Тень железной руки
Шрифт:
Сказав это, он плюнул себе под ноги и ушёл.
— Ишь какой милашка, — усмехнулся Вайс под лязг закрывающейся двери. — Того и гляди, целоваться полезет. И эту морду сделали командиром гвардии.
— Человек с глазами мясника, — печально проговорил Дормий. — От него веет кровью множества жертв и совершенным безразличием к ним. Много горя он принёс в этот мир и немало ещё принесёт.
— Это что же, Отец милосердия тебе нашептал?
— Чтобы это понять, не нужны подсказки свыше. Но вот что я чувствую особенно сильно — город словно в железной клетке, и люди
— Как бы ты первый из нас не расстался с рассудком, — с опаской сказал Вайс, поднимаясь на ноги. — Хотя куда там… Хочешь пари? Я почти уверен, что чёртовы капли сведут меня с ума раньше.
— Нет, столица теперь словно темница. Я видел это в их глазах. Ходят по улице, а взгляд как у узников. Должно быть, это из-за того, что церковь здесь и впрямь сделалась железной, как говорила Матриарх. И если её лицо — стальная маска, то в глазах короля я увидел кузнеца, что выковал её.
— Прошу, Дормий, — взмолился Вайс и потянулся, — говори проще.
— Король одержим Калантаром.
— Я неправильно понял второе слово, или ты и впрямь сказал «одержим»?
— Именно так. Калантар, жестокое божество тирании, отравил разум короля, а тот, в свою очередь, заключил в клетку весь город. И, несомненно, хочет сделать то же самое со всей страной.
— Ох и дерьмовые же времена настанут, если ему удастся задуманное, — проговорил Вайс, опёршись на решётку. — Тут ведь такое дело, Дормий. Король заставляет одного хорошего человека творить гадкую вещь — зелье, что продлит жизнь и позволит его королевской заднице продавливать трон куда дольше, чем положено. Собственно, потому я и здесь: на мне проверили первую попытку. К сожалению или счастью, неудачную. Впрочем, я сейчас подумал, чёрта с два они бы дали мне уйти, даже если б всё получилось. Прирезали бы прям там, и дело с концом. А я, дурень, польстился на заманчивый куш…
— Все мы порой падки на соблазны. Уверен, Калантару тоже было, что предложить королю в обмен на разум.
— Дьявол! — Вайс схватил решётку и попытался было её хотя бы пошевелить, но прутья были слишком крепки для этого. — До сих пор не верится. Снова в темнице, и снова не один! Слишком уж часто это со мной происходит, когда-нибудь судьбе надоест, что я её искушаю… А ты вообще насколько уверен в этом? Ну, что король одержим. Может, он просто умом тронулся? Слышал, с королями такое случается.
Отец Дормий сначала ничего не ответил и опустил голову, но потом, после протяжного вздоха, заговорил:
— Рискну предположить, что я в таких вещах разбираюсь лучше многих. В молодости я, да простят меня Трое, посвящал время тёмному искусству демонологии. За это меня и прогнали из вальморской Академии.
— Академия? — Вайс наморщил лоб. — Это где маги что ли? Ты, выходит, волшебником был? Вот уж воистину чуден мир!
— Он станет ещё чуднее, если я скажу, что на Вальмору меня забрал никто иной, как Вингевельд, нынешний архимаг. В те годы, правда, он был простым преподавателем. После занял пост декана воды, а несколько лет спустя сделался архимагом. Меня, правда, тогда
— А чего ж ты тогда не наколдуешь чего-нибудь, чтобы у того хмыря Фолтрейна рожа с задницей местами поменялись?
— Видно, ты не знаешь, — мягко и с улыбкой ответил Дормий. — Всех, кого исключают из вальморской Академии, лишают магии. Впрочем, это не помешало мне продолжать изыскания даже после возвращения домой в Дракенталь. Нужно было только достать нужные книги…
— Дракенталь? — удивился Вайс и задумчиво добавил: — Красивый город, я там сидел. В Пламенном замке, сразу после того, как ты мне жизнь спас. Впрочем, не буду об этом, все темницы одинаковы. Так что ты делал потом в Дракентале?
— Просто жил, — пожал плечами Дормий. — Родителям я не говорил об истинной причине изгнания из Академии. Сказал лишь, что обучение оказалось слишком сложным. Мать печально вздохнула, а отец только махнул рукой, заявив, что изначально не верил в эту затею.
— Хороши родители, — усмехнулся Вайс.
— Мне не за что их винить. Наша семья держала сапожную мастерскую, а единственным ребёнком, кроме меня, была моя сестра. Пока меня не было, отец пытался научить её премудростям сапожного дела, но ничего толком не вышло. Так что он был даже по-своему рад моему возвращению.
Капли не переставали отбивать ритм, действуя Вайсу на нервы, но вдруг к ним добавился новый звук: чей-то истошный вопль. Хоть он глухо доносился откуда-то из-за стен, по коже забегали мурашки.
— Это что ещё такое? — нервно прошептал Вайс.
— Должно быть, пытают очередного беднягу, — печально ответил Дормий. — В последнее время крики слышно всё чаще, и каждый раз они звучат по-разному. Иногда мужские, иногда женские. Порой крик низкий, раскатистый, а иной раз почти визг, словно кричит ребёнок. Такие слышать страшнее всего. Одним богам известно, что происходит за этими толстыми стенами. И, увы, одни боги способны покарать тех, кто стал причиной этим крикам.
— Кровь в жилах стынет. А если начать задумываться… — проговорил Вайс.
— Я молюсь за каждого из этих несчастных. Да дарует Холар им избавление.
— Ага, надеюсь, это помогает. Давай-ка лучше дальше свою историю, хоть немного отвлечёт.
— Хорошо. Я вернулся в Дракенталь и продолжал изыскания в часы, свободные от раскройки кожи и починки подмёток. Не подумай, что я искал встреч с жителями иных миров ради богатства или власти. Мною двигала лишь жажда знаний, любопытство. Оно-то в конечном счёте и привело меня к черте, переступив которую, было уже невозможно остаться прежним.
— Неужто демона призвать решил? Я как-то песню слыхал, как один чудак призвал демона и попросил у того тринадцать пышногрудых… — с усмешкой произнёс Вайс, но наткнувшись на укоризненный взгляд священника, смутился и замолчал.
— Меня интересовала возможность слияния человеческой души и сущности элементаля. То, чем я занимался, можно назвать, скорее, элементалистикой, чем демонологией. И вот, однажды, у меня появилась возможность проверить свои знания на практике.
— Повезло же тебе.