Тиамат
Шрифт:
Кива вдруг понял, что давно потерял Уилла из обзора. Он не успел схватиться руками за веревку, что была наброшена на его шею сзади. Она резко стянула шею, болезненно впиваясь в кожу. Кива упал на землю, вместе с тем, кто его душил. Он не видел его, но знал, что это Уилл. Кива дрыгал ногами, размахивал руками, безуспешно пытясь протиснуть пальцы между шеей и твердой веревкой. Джон, наблюдая эту картину, медленно поднялся и заговорил:
— Я просил дурака не отходить от меня далеко. А он побежал вперед. Думал, что убьет тебя и станет героем.
Кива в ответ лишь кряхтел, пуская слюну. Его лицо заметно посинело. А Джон продолжал:
— Я слышал, что ты бессмертен. Иногда даже верил в это. Я никогда не был умным человеком. Но я всегда был сильным человеком. А брат мой был тем еще
— Отпусти его! Сейчас же! — Крикнул арбалетчик.
Уилл отпустил веревку, но Кива уже не двигался.
12 — Трактир "Рыбья Печень"
Она в очередной раз оглянулась. Было тихо, но чувство беспокойства не покидало ее. Легкая прохлада, поначалу казавшаяся приятной, по ощущениям стала постепенно перерастать в самый настоящий холод, обволакивающий кости. Будучи одетой в легкое платице с короткими рукавами и туфли без каблуков, она продолжала свой нелегкий путь. Извилистая тропинка, обрамленная деревьями по обе стороны, постоянно менялась в ширине. Уже светало. "Я точно иду больше двух часов, гораздо больше. Где же этот трактир…", — волновалась она. Действительно, ее путь длился уже по меньшей мере четыре часа. За это время она успела съесть все три яблока, прихваченные с собой из повозки. Голод снова подступил к ней. Она потерла ладошки между собой, вглянулась вдаль и, как ей показалось, увидела какое-то строение. "Это трактир!" — мысленно обрадовалась она. Перейдя с ходьбы на бег, она поняла, что слишком устала, и через несколько секунд снова вернулась на шаг, тихий и неторопливый. Приблизившись настолько, чтобы можно было хорошо разглядеть увиденное, она остановилась. Теперь она уже не была уверена в том, что ей нужно идти туда. Перед ней предстало очень старое на вид деревянное строение, состоящее в большей степени из, по-видимому, гнилых досок. Девчока скривилась. Вместо привычной в ее понимании крыши, усыпанной красочной плиткой, тут были полуразрушенные стены, торчащие вверх всего на метр из второго этажа. "Когда-то здесь было три этажа, а вовсе не два", — заключила она. Окон было много: четыре на нижнем этаже и столько же на верхнем. Однако из них три верхних и два нижних были заколочены досками с наружней стороны. Казалось, что вся конструкиця может вот-вот обвалиться, но этого не происходило, и изнутри даже слышались восторженные голоса, принадлежащие, как ей показалось, уже очень пьяным людям.
Сделав неуверенный шаг вперед, она ощутила, как что-то хрустнуло под ногой. Посмотрев вниз, девочка увидела осколки красной черепицы. Видимо, у былой крыши все же имелось кровельное покрытие, и довольно недурное: на одном из обломков девчонка заметила гравировку в форме цветка. Подобрать его она не успела, дверь трактира звучно скрипнула, и наружу вывалился полноватый мужчина лет пятидесяти. Он, одетый очень бедно, с порванной рубахой и залитыми пивом штанами, легонько качнулся, негромко рыгнул и сделал короткий шаг вперед, ступая на верхнюю ступеньку крыльца. До второй он так и не добрался, поскользнулся и громко повалился на спину.
— Твою мать! — взревел он, пытаясь подняться.
Девочку он заметил лишь тогда, когда она склонилась над ним, лежащим на деревянных досках.
— Вам помочь? — Вопросила она, глядя на него одним глазом из-под челки.
— Нет, — обиженно буркнул он. — Слишком маленькая. Тур мне другую обещал. И лучшую комнату обещал. И скидку на пиво! Гад паршивый. Пусть сгорит его трактир. Долбанный у него трактир. Дырявый как мои трусы. Да и сам он испортился как человек. Не держит обещаний. А я всегда говорил что деньги губят его. Что работать
К моменту, когда девчонка уже открывала скрипучую дверь, он все еще лежал на крыльце и продолжал говорить. Но она уже его не слышала. Зато теперь она слышала многое другое. Из открытого трактира наружу вырвался неудержимый рокот из самых разнообразных составляющих. Всего за тридцать секунд, проведенных у порога, девчонка смогла узнать, что неизвестный ей Джек задолжал уже две сотни такому же неизвестному ей Биллу. Что этот Билл, как оказалось, уже давно сбежал на острова Ганды. Что новые сапоги Пола жмут сильнее старых. Узнала, что кто-то объявляет награду за убийство медведя-людоеда, рыскающего в округе. Услышала, что король Харви приказывает всем своим лордам собрать войска и явиться в Моар. Что оленина сегодня плохо прожарена. И, наконец, что свободных комнат не осталось. Последнее ее сильно смутило, почти так же сильно, как бедолагу по имени Питер, стоящего у барной стойки.
— Как это не осталось комнат?! — недовольно выдал Питер, демонстративно стукнув кулаком о деревянную мебель. — Всегда же было свободно!
— А вот так вот. Дела у меня в гору пошли. Смотри, как много гостей. — Тур провел рукой, указывая на заполненные столы. Народу и правда было много. Все столы были заполнены едой, выпивкой и опьяневшими людьми, большинство которых являются крестьянами. Из всех присутствующих, не считая девчонку, ранее выдающую себя за Тиамат, Тур был одет богаче всех. Вязанная туника синего цвета, такого же цвета узкие штаны и модные кожаные сапоги с острым носом. Единственное, что портило его образ, было лицо. Ликом хозяин трактира не вышел совсем, и не было совсем никого, кто считал иначе. Многочисленные прыщи на щеках, большой нос, в центре которого расположилась волосатая бородавка, толстые губы, чрезмерно отдаленные друг от друга глаза, два подбородка, оба покрытые щетиной, и седые волосы. Молодой Питер, стоящий перед Туром, напротив, считался в своей деревне первым красавцем. Светлые мягкие волосы, покрывающие верхнюю треть головы словно округлая шапка, большие голубые глаза и аккуратный нос.
— Ну так а если я заплачу больше? Двойную ставку за комнату.
— Кто? Ты? Двойную ставку? Ха-ха-ха-ха! — Тур изобразил смех, но, поняв, что вышло у него совсем не убедительно, сразу же вернул серьезную мину. — Не сможешь. Ты итак мне пять серебряных должен, помнишь?
— Не стой на пороге! — Сказал кто-то, обращаясь к девчонке, вслушивающейся в разговор Тура и Пита.
Она обернулась, увидела того самого человека, что недавно лежал на крыльце. От него неприятно несло потом и пивом, но девочка не выдала неприязнь, лишь улыбнулась и, извинившись, отошла в сторону. Тот побрел к дальнему столику, за которым сидели еще трое таких же вонючих и подвыпивших ребят. Теперь она приблизилась к стойке, расположившись справа от Питера, который все еще лелеял надежду получить тут ночлег.
— Верну я, ты ж меня знаешь. Все верну. Ну нельзя мне домой. — Не унимался он.
— Что, снова провинился перед Мартой? — Усмехнулся Тур.
Питер виновато кивнул, но владелец трактира этого не увидел. Его внимание всецело поглотила девочка, вцепившаяся пальцами в деревянный край барной стойки и, поднявшись на носочках, оглядывавшая ассортимент голодным взглядом одного глаза.
— Ты откуда тут, дитя? Тебе чего?
— Я хочу есть, хочу купить у вас еды, и остаться тут на неделю, — торопливо сказала она и, сдув челку, на мгновение показала второй глаз, но вскоре волосы снова его скрыли.
— Да занято у них все, — вставил блондин и тяжело выдохнул. — Бесполезно все это.
Он не обратил внимание на платье девчонки, но зато обратил Тур.
— Ну…посмотрим, — мгнозначительно выдал хозяин.
— В каком это смысле?! — Взорвался Питер. — Я полчаса тут…
— Да уймись ты, — заткнул его Тур. — Я еще ничего не обещал никому. Просто сказал: "посмотрим".
Девчока сообразила, что ей нужно делать. Одним движением руки она отстегнула закрепленный на поясе мешочек. Позвякивание содержимого приятно ласкало слух Тура, отчего тот даже жадно облизнулся.