Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Едва она скрылась в пламени камина, Тео кинулся к Ронни, двенадцатилетнему мальчику, которого так покидала судьба.
— Фините, — он направил магию в пальцы, истово желая, чтобы чужие чары слетели с него. Палочка отправилась в карман, чтобы не привлечь Надзор, но лишь со второго раза у него получилось. — Вулнера Санетур! Вулнера Санетур!
Раны на щеках, оставленные заклинанием ведьмы, затянулись сами собой. Мальчик закашлялся, и прижался к Теодору, весь в слезах.
— Спа… спасибо… — всхлипывал он. — Мне
Теодор избавил с ещё одной попытки мальчика от резкого запаха и поднял его нетяжёлое тело на руки, двигаясь вглубь дома. В коридоре он чуть не споткнулся о заколдованного старшего сына Тюбера, Тима, который лежал ничком.
— О, Мерлин, — простонал Тео сквозь зубы. Он положил всхлипывающего и трясущегося Ронни на пол, а сам зажёг на ладони Люмос и принялся обыскивать Тима Тюбера. Одеревеневшие члены юноши не способствовали поискам, но всё же палочку он обнаружил, на кобуре на предплечье. Достав, не без труда, он взмахнул ей — несмотря на неприятное покалывание, инструмент выдал искры. — Фините! Соппоро Дуо! Вингардиум Левиоса Дуо!
Подняв в воздух двух детей Тюберов, Нотт отлевитировал их до жилых комнат, которые в прошлый раз он видел мельком. Там же он нашёл их отца. Сидя на кресле, он спал мирным сном, заколдованный чарами Нарциссы Малфой. Казалось, будто бы она сошла с ума полностью, и видневшиеся на Мартине Тюбере следы Империуса подтверждали эту гипотезу.
Картина сложилась. Нотт с уважением посмотрел на спящего Тима — тот попытался противостоять чарам ведьмы, но она остолбенела его, а пострадал лишь младший, сквиб.
Он не знал, как поступить, но мысль пришла к нему сама. Теодор разбудил всхлипывающего Ронни.
— Обливейт, — шепнул он, направив палочку ему прямо в лоб. Глаза мальчика блеснули, и он, тут же успокоившись, недоуменно нахмурился. — Тебе приснился кошмар. Соппоро.
Вслед за ним и Тим тоже получил свою очистку памяти. Оставался лишь отец семейства.
— Экспеллиармус! — предчувствуя недовольство, наколдовал Теодор на Мартина Тюбера. В руку его прилетело аж три палочки: короткая и тёмная, какую он уже видел не раз у своего вассала; длинная, сделанная из вишни, судя по цвету, и неопрятная, чуть более толстая, чем обычно — явно не сделанная Олливандерами. — Фините!
— Нотт! — торжествующе воскликнул охваченный Империо мужчина. — Авада Кедавра! — он взмахнул пустой рукой, сжимающей воздух, и ничего не произошло.
— Фините Максима!
Четыре палочки в руках Теодора сыграли неожиданный эффект — мужчину подбросило и откинуло с кресла, на котором он сидел и спал зачарованным сном, ударив об стену. С жалобным стоном он рухнул на пол.
— Мистер Тюбер, что же вы так? — спросил Тео.
Мужчина совершенно не по-мужски заныл.
— Я всегда любил её, пожалуйста, мистер Нотт, я не знал! Не знал, что она заколдует меня! Не надо! Я не
Тео сдержался, чтобы не обозвать вассала грубостью.
— Вот, — он швырнул две палочки ему в лицо. — Ваши сыновья пострадали, но она ушла. Позаботьтесь о том, чтобы это не повторилось! Трус.
Теодор убрал свою новую чужую палочку в карман, оставив за спиной хныкающего Тюбера, которого хорошо приложило об стену. Подойдя к спящему Тиму, он сунул ему в руку его палочку и, наклонившись, прошептал на ухо: «Аккуратнее, мистер Тюбер, ваш отец — трус. Вы гораздо храбрее, и как сюзерен я вами горжусь!»
Вскоре он оказался снова в Нотт-холле. Наколдовав себе стул — вишнёвая палочка удивительно хорошо трансфигурировала — он сел и позволил себе выпустить эмоции. Теодора трясло от пережитого, от ужаса и страха, что он испытал.
Глава 79
Теодор вернулся домой в Уэльс с помощью Дерри. Эльф рассказал ему, что помог Джинни уснуть, принеся зелье Сна без сновидений из набора леди Виктории — она сама об этом попросила. Нотт так же уснул именно с этим зельем, и проснулся незадолго до полудня. Предыдущий день был длинным и выматывающим.
Они позавтракали, и под пристальным взглядом девушки Теодор сознался, что ночью у Тюберов обнаружил следы нападения — но это было ограбление, солгал он, не покраснев, и потому никто не пострадал.
Позавтракав, они отправились в Нору. Теодор разблокировал по такому случаю камин; пусть и скрытый под Фиделио, дом все равно мог стать жертвой каминного взлома — именно так совершали нападения поборники Тёмного лорда на семьи магглорождённых волшебников, ушедших в мир магглов. По крайней мере, «Пророк» устами своего редактора Варнавы Каффа советовал на ночь камин закрывать.
Утренняя газета, впрочем, исправно доставлялась Дерри, но в этот раз времени на неё не было — а международный скандал с гибелью директора Друмстранга в своём поместье со следами Тёмной метки Тёмного лорда мог и подождать.
Нора встречала их шумом очередной перепалки, в которой были замешаны мистер Уизли, Рональд и Биллиус-младший, которых со всей строгостью отчитывала миссис Уизли.
— …втянуть в это нашего Гарри! Да как вам не стыдно! После того, что он пережил, бедный мальчик!
— Дорогая…
Джинни лишь улыбнулась на шум, и указала ему на фотографии.
— Смотри, это мама с родителями и братьями.
Юную Молли было легко узнать по пышным формам, что она сохранила спустя годы — и что начинали угадываться в её дочке. Кроме неё на колдофото переглядывались двое юношей, похожих друг на друга, как две капли воды.
— Это её старшие братья, Гидеон и Фабиан. Они погибли в прошлую войну, — буднично поведала Джинни. — А это фотография их выпуска из Хогвартса.