Тени вечерние. Повести
Шрифт:
Уже несколько дней он упорно мельтешит перед глазами. Что ему надо? Вот и сейчас – стоит посреди коридора, словно поджидает… Лысый череп в венчике рыжеватых волос, растрепанная бородка.
– Спешите? Уроки кончились – и весь сор из головы? Шучу, шучу, – осторожно дотронулся до моего плеча. – Пора бы нам познакомиться покороче. Все–таки, так сказать, общее дело… Разрешите представиться – Владимир Иванович, преподаватель истории в старших классах, ваш, так сказать, коллега…
– Конечно, Владимир Иванович, я… очень рад.
С видимым удовольствием оглядел меня с ног до
– Нашего полку прибыло. Вы можете, уподобившись Диогену, весь день пробродить с фонарем по сему благословенному месту и не встретить ни одного порядочного человека. На Галину Дмитриевну вы произвели впечатление… Но, entre nous, – понизив голос, ухватился за лацкан моего пиджака, – выскочка… Демагогия и диктат. Вам не раз еще, к сожалению, придется схлестнуться с ней. Хитрая, честолюбивая бестия! Помяните мое слово, она таки вытянет нас в передовики района.
Оглянулся по сторонам, заговорщицки подмигнул воспаленными красными веками.
– В наше время решает вот что… – растопырил короткие пальцы, густо покрытые колечками рыжих волос. – Не смущайтесь, со мной вы можете быть вполне откровенны… А не хотите ли заглянуть ко мне на урок? Вам это пойдет на пользу. Преподавание истории в младших классах не такая простая штука. Здесь масса тонкостей! К примеру, задаете им загадки, ставите, если так можно выразиться, проблемы для юных умов… Но сама проблемочка должна быть подана так, что принимаются, как разумеющиеся, исходные посылки, а, следовательно, и решение, найденное в результате трудов праведных, выглядит исключительно убедительно! Вся хитрость в том, чтобы в начальных условиях был заложен единственный нужный ответ… Приходите, посмотрите на все, так сказать, в натуре. Простите за болтовню, но так приятно пообщаться со свежим человечком…
Стоп! Кажется, есть зацепка. Этот местный Диоген подтасовывает карты… А если составлять задачки с ответом заведомо неясным, вернее, с несколькими равновозможными ответами? Итак, попробуем… «Возникновение древнейших государств на территории СССР». Нет, задачки – схоластика. Надо, чтобы история как бы проживалась, творилась наново. Возможен такой вариант: найти «племенного вождя», парнишку с развитым воображением, определить «совет старейшин». Остальных – в «народ». Составить примерный сценарий, устроить «заседание совета» – представление с непредсказуемым финалом…
– Вадик, слушай внимательно: ты должен любыми способами доказать старейшинам необходимость военной диктатуры, передачи тебе всей полноты власти. Как ты сможешь это сделать? Ведь все они люди опытные…
– Объявлю войну.
– Кому?
– Соседям…
– Они нападали на вас?
– Можно напасть первыми.
– Но тебя обвинят в том, что ты втягиваешь племя в никому не нужную авантюру!
Молчит. Думает.
– Ага, есть план! Мои дружинники устраивают резню на границе.
– То есть…
Смотрит с упреком. Какой же я непонятливый!
– Убивают несколько человек своего племени, а говорят, что убили соседи.
– Так… прекрасный план. Только, – я понижаю голос, – лишних свидетелей – убрать!
– Само собой…
XII
Осень. Выйдя из школьных дверей, усталый и сосредоточенный, вслушиваешься
Сегодня четыре раза подряд ты строил неприступные замки, мчался с копьем наперевес навстречу врагу, спасая прекрасных, нежных, беспомощных дам… Над шатрами с геральдическими щитами у входа, над блеском шлемов и копий – далекий, дразнящий зов трубы.
Вот он. Ждет, нетерпеливо вышагивая вдоль ограды бульвара. На часах – ровно три. Я не опоздал.
– Привет. Давай лапу. Давно не виделись.
– Месяца два.
– Пройдемся? Подышим свежим воздухом.
Деревья, покачиваясь, медленно плывут назад.
– Ты что –то совсем пропал из виду. Если бы не моя настырность… Загружен работой?
– И это тоже.
– С другом–стихотворцем не встречаешься?
– Нет.
– Так–так…
Молчит, меланхолически посвистывает.
– Что история КПСС? Движется?
– Представь себе, да.
– Как Люба?
– Чудесно! Передает привет, в гости приглашает.
– Спасибо.
– Послушай, – остановился. – Давай не будем так…
И – камнем с горы:
– Странный она человек… Люба. Такое чувство, словно все время – над… понимаешь? Словно смотрит из страшного далека, из бездны какой–то! И живет со мной только из желания узнать, что я, все–таки, за таинственное насекомое… Невыносимо! А тут еще вертится этот дурак, поджидает на всех углах, читает стихи, ведет умные разговоры… Здесь нет ревности, но после каждой встречи с ним эта чертова отрешенность в ней так усиливается, что от боли хочется выть! Мы поссорились… Нет, не точно. С ней невозможно поссориться. Это все равно, что руками колошматить воздух. Хорошо, я такой бесчестный честолюбец… Так брось меня! Молчит. Ладно, говорю, давай поженимся и нарожаем кучу детей. Я уйду из аспирантуры и в дворники подамся! Не согласна… Ты, говорит, никогда мне этого не простишь… И опять смотрит на меня с той, своей высоты и, вроде бы, даже… жалеет! Я сорвался. Стал орать, и орал до тех пор, пока она не ушла… Вот так.
– Но почему обязательно идти в дворники и рожать кучу детей?
– Да, да, да! Или – или! Или сидеть всю жизнь в грязном болоте или – вырваться из трясины. Называй это честолюбием, тщеславием, как угодно – но хрюкать в луже я не желаю!
– А она тебя тянет в лужу… Ты хотел, чтобы она ушла. Ты сам все подстроил.
– Господи, какая ерунда. Нужно ведь что –то делать. Но любое, даже самое маленькое дело не укладывается в черно –белые рамки!
– Делать… Надо что–то делать… Это я понимаю.
– Послушай… Она не хочет со мной разговаривать, вешает трубку. Поговори с ней, скажи, что не просит он ничего, что ему просто очень плохо… Только не то, чтобы я тебя об этом просил, но как бы ты сам…
Резко оборвал, отвернулся, чтобы я не заметил его дрожащие губы. И через минуту:
– Сделаешь?
Я молчал.
–Тебе что–то мешает?
– Андрей, видишь ли, дело настолько тонкое и сложное, что… Поверь, у меня есть свои, достаточно веские причины. Я вряд ли здесь э… могу быть вполне объективен.