Тиран Золотого острова
Шрифт:
Воцарилась неловкая пауза. Нас вроде бы пригласили сразиться, да только мы глупости делать не собираемся. Мои парни расселись по бортам, свесив ноги, болтают оживленно, до блеска обгладывают бараньи кости и бросают их в воду. Они обсуждают микенцев, без малейшего стеснения тыча в них пальцем. Здесь это не считается проявлением бескультурья. А к Агамемнону уже побежали горожане и, быстро тараторя, прояснили своему царю диспозицию. Они доносят то, что им приказали: тиран Эней прибыл на переговоры. Он не желает воевать и пощадил город, который хотел было сжечь в отместку
— Лодка готова? — спросил я Абариса, и тот кивнул. Из порта не вышел ни один корабль, и он уже подобрал подходящую посудину, на которой меня и повезут на берег.
— Да, вон ветками машут, — сказал Абарис. — Я сам поплыву, и лучников на весла посажу. Вдруг чего…
Он ошибся, сюрпризов не было.
* * *
— Странные у тебя корабли, — заявил Агамемнон вместо приветствия. — Когда Диомед примчал ко мне из Навплиона и рассказал все, то я сначала подумал, что он обезумел. Но нет…
Широкие покатые плечи, оплывшая могучая фигура и глубоко посаженные глазки, в которых светится недюжинный ум. Таков оказался эпический герой, любимец богов и победитель Трои по версии Гомера. У него зычный голос и движения умелого бойца. Он отважен и неглуп, именно поэтому и держит в кулаке десятки басилеев, которые то и дело пытаются расползтись во все стороны, словно тараканы на свету. Агамемнон вполне успешно защищает Аххияву, отбивая регулярные набеги дорийцев и иллирийцев Эпира.
— Кто построил тебе такие? — показал он на мой «Лев». — Я никогда не видел ничего подобного.
— У меня хорошие мастера, — уклончиво ответил я.
— Чего ты хочешь? — Агамемнон сразу взял быка за рога. — Ты мог утопить мой флот, но не стал этого делать. Ты мог ограбить купеческие корабли, стоящие в порту, но не тронул даже кувшина с них. Что тебе надо, Эней?
— Оставь меня в покое, — сказал я. — Это все, чего я добиваюсь. И тогда я стану тебе другом.
— Невозможно, — покачал головой Агамемнон. — И ты это знаешь. Я соберу все силы и разнесу Сифнос по камешкам. Да, ты силен на море, но тебе не справиться, когда в поход выйдет весь народ Ахаёй.
— Я признаю тебя своим отцом1, — выбросил я главный козырь. — Мы заключим мир, и я поклянусь, что признаю твою власть над Сифносом. Пока ты царь Микен, я буду ходить под твоей рукой.
— Однако! — выдохнул Агамемнон. — Не ожидал от тебя такого. Ты струсил, что ли? После всего, что сделал!
— Не струсил, — покачал я головой, — но я согласен с тобой. Мне не выдержать войны со всеми подвластными тебе племенами.
— Допустим, — насмешливо прищурился Агамемнон. — Но тогда и золото Сифноса мое!
— С чего бы это? — покачал я головой. — Ты пока ничего не завоевал. Я могу вообще уйти оттуда, как только ты соберешь войско, завалить серебряные шахты, перебить всех мастеров, а сам город сжечь. Приходи и владей руинами.Лет через десять ты снова наладишь добычу.
— Ты не сделаешь этого! — мне показалось, что он даже побледнел немного. — Так ведь никто не поступает! Боги помутили твой разум,
— Нет, мой разум светел, — пожал я плечами. — Я разрушу город и уведу оттуда своих людей куда-нибудь на Крит, на Кипр или в Угарит. Там тебе меня не достать. А потом я буду грабить все корабли, что пойдут в сторону Аххиявы. Я тебя уверяю, очень скоро Навплион и Хелос все будут обходить, как проклятое богами место. Долго твоя власть продержится без торговли? Даю десятую часть от добычи золота и серебра!
— Половина, — отрицательно покачал головой Агамемнон. — И ты признаешь меня своим отцом на пиру в Микенах. И будешь давать войско, когда я скажу. И построишь мне такие же корабли.
— Я не стану строить тебе корабли, — покачал я головой. — И не стану за тебя воевать. Я признаю тебя своим отцом сегодня, на глазах микенского войска и в присутствии старейшин Навплиона, и я не ударю тебе в спину, когда ты пойдешь на Трою. Шестая часть!
— Ты не поможешь тестю? — Агамемнон даже растерялся немного. — Разве это не он прислал тебя сюда?
— Не он, — покачал я головой. — Мне стало тесно в Вилусе, и я ушел искать себе царство. А что касается тестя, то зачем мне мешать двум баранам, которые хотят разбить себе лбы? Ему нужна эта война, и тебе тоже нужна эта война. Вы уже готовы вцепиться друг другу в глотку, и не в моих силах вас остановить. Из вас двоих победит кто-то один, но вы оба точно проиграете. Ты потеряешь больше, чем приобретешь, царь. И скорее всего, ты потеряешь жизнь. Ты готов оставить свои земли на такой долгий срок? Кто защитит их без тебя? Твоя жена? Или твой маленький сын Орест?
— Четвертая часть, — угрюмо засопел Агамемнон, который уж точно не был дураком. Он понимал справедливость моих слов.
— Пятая! — предложил я. — И ты не мешаешь мне забирать те острова, которые не признают твою власть. Крит, например.
— На Крите правит Идоменей, — покачал головой царь. — Я не властен над ним, но он мой родственник. Его жена Меда — старшая сестра Пенелопы из Спарты, и она двоюродная сестра моей жены.
— Тогда владения Идоменея не трогаем, — согласился я. — И владения его законных наследников тоже. Царь Кносса немолод, если память мне не изменяет. Но ту шваль, что осела на севере острова и занимается грабежом, я изведу под корень.
— Четвертая часть, — протянул руку царь. — Я знаю, сколько добывают золота и серебра до сикля.
— Четвертая, — пожал я его лапу. — Мои купцы свободно приходят в Навплион, а твои — на Сифнос и Милос. Кимон остается моим слугой. Я прямо отсюда иду на мелких басилеев Крита, и ты мне не мешаешь. И вся дань с тех земель — моя.
— Договорились, — подал руку Агамемнон, который поморщился при упоминании царя Милоса. — Я совсем забыл про этого проклятого лжеца! Эринии с ним. Его шкура сейчас ничего не значит. Но если Кимон попадется мне на глаза, я зарублю его собственной рукой, так и знай. Поклянемся именем бога Поседао и устроим пир. Я утру нос всем, кто сейчас смеется за моей спиной. Особенно трем басилеям Аргоса. Я взял без боя то, что они не смогли взять оружием.