Тень железной руки
Шрифт:
Дэйн Кавигер, что брёл рядом, предложил устроить привал, и инквизитор, не раздумывая, согласился. С утра они успели пройти приличное расстояние, но сам он в отдыхе не нуждался, а потому всецело полагался на Дэйна в этом вопросе.
Грегорион осторожно положил Мерайю на мягкую траву и отправился за хворостом в ближайшую рощицу. Когда же он вернулся, то увидел Дэйна, несущегося к нему со всех ног.
— Принцесса… Ей плохо… Она…
Дэйн говорил сбивчиво, а его голос дрожал. Рыцарь ещё ни разу не выглядел настолько испуганным. Он схватил Грегориона за рукав и потащил к Мерайе. Девушка лежала на
— Наверное, зараза в еде или воде! Я такое в войну видел, — обречённо сказал Дэйн. — Боль в животе, кровавый понос, а потом… О боги, только не это!
Грегорион сохранил хладнокровие и решил проверить самую очевидную версию. Он провёл ладонью по монашескому одеянию, на котором лежала принцесса, и посмотрел на пальцы. Всё стало ясно.
— Быть может, поблизости есть поселение? — не унимался рыцарь. — Случалось, солдаты выздоравливали, только нужен покой и побольше питья… Или же принцесса просто отравилась?
— Ни то и ни другое, Дэйн, — с лёгкой улыбкой проговорил инквизитор. — Просто принцесса — девушка. А с девушками такое случается.
— Что ты имеешь в виду?
— У неё лунная кровь. Та, что идёт каждый месяц, если боги не дали женщине дитя.
Рыцарь смущённо потупил взгляд.
— Ты что, никогда не слышал об этом? — спросил Грегорион.
— Слышал… Но в среде гвардейцев о таком говорить было не принято. И сам никогда не видел…
— Не мудрено. Принцессе нужно приложить к животу что-нибудь тёплое и несколько дней лежать. Придётся прервать путь, пока ей не станет лучше.
— Откуда ты столько знаешь?
— Марта рассказывала. Послушницы и сёстры дают обет воздержания, а потому регулярно сталкиваются с этим явлением.
— И Марта давала такой обет?
— Да, — ответил Грегорион и смущённо добавил: — Вот только соблюдать его нам было непросто…
Он поглядел на небо и увидел собирающиеся вдалеке тучи.
— На постоялом дворе нам лучше не показываться. Сплетни оттуда разлетаются, как мухи. Помнится, к востоку от переправы через Эрберин был женский монастырь, правда, не помню его названия. Обитель живёт уединённо, там у нас куда меньше шансов попасть на глаза случайному путнику. Попросим приюта у них.
— Это далеко отсюда? — спросил Дэйн, опасливо глядя на принцессу.
— Если отправимся на юг, а потом пойдём вдоль реки, никак не пропустим, но идти лучше сейчас, — ответил инквизитор. — Мерайя, ты слышишь меня? Я отнесу тебя в безопасное место. Там будет легче, но придётся потерпеть.
— Угу… — послышался слабый голос принцессы.
Грегорион осторожно взял девушку на руки, и путь продолжился под её тихие стоны. Дэйн не знал, куда себя деть. Он то нервно поглядывал то на небо, то бросал полный сочувствия взгляд на принцессу, то внимательно вглядывался в горизонт. Когда добрались до берега, рыцарь вздохнул с облегчением. Он беспокоился, верной ли они идут верной дорогой.
Мерное журчание великой реки Эрберин вселяло спокойствие. Её водам предстояло обогнуть Нагорье по Эльфовой низине, восточному краю этих земель. Там великая река почти встречалась с великим лесом, потом огибала Факельную рощу, сливалась с речушкой Звёздной, а после и с речкой Среброокой, чтобы, наконец, выплеснуться в Залив трёх сестёр,
Всё это Грегорион помнил из подробнейшего атласа за авторством мастера Бейглина из Мерцбурга. Когда-то, в годы обучения, его заставляли выучивать её наизусть, потому как «будущему инквизитору следует знать устройство земель», и юный Грегор ещё удивлялся, что ригенский автор так подробно описал его родной край. Теперь же, хоть он уже давно успел позабыть содержание тех книг, перед глазами стояла глава «О реках Энгаты» с красивой украшенной буквицей в начале строки.
И всё же на душе инквизитора было неспокойно. С этим монастырём его связывало что-то недоброе, что-то мрачное. Буквы, книги… Кажется, сёстры в том монастыре занимались переписыванием книг? Нет, дело не в том… Быть может, он знал кого-то отсюда? Вот только кого?.. После перерождения с помощью Великой матери память инквизитора работала куда хуже, чем раньше. Должно быть, что-то в тот день всё-таки умерло в нём безвозвратно.
Наконец, вдалеке показалась то, что Дэйн счёл небольшой крепостью. Грегорион сказал, что они на верном пути, и по мере приближения всё сильнее в этом убеждался. Монастырь оказался даже не крепостью, а, скорее, большим домом, к которому вплотную стояли здания поменьше. Через стены из побеленного кирпича проглядывали узкие, едва заметные окошки, а на коньке покатой крыши красовался знак Троих, водружённый на шпиль.
Монастырь окружали плодовые деревья и множество грядок, где усердно трудились женщины всех возрастов в одеяниях из белой, серой и бурой шерсти. Кто-то собирал в подол спелые красные яблоки, упавшие на траву, кто-то дёргал за ботву корнеплоды, а кто-то орудовал острым серпом за деревянной оградой. Когда путники подошли совсем близко, к ним вышла одна из сестёр, облачённая в серое.
— Мир вам, путники. Вы пришли за благословением Холара и Аминеи?
— Мы паломники, — ответил Грегорион, — следуем в монастырь Белого крыла, что близ Эрбера. Нашему другу стало плохо, нужно пару дней отлежаться. Я слышал, монахини не отказывают путникам в помощи.
Девушка внимательно оглядела всех троих, и на её лице появилась тень сомнения.
— Вижу, путь ваш был непростым. Мы готовы дать вам пищу и воду, но, чтобы остаться на несколько дней — такие решения принимает настоятельница. Я её позову.
Сестра отправилась в самое большое из зданий монастыря, а Грегорион услышал голос Дэйна:
— Ты будто бы обеспокоен.
— Я пытаюсь вспомнить, чем мне знакомо это место.
— Ты здесь был?
— Нет. Но от этого монастыря в памяти будто тянется нить… Вот только никак не найду, куда она ведёт.
Во двор вышла женщина. Её одеяние отличалось от одежды белых сестёр только серебряным поясом и серебряным же знаком Троих, вышитом на клобуке. Хоть лицо настоятельницы и успели тронуть морщины, но годы ещё не согнули её спину, а когда она проходила мимо, ступая неторопливо и с достоинством, каждая монахиня почтительно кланялась.
— Да благословят вас Холар и Аминея, путники, — произнесла она мягким красивым голосом. — Я матушка Ферлисса. Мне сказали, вы ищете крова. Кто вы и откуда?