Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Тео содрогнулся, представив, на ком он проверял их. Но вообще-то…
— А на ком ты проверял это?
— Как это! На добровольцах. В первую очередь — на себе!
Он закатал рукав своей рубашки и показал почти незаметный шрам чуть ниже локтя.
— Это моя вторая левая рука, — похвастался он. Теодору стало не по себе. — Первую я сварил в одном неудачном эксперименте. А это вот я назвал «Шотландской Кошкой».
Следующий чан, кажется, бронзовый, явив мерцающую зелёным жидкость тёмного цвета.
— И что это такое? — уныло спросил Теодор.
— Позволяет прекрасно
Герберта Уэллса Теодор читал, но только «Войну миров». Совершеннейший бред — так ему показалось тогда. Впрочем, провоцировать на объяснения не хотелось, и Тео просто кивнул. Невидимость была полезным свойством для разных нужд, взять хотя бы его поход в тот самый день.
— Это всё? — спросил Тео. Ультимативное заживляющее и невидимость — неплохой дуэт сам по себе.
— Ещё есть пара бесполезных отваров, но они бесполезны, — развел руками Принц. — И тридцать галлонов Напитка живой смерти. И два — живой воды.
— Живой воды?
— В теории она должна молодить стариков, но стариков у меня под рукой не оказалось, — он пожал плечами. — Берёшь?
Теодор отказался от живой воды и напитка живой смерти. Деньги были потрачены если не впустую, то очень сомнительно, да и найти применение этим настоям пришлось бы искать очень осторожно. Помфри не стала бы применять то, в чём не была уверена, а риск ошибиться в дозировке мог привести к самым дурным последствиям.
Принц, ничтоже сумняшеся, присел на корточки и указал на бумажку, наклеенную совершенно по-маггловски на обшивку каждого чана. Тео последовал его примеру и прочитал, какие дозировки были проверены и против чего, после чего мысленно отказался от предубеждений в пользу зельевара.
— Ты предлагаешь, эээ, аппарировать? — спросил, коснувшись с волнением ворота, Нотт. Время приближалось к совсем позднему, а ему нужно было ещё поужинать в Хогвартсе. Бочки стоило оставить в Актоне, в Нотт-Холле, по крайней мере пока, но быстро их туда был единственный способ доставить.
— Конечно! Я и сам их сюда притащил именно так. Подхватывай и прыгай, а потом за следующей. Они лёгкие.
Тео попытался поднять хотя бы одну — и не преуспел, настолько тяжёлой она оказалась. Эдуард неприятно рассмеялся, после чего Нотт, плюнув на предосторожности, палочкой наложил чары облегчения веса и действительно обхватил бочку, прижав её к себе.
Миг — и он чуть не завалился вперёд уже в Нотт-холле.
Обстановка неуловимо изменилась. Томас явно обживал старое семейное гнездо Теодора. Тут и там висели какие-то плакаты, у него не было времени вглядываться, а со второго этажа, со стороны комнат Нотта, виднелся свет и слышалась какая-то музыка.
Тео поставил бочку и тут же аппарировал обратно, повторив действие вновь. На шум второй аппарации в гостиную вышел уже и самолично единственный обитатель дома Ноттов, Дин Томас, опасливо прикрывавшийся палочкой. На его голову были надеты большие наушники («Странно, — подумал Тео, — он что, так боится сквозняка?»), а музыка
— Нотт? — со смесью опаски и облегчения поприветствовал его бывший друг. — Фух. Ты бы хоть предупреждал!
— Это мой дом, — напомнил Теодор. — Я могу заявиться в любой момент, а ты в гостях. Что, так холодно? — сменил он тут же тему, кивая на головной убор.
Темнокожий парень, которому вот-вот должно было исполниться восемнадцать, замялся и ничего не ответил. Тео не стал мешкать, решив поставить запечатанные бочки в отцовскую спальню, куда не заходил уже много лет. Он прошёл мимо Дина, словно бы остолбеневшего от действий Теодора и даже почему-то зажмурившегося, и через короткий коридор попал в давным-давно разорённую спальню.
Увиденное его поразило. Там, где была когда-то кровать, стоял здоровенный стол с каким-то аппаратом, смутно похожим на колдорадио антенной. На столе стояла зажжённая лампа, под которой, под стеклом, лежали какие-то бумаги. Рядом с лампой на столе стоял закреплённый на штативе странный мохнатый цилиндр, который был отвёрнут в сторону. Его и странный аппарат соединял маггловский шнур. («Провод», — вспомнил Тео).
Тео подошёл ближе и зажёг Люмос. Глаз выхватил самую верхнюю строку, заполненную косым почерком.
«Дин, расскажи сегодня про зверства троллей в предместьях Дублина. Трое погибших, двести раненых, Пожиратели их контролировали явно. Как, — следующие несколько слов он не разобрал, — тебя любят и шлют профу письма. У.»
Нотт почувствовал, как внутри закипает неконтролируемая ярость.
Он резко развернулся и встретился глазами с Дином. Тот зашёл за ним, убрав палочку, и всем своим видом выражал покаяние.
— Это что? — зло процедил Теодор.
— Радиоточка, — тихо произнёс темнокожий.
— Какая, в задницу, радиоточка?
— Радио Сопротивления, — ещё тише сказал магглорождённый колдун.
— Ты что тут устроил, а? Воспользовался моим гостеприимством и вот такое сделал? Ты понимаешь, как это меня может подставить?
Дин Томас молчал, опустив голову. Теодору пришла мысль сжечь всё, что он видит, но она отступила тут же. Ему в голову пришёл план.
— Значит так, Томас. Я не знаю, с кем ты общаешься и кто твои кураторы в этом нелёгком деле сопротивления, но передай им мои условия. Ты можешь продолжать, но как только выйдет «Придира» перед рождеством, вы разберёте мою статью построчно. Критикуй, поливай помоями, устрой дискуссию, мне плевать. Важно только, чтобы вы её, и лучше бы не один раз, пережевали по косточкам. Понятно?
— Д-да, Тео.
— Клятва.
— Н-но я не могу!
— Можешь.
— А если они откажутся?
— Кто, Фред и Джордж? Передай им, что я буду крайне рад получить в таком случае отступные в виде своей доли прибыли от их бизнеса прямо на это же Рождество.
Томас сконфужено умолк. Тео догадывался, что во многом Орден Феникса живёт за счёт тех денег, которые ушлые Форджи успели заработать и не поделиться с Тео. Если верить Лестрейнджу, их ещё и магглы поддерживали, но конвертация маггловских фунтов в галлеоны была запрещена, а гоблины вовсе неохотно обслуживали магов как таковых.