Тень железной руки
Шрифт:
— Я Грег, — ответил инквизитор. — Это Дерил, друг старинный, а на руках у меня Мерибальд, племянник. Солонина в корчме оказалась с душком. Мы с Дерилом оклемались, а вот мальцу совсем сплохело, живот, говорит, точно ножом режет. Мы паломники, держим путь в Белое крыло, но, боюсь, как бы парнишку по пути не потерять. Многого не просим, нам бы ночлег на пару деньков, да Мерибальда отпоить. Слыхал, белые сёстры много снадобий знают, вдруг не откажут…
Настоятельница сочувственно посмотрела на скрючившуюся на руках инквизитора Мерайю и вздохнула.
— Вы можете ночевать в больнице,
— Простите, но у моего друга увечье, — виновато проговорил Грегорион. — Я буду работать за двоих.
— Тогда решено. Добро пожаловать в обитель Владык милосердия. Сестра Абнетта отведёт вас…
— Постойте, — вырвалось у инквизитора. — Вы сказали «Владык милосердия»?
— Верно. Наш монастырь посвящён Холару и Аминее, Отцу милосердия и Матери сострадания.
— Нет ли среди выходцев из вашей обители кого-то известного? Быть может, в ваших стенах жила какая-нибудь святая?
Настоятельница смутилась и потупила взгляд.
— Хоть гордость монахине и непозволительна, но всё же я горжусь, что в этих стенах росла и проходила послушничество Агна. Та, что ныне зовётся Пречистой. Бывшая матриарх Церкви Троих, а ныне Железной церкви. А ведь я одобрила её перевод в столичный монастырь всего какой-то год назад…
От этих слов Грегориона будто поразило громом. Он вспомнил, как впервые увидел Агну год назад кроткой девушкой, и её беспощадный, исполненный жестокости взгляд во время казни на храмовой площади.
— Вижу, мои слова вас впечатлили, — покровительственно проговорила матушка Ферлисса. — Но представьте, какого было узнать об этом мне… Ну да ладно, сейчас не время болтать. Сестра Кейтлин, проводи наших гостей в больницу!
Послушница, что в этот момент отряхивала корень брюквы от земли, встала и учтиво склонила голову.
— А этот человек, — настоятельница указала на Грегориона, — пусть поможет выкорчевать засохшую яблоню у окон трапезной.
Больница оказалась совсем небольшим зданием с плоской крышей. Всё, что там было — это деревянное ведро для справления нужды и с десяток деревянных коек, покрытых соломой. На одну из них инквизитор осторожно уложил Мерайю.
— Вот так, — тихо сказал он и обратился к Дэйну. — Будь здесь с ней. Если принесут питьё от отравления, вылей украдкой. Сейчас его действие будет только во вред. В припасах осталось немного воды и еды.
Оставив Дэйна и Мерайю одних, Грегорион отправился помогать монахиням. Яблоня оказалась совсем маленьким деревцем толщиной едва ли в обхват двух ладоней. Её собирались сначала спилить, а после подкопать оставшийся пенёк, но инквизитор велел всем отойти. Под изумлёнными взглядами Грегорион присел и крепко обхватил ствол дерева, после чего изо всех сил потянул вверх и выдернул его с корнями.
— Вас к нам сами боги послали, — прошептала одна из монахинь. — Иначе откуда бы такой силе взяться…
Выкорчевать яблоню оказалось просто. Куда труднее инквизитору было чувствовать агонию умирающего дерева, которую он ощутил, едва прикоснувшись к коре. Хоть оно и
— О, вы уже справились, — послышался голос настоятельницы из-за спины. — Грустно зрелище, верно? Мало что так удручает, как вид мёртвого дерева. Раз вы так быстро справились, отдаю вас в распоряжение сестры-келариссы. Она следит, чтобы грядки были прополоты, а запасы полны. Уверен, вам ещё найдётся работа. Это место истосковалось по мужским рукам…
Весь день инквизитор восстанавливал покосившиеся ограды, носил воду и рубил дрова, словом, делал всё то, на что у монахинь ушло бы куда больше времени и сил. У берега реки Грегорион спрятал за пазуху нагревшийся на солнце округлый камень и украдкой принёс его в больницу, где предложил Мерайе в качестве этакой грелки.
— Послушницы делают так, чтобы унять боль в лунные дни, — сказал он. — Только спрячь, пусть никто не видит.
Вечером инквизитору выдали немного еды на троих. Монашеский паёк оказался весьма скромен: ломоть хлеба, кусок сыра величиной едва ли больше кулачка принцессы, и маленький кувшинчик разбавленного вина. В прежние годы Грегориону едва ли хватило этого, чтобы наесться одному, теперь же он и не думал просить большего: Дэйну и Мерайе этого вполне хватит. Открыв дверь в больницу, он первым делом почуял терпкий запах крови.
— К вам никто не заходил? — обеспокоенно спросил инквизитор.
— Кроме тебя — только одна монахиня, — ответил Дэйн. — Она принесла пару овчинных одеял. Сказала, ночи сейчас прохладные.
— Тогда будем надеяться, что у неё не такой острый нос, как у меня. Как себя чувствует Мерайя?
— Я… В порядке, — отозвалась принцесса. — Готова даже… Немного поесть…
Когда Дэйн помог девушке сесть, инквизитор увидел красные пятна на соломе.
— Нужно перебрать подстилку, — выдохнул он. — И выстирать накидку, чтобы не пачкала кровью.
— Я схожу, — предложил рыцарь. — Устал сидеть здесь целый день, да и…
— Стирать одной рукой? — укоризненно спросил Грегорион, и Дэйну ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Вернулся инквизитор уже когда совсем стемнело, а его спутники крепко спали. Развесив мокрые монашеские одёжки на спинки кроватей, он сел на пол и стал размышлять под звуки начавшегося дождя.
Так значит здесь росла Агна? Эти камни, эта земля и деревья помнят её ещё совсем девочкой. Наверняка такой помнит её и настоятельница Ферлисса. Быть может, стоит с ней поговорить? Узнать, почему Агна стала… такой.
Грегорион усмехнулся про себя. Если что и умерло в нём безвозвратно после встречи с архимагом, то точно не любопытство.
Глава 18
Ночь для спутников Грегориона прошла неспокойно, но иного он и не ожидал. То была особенность жизни в монастыре — подчинение его обитателей строгому распорядку. Удар колокола — сёстры пробуждались посреди ночи для первой службы. Через пару часов два удара — ложились спать. Удар — утренняя молитва, совсем короткая. Два — снова пора спать. Колокол звонит вновь — рассвет, пора вставать…