The Beginning of the End
Шрифт:
– Не только, - признался Хафез.
– Мы демонстрируем любые древние останки, какие удается обнаружить… но ваших древних мумий сохранилось больше всего!
– На их несчастье, - усмехнулся Имхотеп.
– Маат… Наши боги давно уступили место вашим, но Маат жива - и кровь ее питает ваших ученых.
– В этой стране никто уже не помнит о Маат, - сказал Хафез. Он вздрогнул от осознания собственных слов. Имхотеп рассмеялся.
– Ты полагаешь, что я все еще этого не понял?
– спросил жрец.
Он
– Впрочем, ты прав, что не боишься для себя такой посмертной участи. Твое тело не сохранится так долго, чтобы кто-нибудь успел надругаться над ним. Ваше время убыстрило свой ход и продолжает убыстрять - и вы, со всеми вашими чудесами и вашими машинами, которыми так гордитесь, уничтожите себя гораздо скорее, чем были уничтожены мы!
Хафез почувствовал, что в этих словах скрыто ужасное пророчество. Но тем сильнее было его возмущение, вытеснившее страх.
– И это говорит мне тот, кто…
– Содеявший то, что содеял я?
Имхотеп откинулся в кресле.
– Я всегда ведал, что я творю. Вы этого не ведаете. Но сердце каждого ответит…
Он помолчал и закончил:
– Я могу сказать тебе и то, что времени, как его понимаете вы, не существует. Все всегда возвращается к своему началу.
Некоторое время оба молчали. Хафез, однако, в какой-то мере научился чувствовать настроение жреца. Он спросил:
– Так ты будешь работать со мной… господин?
– Да, - ответил Имхотеп почти равнодушно.
Потом жрец посмотрел Хафезу в глаза, и голос его опять обрел силу.
– Я не приму участия в осквернении наших гробниц. Но я буду помогать вам изучать вещи, которые уже увидели свет. И разбирать нашу божественную речь.
Он прервался, а Хафез подумал с внезапной тоской - что на это последнее едва ли дадут добро. Кто поверит способу прочтения, который предложит неизвестный сообществу египтологов недоучка?.. Даже если у Имхотепа появится фиктивная научная степень?..
– Благодарю, господин, - сказал старый египтянин.
Имхотеп кивнул.
– Едва ли я принесу тебе великую пользу, которой ты ждешь. Но мой долг я выплачу. Я все сказал.
Он опустил веки и замолчал. Хафез некоторое время продолжал сидеть - руки его сминали ткань халата на коленях, глаза были прикованы к лицу жреца. Потом он встал и торопливо ушел, стараясь не шаркать туфлями.
Едва спустившись в дом, директор музея начал распекать себя за то, что так и не сказал Имхотепу покинуть его дом: и даже не оговорил срока, в который жрец это сделает. Но снова подняться к Имхотепу на крышу и исправить эту оплошность Хафез никак не мог себя заставить.
Они обсудили детали соглашения на другой день. Имхотеп полностью подтверждал бытовавшее среди египтологов убеждение, что жрецы Та-Кемет были бюрократами. Он
О том, когда Имхотепу пора будет уйти, Хафез опять не решился напомнить.
Он покинул Каир в спешке, не оставив своим слугам никаких инструкций насчет гостя и не простившись с Меилой. Хафез надеялся, что самая деликатная часть их отношений как-нибудь уладится в его отсутствие.
***
После того ночного свидания Имхотеп продолжил переписку с Меилой, хотя собственной особой ее больше не посещал. Однако египтянка чувствовала, что их духовная связь не ослабевает. Может быть, только теперь они стали по-настоящему сближаться.
Имхотеп писал ей весьма глубокомысленные послания, в которых выражал порой неожиданные мысли. Не просто неожиданные - а такие, которые Меила едва ли услышала бы от своего современника. В основном это касалось прочитанных книг, которые Имхотеп поглощал с удивительной быстротой. Английский язык оказался подарком для сильного и зрелого ума, привыкшего к рисуночным текстам.
Египтянка отвечала, используя все свои женский такт и эрудицию. Незаметно для себя Меила перестала воспринимать жреца прежде всего как любовника, как возлюбленного, - он стал для нее другом, телесная близость с которым отошла на второй план.
Тем большее потрясение Меила испытала, когда однажды днем раздался звонок в дверь - а потом Роза прибежала к ней со всех ног и, задыхаясь, сообщила, что “там он”.
Хозяйка дома медленно спустилась по лестнице. Ноги слабели: египтянка цеплялась за перила и не смела взглянуть на своего гостя, точно на слишком яркое солнце, которое вдруг вошло в ее дверь.
Когда лестница осталась позади, Имхотеп шагнул навстречу и подхватил ее в объятия. Меила прижалась щекой к его груди. Они обнялись так крепко, что у обоих кончилось дыхание.
Потом Меила посмотрела на своего возлюбленного и сказала, улыбаясь, со слезами в голосе:
– Я сейчас не умерла, и я все еще вижу тебя…
Она утерла глаза, и черная подводка размазалась, удлинившись до висков, как у женщин Та-Кемет. Казалось, на Имхотепа сейчас смотрели обе его возлюбленные - древняя и новая.
Жрец с нежностью поцеловал госпожу дома и, обняв за талию, повел наверх.
========== Глава 33 ==========
Теперь, когда у Имхотепа был паспорт, они смогли оформить брачный контракт. Ставя свою новую подпись, Имхотеп заметил, что в его время брачный договор составляли все господа Та-Кемет, “чье имя было достойно сохраниться”.
Меила бросила быстрый взгляд на бритоголового нотариуса-турка… но тот, если и услышал слова жреца, не придал им значения.