Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Там даже была Панси, невесть как очутившаяся в этом сборище, а вот Джинни Гамп не пригласил: Теодор запомнил эту подставу, но ничего предосудительного он не позволял (в отличие от Паркинсон, которая попыталась было перейти в наступление).
Послание от Фоули Теодор получил из рук Дерри, расположившись в шезлонге под зонтом (он и не подозревал, что это так удобно) на заднем дворике дома.
«Мистер Нотт! В связи с моим положением и рабочим графиком я предлагаю нам с вами встретиться завтра в полдень за ланчем в ресторане «Баррафина» на Друри-лейн. С уважением,
Размашистая подпись Верховного чародея, написанная от руки, занимала половину свёрнутого послания на пергаменте. Адрес вызвал в голове у Теодора давнее, детское воспоминание о том, как его убаюкивала бабушка, мать отца.
«Ты знаешь маффин-человечка с далёкой Друри-лейн?..»
Отпив воды из стакана, Теодор смахнул непрошенную слезу и вздохнул. Этим утром голова болела, болела больше, чем после вторжения Муди в его разум. Тогда он был слишком удивлён, чтобы возмущаться самоуправству старого психопата, сражавшегося не ради идеалов, а против своих врагов, но теперь всерьёз раздумывал о том, чтобы заниматься окклюменцией. Ментальные науки лучше всего почему-то давались полукровкам, это упоминал Янус Тики, сам полукровка, и в этом смысле Теодору могло не слишком повезти.
Дерри с шуршанием оставил беззвучно рядом с ним газету, и Теодор лениво развернул её. На первой полосе была выдержка из книги Риты Скитер, посвящённой Альбусу Дамблдору.
«ЖИЗНЬ И ОБМАНЫ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА: Правдивая биография самого великого афериста этого века».
В заметке Скитер сообщала, что раскопала достаточное число НАСТОЯЩИХ и ПРАВДИВЫХ фактов о покойном директоре Хогвартса, чтобы полностью перевернуть общественное мнение о нём. Зная то, какой мастерицей пера была Рита, Теодор не мог в этом сомневаться — на деньги консерваторов она за полгода девяносто пятого превратила репутацию Гарри Поттера из Героя магической Британии в психа и настоящего умалишенного, что слышит голоса из стен и попустительством директора участвует в Турнире.
Книга наверняка была выдержана в таких же тонах, Тео не нужно было её читать, чтобы догадаться, что даже беззаботные факты Скитер могла подать в таком свете, что они превратились бы в смертельные грехи, заслуженные и незаслуженные. Неясно было лишь, кто заказал эту книгу — едва ли она появилась бы за один летний день, а, значит, Скитер работала над ней какое-то время. Неужели Дамблдор сам захотел оставить себе такую посмертную оду, пустив её в замок прошлой осенью? Это звучало как странное совпадение, но Теодор позабавил себя такими размышлениями, прежде чем перейти к описаниям очередных стычек и нападений.
На этот раз следы дементоров были замечены в доме Бернарда Паркера, магглорождённого мага, покинувшего волшебный мир после Хогвартса несколько десятилетий назад, как значилось в заметке. Там же были найдены тела его родных, а над домом висела чёрная метка. Нападения уже стали обыденностью, пусть и целями их были теперь не людные места, как раньше, а отдельные дома, в первую очередь, магглорождённых и скибов.
Тут и там по Британии шла вялотекущая война. Несколько некрологов сообщало о гибели неизвестных магов — пара стариков, пара молодых мужчин, которых
Решительно покончив с дурными новостями, Теодор отложил газету с хищно улыбающейся Скитер на передовице и расслабился. От плохих новостей стоило отдыхать.
***
Друри-лейн была достаточно протяжённой улицей в северной части центрального Лондона. Она проходила через весь Ковент-Гарден, и Теодор бывал здесь лишь пару раз, и то, случайно. Из-за этого ему пришлось ещё дома подготовиться к тому, чтобы выписать свой маршрут, а потом отправиться в «Дырявый котёл» камином и уже оттуда — на маггловском транспорте. Подземке.
Вся дорога заняла у него чуть меньше часа, и он в очередной раз подивился тому, что за каналом лягушатники не додумались до такой элегантной магической сети для передвижения, какую создали британские маги. Впрочем, он тут же списал это на французскую безалаберность и идиотию (пусть те французы, с которыми он и был знаком, не страдали такими пороками).
Без двух минут полдень он подошёл к искомому ресторану. К его удивлению, это было насквозь маггловское заведение, у дверей которого стояли роскошного вида презентабельные маггловские повозки — «Астон Мартины» и «Бентли», известные даже ему. Артур любил крылатую эмблему «Астона» и считал, что её точно придумал любитель квиддича, а Дин в прошлом не соглашался с ним, говорив, что это никакого отношения к миру магии не имеет. Тео вынырнул из воспоминаний и толкнул дверь.
На стойке при входе его тут же поприветствовал метрдотель.
— Добрый день, сэр. У вас есть бронь?
— Мне назначена встреча с мистером Фоули, — вежливо отметил Нотт, краем глаза отмечая фальш-золотую окройку фиолетового пиджака темнокожего юноши едва ли старше его самого. Тот сверился со списком и кивнул.
— Вам наверх, третий кабинет на втором этаже. Прошу.
Теодор прошёл вперёд. На первом этаже располагались всяческие туристы и прочие магглы, которые, видимо, заглянули в ресторан именно что перекусить. Конечно же, важные персоны не питались среди простаков. Обычно.
Третий кабинет был украшен гербом Шотландии (в то время как первые два — Англии и Уэльса соответственно). На следующих кабинетах были гербы Ирландии, Канады, Гибралтара, Австралии… Теодор плохо помнил геральдику колоний, которые входили в маггловскую Британскую империю до середины века, и едва мог различать флаги и гербы тех стран. Магическая Британия никогда не заявляла суверенитета над чем-то кроме Тринадцати колоний, что отринули её власть ещё в восемнадцатом веке.
Он постучал и, дождавшись краткого «Да-да?» изнутри, вошёл внутрь.
Верховный чародей Фоули стоял у панорамного окна, задёрнутого жалюзи, и смотрел куда-то вниз. Он обернулся лишь когда Теодор закрыл за собой дверь. По виду мужчины — статного, но уже немолодого, — и нельзя было сказать, что он был волшебником. Строгий чёрный костюм-тройка, белоснежная рубашка, воротник которой буквально врезался в седеющие волосы головы, лакированные туфли. Этот облик был скромным и солидным, и Теодору стало немного неловко. Его облик был школьным, пусть и парадным — то, что он приготовил на свадьбу, было больше праздничным, нежели чем официальным.