахнула плотные шторы – яркий свет тут же залил ослепляющей белизной
– Вот. Здесь все. Мы, обычно, не выдаем книги на руки, но иногда… – она замолчала, пристально вглядываясь в корешки, а потом вдруг живо затараторила. – Иногда некоторые экземпляры теряют. Не крадут, а именно теряют. Как-то загадочно и непонятно, и мы все спускаем им рук…
– Ничего загадочного не бывает. Хитрецы выкручиваются как могут… – девушка ничего не ответила. Она водила по полке глазами с таким взволнованным видом, как будто одна из книг, за какие она несла ответственность головой, вот только-только загадочным образом испарилась. – И что же было потеряно последним?
Она пожала тонкими плечиками, прикрытыми белой рубашкой, а потом, хмыкнув тонким носиком, повернулась к Александру. На худеньком девичьем личике четким следом отпечаталась глубокая усталость, как будто она, не зная за какой целью, за какой путеводной звездой, стирала стопы днями и ночами в погоне не пойми за чем. Как будто она вынужденно занималась тем, что ненавидела до остервенения, не имея возможностей распрощаться с изнуряющим образом жизни. Худенький вид ее непреднамеренно поднимал в чужих, более могучих, душах порывы сожалений и желаний хоть каким-нибудь образом помочь, но, видимо, ни одна сущность до сих пор не откликнулась на тот зов…
– Что вы хотели найти?
– Предпочитаю самостоятельность.
Девушка отступила на шаг, а потом и вовсе, как в трауре, опустилась на диван у ближайшего столика. Не проливая на нее ни капли внимания, Александр, шепа название за названием, водил пальцем по корочкам книг. Он изучил весь стеллаж. Вдоль и поперек. Отошел на два шага назад, уставился пустыми стеклянными глазами на сборище книг. Его руки в отчаянье безжизненными веревками повисли вдоль туловища.
– Никак не найти? – негромко осведомилась девушка, не поднимаясь с дивана, на котором она разместилась кукла, какую бесхитростно бросили.
– Нет.
– А что ищете? Я тут практически каждую книгу в лицо знаю.
– Счастье… Пару дней назад столкнулся с книгой на веранде. Я тогда вам задал вопрос: что такое счастье, помните?
– Забудешь такое… – буркнула она и тут же затихла. С нижнего этажа сюда не дотягивались звуки. Она тихонько сидела со сложенными руками на столике. Боязливая, зашуганная темными силами… – Но могу посоветовать, – не двигаясь с места, заговорила она, – одну книгу. Как раз про счастье. По той части, где рассказывается, как его обрести.
Он посмотрел на девушку с утраченной надеждой, за какой притаилось законное недоверие.
– И что же за книга?
Александра опустился напротив нее. Из кармана пиджака выудил записную книжку. Девушка бросила боязливый взгляд в сторону лестницы, словно в страхе схлопотать выговор за отлынивание от работы от администратора.
– Записывайте?
Она продиктовала название книги – слишком многообещающее, чтобы быть правдой. Как странно, заметил Катаев, что в глазах этой бедняжки тлеют угольки отчаяния, будто ничего ей уже не спасет, да что там, все мы обречены… Александр вернулся к столику на веранде. Раскинув руки в стороны, Беляев грелся на солнышке, подставив тому бледный лоб.