Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Визенгамот заседал вновь рассматривал судебные дела в тот понедельник. Судили ирландских аристократов, примкнувших к «армии сопротивления», и судили их, разумеется, за нарушение Статута. Хотя самих ирландцев Теодору было ни капельки не жаль — всем своим гордым и независимым видом они являли претензию на разъединение соединённых земель, всплывшие в ходе прений подробности его очень заинтересовали.
Ирландские маги были, что для Тео звучало достаточно неожиданно, истреблены в ходе распространения христианства на острове в раннее Средневековье среди магглов. Добили их норвежские викинги, покорившие на краткое время все
Самым неожиданным было, что Годрик Гриффиндор был из числа последних ирландских магов, и именно гибель его братьев в битве при Маг Фемене, где ни одна из сторон не победила, но маги ирландцев почти все погибли, привела его к основанию Хогвартса вместе с добрыми магами из других частей Британии. Слизерина — странника из Уэльса, Хаффлпафф — шотландской ведьмы, Райвенкло — колдуньи с южных берегов.
Но и обучение в Хогвартсе не помогло ирландцам, так как уже при Генрихе Втором англичане и норманы, среди которых почти наверняка были и предки Теодора, Нотты, начали покорение Ирландии, длившееся много десятилетий и уничтожившее все немногие старые семьи.
Вся ирландская магическая аристократия была лишь номинально ирландской. Это были потомки и бастарды магов Англии и только Англии, покорявших и покрывавших ирландских сельских девок годами и столетиями. Конечно, от такой характеристики ирландцы не просто кривились, а кидались в драку, и один из них даже получил рану от палочек одного из стражей в одеждах Пожирателей смерти.
Всё закончилось вынесением приговора: двоих аристократов из рода Доннов приговорили к сотне плетей и Поцелую, а третьего — к полусотне Плетей. За нарушение Статута в виде применения маггловского оружия, полученного от магглов — а, следовательно, незаконно. Приговор претворять в жизнь в зале Визенгамота не стали, но от одной мысли и вида струхнувших аристократов Тео потерял аппетит, а потому отправился позже вечером по знакомому адресу в Лидсе голодным.
Дверь в мансарду Эдуарда Принца ничуть не изменилась. Да и в целом мало что изменилось — дверь так же открылась с мороком, Теодор так же зашёл внутрь, а Принц порхал над тремя котлами по центру и мурлыкал себе под нос в тон колдорадио. Впрочем, это была уже совершенно другая песня — что-то задорное про то, как всех соединяет любовь. Следующие слова в этой же мелодии заставили Теодора покраснеть.
Чтобы сосредоточиться, он деликатно покашлял, привлекая внимание Эдуарда. Это не помогло.
— Эдуард, добрый вечер… — начал было Тео, но осёкся. Принц пел про свободную любовь и восславлял, эээ, революцию, дёргая телом в ритм, но не замечал (или делал вид, что было более вероятно) вошедшего юношу.
Теодор сложил руки на груди и с недовольным видом дождался, пока композиция не кончится.
— …вы прослушали песню о революции, раскрепощающей наше сознание, — захрипел из динамика подозрительно знакомый голос, настолько знакомый, что Нотт аж поперхнулся.
— Теодор, ты уже здесь! — обратил на него внимание мужчина. Движением руки он отключил звук радио и танцующим шагом за пару мгновений оказался рядом с ним, пристально своими чёрными глазами, мерцающими в полумраке помещения, глядя на Теодора. Юноша аж отступил на полшага назад
Он схватил его за руку и, вместо того, чтобы куда-то идти ногами, аппарировал вместе с Тео. Нотт приземлился, с трудом стоя на ногах; его тошнило, и если бы в желудке было хоть чуть-чуть еды, он бы опорожнился.
— У тебя… вообще… есть лицензия?
— А? Нет, это Севви меня научил, — улыбнулся, показав свои кривые зубы, едва различимые в холодном голубоватом сиянии рун, начерченных на стенах. — Мы в его лаборатории, кстати. Здесь прохладно, так что долго задерживаться не будем — забирай свои бочки и проваливай.
— Что? Погоди-погоди, Принц! Я ещё не согласился с тем, что ты сделал. И вообще, что значит, что не вышло то, что ты ожидал?
Он резко развернулся на каблуках к нему. Его отросшие кучерявые волосы, словно щупальца медузы Горгоны, придавали хищный вид.
— Не все ингредиенты можно заменить, — спокойно пояснил он. Этот спокойный тон казался обманчивым, ведь фигура Эдуарда Принца была напряжена, как натянутая струна. — Я попытался и кое-чего достиг, но Лонгботтомы и Торны не дают замену голштинским травам Кротервейсов или техасским Гингем. Поэтому пришлось экспериментировать, благо, материала стало больше. Последствия Барьера удивительны.
— Последствия? Ты о том, что теперь мы полностью закрыты от импорта, даже контрабандного, всех мало-мальски магических предметов? — невесело усмехнулся Теодор.
— Поговори об этом на очередном собрании болтунов своего Визенгамота, — отмахнулся Эдуард, состроив неприязненную мину. — Я исследователь, я зельевар, и я говорю, конечно же, о магических последствиях. Магия копится и бурлит, освобождаясь внутри границ Барьера, обретает физическую форму! В Шеффилде даже стали торговать кристаллами, что собирают в полях у старых источников егеря, будь они неладны.
Теодор вспомнил, как ему явился кусок красного кристалла, сверкавший жёлтой магией изнутри.
— Моему знакомому чуть не оторвало руку, зато взгляни, какой отменный взвар вышел, — забыв о своем напряжении и злобе на непрошенные сомнения, тоном абсолютно увлечённого фанатика начал рассказывать зельевар. Он поднял крышку с остуженного латунного чана в виде бочки, обшитого снаружи лентой, открыв вид на ярко-оранжевую, густо-янтарную жидкость, медленно вращавшуюся вокруг центра чана.
— И что это за бурда? — безыдейно протянул Тео. Зельеварение не было его коньком и пристрастием, он всегда сторонился этого вида магической деятельности, но точно знал, что полезных зелий такого цвета в программе пяти курсов Хогвартса не было. А вот вся основа, полезная для жизни магов, была.
— Это модификация одного польского рецепта на гранитной смеси и засохшей до камня крови двадцати молодых пегасов… пегасов у нас нет, а вот кровяной кристалл, что заживляет раны прикосновением, маги находят на местах старых битв уже месяц. Земля источает магию, — со значением поведал он. — Я назвал его «Ласточка Принца». Изначально он был «Lastochka».
— И что, он как… не знаю, рябиновый отвар? Рябины разве нет в наших краях?
— Там нужна сон-трава, а здесь сон-трава дерьмо, надо флорентийскую, — отмахнулся Принц. — Но вообще этот элексир лучше! Он лечит любые травмы, переломы, отсечения, кости, даже бакулюм!