The Beginning of the End
Шрифт:
Имени Имхотепа Хафез, конечно, не назвал. По его словам, О’Коннеллы ни о чем не догадались… Меила прыснула, как девчонка, читая между этих совершенно пристойных и невинных строк настоящее содержание.
Имхотеп тоже смеялся, когда она показала ему письмо Хафеза. Тот обещал скоро вернуться.
Жрец начал вполне серьезно готовиться к работе - сидя над книгами профессиональных египтологов, подводя под свой древний практический опыт теоретическую базу. Имхотеп заметно изменился после того, как смог показать свое лицо новым людям,
Хотя это не значило, что Имхотеп перестал быть опасен, - Меила лучше всех знала, как обманчиво может быть поведение жрецов Черной Земли.
В последние дни у нее появилось подозрение насчет своего состояния, которым египтянка не спешила поделиться с мужем.
Как и не спешила уведомить Имхотепа о своих деньгах на швейцарском и английском счетах.
========== Глава 34 ==========
Через две недели сомнений у Меилы не осталось.
Она сообщила об этом Имхотепу вечером в спальне, когда были потушены все огни, кроме ночника. Чтобы жрец не мог разглядеть ее выражения - и чтобы самой не видеть ясно лица мужа…
Однако потрясение, радость, изумление на обычно отрешенном лице Имхотепа блеснули так ярко, что ошибиться было нельзя.
– Ты носишь ребенка?
– переспросил жрец.
Меила кивнула, опустив глаза. Она не могла, размышляя об этом, восторгаться так безоглядно, как ее муж: однако улыбнулась Имхотепу в ответ и почувствовала, как внутри нее тоже зарождается радость. Как цветок, который нужно неустанно поливать, чтобы красные пески пустыни не засушили его…
Имхотеп прижал жену к себе, покрывая ее голову поцелуями.
– Я даже не надеялся на это, - сказал он дрогнувшим голосом. Меила поняла, что это правда, - несмотря на то, что они предавались любви так часто, не только ночью, но и днем, Имхотеп до сих пор не мог поверить, что он снова человек и мужчина, благословленный и обремененный тем же, что и остальные.
Муж бережно взял ее на руки и посадил на кровать. Они с ним разделяли спальню Меилы - ее девическая кровать была огромной, как у принцессы.
– Я теперь не смею прикасаться к тебе…
Меила тихо рассмеялась.
– Не довольно ли нам этого запрета? Иди сюда, - она протянула к Имхотепу руки. Несмотря на поселившуюся внутри уверенность в беременности, ее желание никуда не делось: даже возросло.
– Я знаю, ты будешь осторожен.
Имхотеп подчинился. Он любил ее очень чутко… он всегда сдерживался даже на любовном ложе, не позволяя себе грубости и неистовства, свойственных, по его словам, только солдатам или каменотесам. Однако Меиле все больше хотелось стонать под его ласками: и сегодня она даже закусывала руку, чтобы не делать этого громко.
Когда любовь кончилась, она
Египтянка лежала, опустив голову на грудь Имхотепа, который обнимал ее одной рукой; глаза у нее закрывались, а с губ так и не сошла улыбка.
Она думала, что муж уже спит, - но неожиданно рука жреца прижала ее сильнее, и Имхотеп спросил:
– Ты счастлива со мной?
– Да, - отозвалась Меила.
Ей и вправду не хотелось сейчас ничего большего, кроме как быть с ним, - но это потому, что она еще не придумала, чего хотеть дальше…
А еще Меила с сожалением подумала, что путешествие по Европе, которое она хотела предпринять вместе с мужем, видимо, придется отложить… или изменить маршрут. Когда они дождутся Хафеза из Лондона, срок будет уже приличный: если только она все-таки беременна.
На другой день Меила пошла к доктору Уайту, который был “врачом широкого профиля” и принимал английских пациентов у себя в собственном кабинете.
Конечно, медицинского обслуживания европейского уровня в Каире было не получить. Мало кто из квалифицированных врачей соглашался приехать сюда на постоянную практику. В особенности после того, как Египет перестал быть английской военной базой.
Египетские женщины у доктора Уайта появлялись редко - однако Меилу он уже неоднократно принимал и, конечно, запомнил. Англичанин был искренне рад видеть такую культурную восточную даму.
Он пригласил пациентку в свой кабинет, обставленный по-турецки, даже с трубками и перекрещенными ятаганами, украшавшими одну стену.
Англичанин предложил ей сесть, и сам сел за свой стол. Доктору Уайту было около пятидесяти пяти, голова его стала белой, но он оставался бодрым и крепким.
– Что вас беспокоит, мисс?..
– Миссис, - Меила подавила смешок и потупила черные глаза.
– Я теперь замужем, доктор… и, кажется, в положении.
Она положила руку на живот: и ей сразу же почудилось какое-то шевеление внутри.
– Ах, вот как, - доктор Уайт не сумел скрыть интереса, вспыхнувшего в его бледно-голубых глазах. За кого такая ученая и независимая особа, как Меила Наис, могла здесь выйти замуж?..
Однако англичанин скрыл бестактное любопытство и с улыбкой кивнул молодой женщине.
– Прошу вас, пройдите в смотровую и снимите платье. Я сейчас переоденусь и осмотрю вас.
Меила прошла в соседнюю комнату - в противоположность кабинету, стерильно белую и пахнущую карболкой*. Немного помедлив, - прислушиваясь, как доктор шумно моет руки, - Меила размотала платок, сняла черные перчатки и стащила через голову платье, оставшись в одной шелковой сорочке на тонких бретельках. Она присела на кушетку, накрытую белой простыней.
Вошел доктор Уайт в белом халате, со стетоскопом на шее. Меила почувствовала, что невольно краснеет.
– Пожалуйста, ложитесь, миссис.