The Beginning of the End
Шрифт:
Имхотепа, по протекции Хафеза, официально взяли консультантом в Каирский музей. Теперь жрец много времени проводил там, исследуя новые находки, - и хотя к его мнению прислушивались, но пока что не больше, чем к мнению других местных экспертов. Даже чаще, чем у них, его слова считали “недостаточно взвешенными”.
Англичане со своим английским юмором, наверное, оценили бы эту ситуацию - мертвые экспонаты огромной исторической важности теперь исследовал живой экспонат, важность которого была неизмерима…
Интересно,
Сегодня Имхотеп как раз был в музее - “на работе”.
Меила до сих пор не могла вписать верховного жреца Осириса в свой мир, в повседневность. Ей казалось, что если только это слияние произойдет, умрет какая-то часть ее существа: лучшая ее часть…
Меила так задумалась, что очнулась, только когда паркет позади скрипнул под тяжестью шагов и ей на плечи легли сильные ласковые руки. Египтянка вздрогнула, но тут же улыбнулась.
Имхотеп, склонившись к жене, потерся о ее висок щекой.
– Моя сестра Исида сидит и ждет меня…
Ей так нравилась его гладкая кожа. Тех, на чьем теле слишком много растительности, люди Та-Кемет считали дикарями.
Меила встала, и Имхотеп приблизился к ней: супруги взялись за руки и поцеловались.
– Ты опять вошел без звонка, - с ласковым упреком сказала египтянка.
– Я не люблю этих устройств, ты знаешь.
Имхотеп с улыбкой погладил ее по щеке. Кто бы ни владел этим домом, как бы бессмертный жрец ни любил ее, он всегда будет поступать так, как считает нужным.
Меила прижалась к нему: муж обнял ее, и оба с волнением, - каждый раз новым, - почувствовали биение жизни, которую зачали.
– Ты голоден?
– спросила Меила, когда отстранилась от мужа.
Имхотеп кивнул. Меила почувствовала, как ее накрывает волна любви. Он наконец принадлежит ей, и она может кормить его, как все любящие жены своих мужей…
– Тогда иди умывайся, все готово.
Они обычно ужинали в гостиной: иногда даже принимали здесь гостей, на которых Имхотеп неизменно производил впечатление.
Меила села за стол и позвонила. Опускаясь на кожаный диван, она ощутила, как потянуло спину: и с шипением взялась за поясницу.
Роза сейчас принесет тяжелый поднос… надо велеть кому-нибудь из слуг подменить ее.
Служанка пришла и поставила перед хозяевами поднос с аппетитно пахнущими блюдами, которые были накрыты крышками. Теперь англичанка не выказывала страха перед Имхотепом, но поморщилась, разгибаясь.
Когда Роза встретилась глазами с госпожой, та распорядилась:
– Больше не таскай нам подносы из кухни. Пусть Салах побегает, ему полезно, - Меила усмехнулась.
Роза улыбнулась в ответ.
– Спасибо, мисс.
– Можешь идти ужинать, - сказала хозяйка.
Горничная ушла.
Меила и Имхотеп принялись за мясо с приправами. Меила то и дело забывала о еде, хотя проголодалась, - ей всегда доставляло наслаждение смотреть, с каким изяществом жрец пользуется ножом и вилкой.
– Что ты делал сегодня?
– спросила египтянка, когда они приступили к десерту.
Имхотеп собирался ответить, как вдруг в гостиной раздался кошачий писк.
Муж Меилы встал так резко, что чуть не своротил тяжелый стол.
– Что это?..
Меила вжалась в спинку дивана. Она видела, как красивый профиль Имхотепа исказил ужас: и такой же ужас оледенил ей внутренности. А что, если…
Тут на ворсистую ковровую дорожку перед ними выскочила Роза, которая тяжело дышала. К груди служанка прижимала своего котенка-мау.
– Бога ради, извините, мисс Меила!.. Сэр, - она посмотрела на Имхотепа и присела в своей забавной манере, точно перед принцем из английского царствующего дома.
– Моя кошечка убежала, и я едва поймала ее!
Имхотеп стремительно ступил вперед… и вдруг выхватил у Розы котенка. Служанка громко ахнула, и Меила тоже: обеим женщинам показалось, что это существо сейчас разорвет зверька напополам. Или сожрет живьем. Сети Амир опять был тем чудовищем, которое вызвала к жизни Эвелин Карнахан…
Вот только кошек он больше не боялся.
Меила и Роза, точно очнувшись от дурного сна, увидели, что жрец стоит и с улыбкой рассматривает зверька, который весь умещался в его ладони. Пятнистая кошечка вылизывала свои лапки и тоже не выказывала агрессии.
Наконец Имхотеп обратился к Розе:
– Как ты назвала ее?
– Еще никак не успела, сэр, - сказала изумленная служанка. Она не знала, как истолковать то, что видят ее глаза…
– Все всегда возвращается к своему началу, но с новым значением, - прошептал жрец.
– Я назову эту кошку Сунут - исцеляющая.*
Он вернул Розе новую маленькую хранительницу дома, как, наверное, это делали служители богини-кошки Баст: почтительно держа котенка в ладонях.
Роза поклонилась и ушла пятясь.
Меила сперва хотела хорошенько отчитать ее наедине за эту выходку. Имхотеп, несомненно, сразу же понял, что его проверяют… но все в конце концов обернулось к лучшему.
Супруги вернулись к десерту и кофе. Покончили с едой в молчании, а потом, обнявшись, пошли наверх.
В спальне Меила опять спросила мужа, чем он занимался сегодня. Имхотеп казался задумчивым… но ответил с готовностью.
– Люди в музее думают, что я делаю одно и то же. Для них это одинаково - как для всех, кто не видит души вещей, - сказал жрец.