Толкователь болезней

Лахири Джумпа

— Что у вас в пакете?

Миссис Сен вздрогнула и взглянула на него.

— Говорите по-английски?

Автобус снова тронулся, и водитель теперь смотрел на миссис Сен и Элиота в огромное зеркало заднего вида.

— Да, говорю.

— Так что в пакете?

— Рыба, — ответила миссис Сен.

— Запах беспокоит других пассажиров. Пацан, открой там окно, что ли.

Через несколько дней в доме миссис Сен после обеда зазвонил телефон. В продажу поступил превосходный палтус. Не желает ли миссис Сен приобрести? Она позвонила мистеру Сену, но того не оказалось на месте. Она позвонила второй раз, потом третий. В конце концов пошла на кухню

и вернулась в гостиную с ножом, баклажаном и газетами. Не дожидаясь приглашения, Элиот уселся на диван и стал смотреть, как няня срезает с овоща хвостик стебля. Она разрезала его на длинные тонкие полоски и принялась рубить на кубики, меньше и меньше, пока они не приобрели размер кусочков сахара.

— Добавлю его в очень вкусное рагу из рыбы и зеленых бананов, — объявила миссис Сен. — Только придется обойтись без бананов.

— Мы пойдем за рыбой?

— Обязательно.

— А мистер Сен отвезет нас?

— Надевай кроссовки.

И, не убрав с пола обрезки и газеты, они вышли из дома. На улице было так холодно, что у Элиота мерзли даже зубы. Они сели в машину, и миссис Сен несколько раз проехала по асфальтовой петле. Каждый раз она останавливалась у сосен, чтобы оценить движение на большой дороге. Элиот подумал, что она просто практикуется в ожидании мистера Сена. Но потом няня включила поворотник и свернула.

Авария не заставила себя ждать. Проехав примерно полтора километра, миссис Сен повернула налево прежде времени, и, хотя водителю встречной машины удалось уклониться с ее пути, миссис Сен так испугалась гудка, что потеряла управление и врезалась в телефонный столб на противоположном углу. Прибыл полицейский и попросил у нее права, но ей нечего было предъявить ему.

— Мистер Сен преподает математику в университете, — вот и все, что она могла сказать в свое оправдание.

Ущерб был невелик. Миссис Сен разбила губу, Элиот пожаловался на легкую боль в ребрах, но она скоро прошла, а на крыле автомобиля осталась вмятина. Полицейский предположил, что миссис Сен разбила голову, но это была не кровь, а киноварь. Прибыл мистер Сен — его подвез коллега — и долго разговаривал с полицейским, заполнял какие-то бумаги. Когда он вез жену и Элиота домой, то не произнес ни слова. Выйдя из машины, мистер Сен потрепал мальчика по голове.

— Полицейский сказал, что ты счастливчик. Попал в аварию — и ни царапины.

Сняв сандалии и поставив их на этажерку, миссис Сен убрала нож, все еще лежавший в гостиной на полу, выбросила в мусорное ведро очистки от баклажана и газеты. Потом намазала печенье арахисовым маслом, поставила тарелку на журнальный столик и включила телевизор, чтобы Элиот не скучал.

— Если он не наестся, дай ему фруктовый лед из морозилки, — сказала она мистеру Сену, который уселся за пластиковый стол разбирать почту. Потом няня ушла в спальню и закрыла дверь.

Когда без четверти шесть приехала мама Элиота, мистер Сен рассказал ей подробности происшествия и предложил чек, возмещающий плату за октябрь. Выписывая чек, он извинился от имени миссис Сен. Он сказал, что жена отдыхает, но когда Элиот ходил в туалет, то слышал, как она плачет. Мать была удовлетворена компенсацией и отчасти, призналась она Элиоту по пути домой, почувствовала облегчение.

Это был последний день, проведенный Элиотом с миссис Сен и вообще с няней. Мать дала ему ключ, который он носил на шее на тесемке. С тех пор он самостоятельно возвращался из школы в дом на берегу и открывал дверь, а в случае надобности мама велела звать соседей. В первый же день, как раз когда он снимал пальто, раздался звонок — это звонила с работы мама.

— Ты теперь большой мальчик, Элиот, — сказала она. — Все хорошо?

Элиот

выглянул из кухонного окна, посмотрел на серые волны, убегающие от берега, и ответил, что все отлично.

БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ДОМ

Первую они обнаружили в шкафу над плитой, около нераскупоренной бутылки солодового уксуса.

— Угадай, что я нашла. — Искорка вошла в гостиную, уставленную от порога до противоположной стены заклеенными скотчем картонными коробками, вертя в одной руке бутылку уксуса, а в другой — белую фарфоровую статуэтку Христа примерно такого же размера, как бутылка.

Санджив поднял глаза. Он стоял на коленях на полу и приклеивал рваные кусочки стикеров на участки плинтуса, которые следовало подкрасить.

— Выброси!

— Что именно?

— И то и другое.

— Но уксус можно добавлять в пищу. Бутылку даже не открывали.

— Ты же никогда не используешь уксус.

— Я найду какой-нибудь рецепт в кулинарных книгах, которые нам подарили на свадьбу.

Санджив повернулся назад к плинтусу и переклеил обрывок стикера, упавший на пол.

— Проверь срок годности. И по крайней мере, избавься от этой идиотской фигурки.

— А вдруг она пригодится? — Искорка перевернула статуэтку вверх ногами и погладила указательным пальцем миниатюрные застывшие складки на одеянии Христа. — Приятная вещица.

— Мы не христиане, — заметил Санджив. С недавних пор он стал замечать, что вынужден объяснять жене самые очевидные вещи. Накануне, во время расстановки мебели, ему пришлось растолковать ей, что, если она не приподнимет свой конец комода, а будет тащить его по полу, на паркете останутся царапины.

Искорка пожала плечами.

— Ну да, не христиане. Мы добрые индуисты. — Она поцеловала Христа в маковку и поставила фигурку на каминную полку, с которой, как заметил Санджив, не мешало бы стереть пыль.

К концу недели пыль на каминной полке все еще не была стерта, зато там выстроился плотный ряд христианской атрибутики. Объемная открытка с фигурой Франциска Ассизского, выполненной в четырех цветах, которую Искорка нашла приклеенной к задней стенке шкафчика с лекарствами; брелок в виде деревянного креста, на который Санджив наступил босой ногой, прибивая полки в кабинете жены. Нарисованная по трафарету картина в рамке, изображающая трех волхвов на черном бархатном фоне, обнаруженная в бельевом шкафу. А также кафельная подставка под горячее со светловолосым безбородым Иисусом, произносящим проповедь на вершине горы, оставленная в ящике встроенного буфета в гостиной.

— Наверно, предыдущие хозяева были раскаявшимися грешниками, — предположила Искорка, освобождая на следующий день место для найденного за трубами кухонной раковины сувенирного снежного шара со сценой Рождества внутри.

Санджив расставлял на полке в алфавитном порядке книги по инженерному делу, которые читал во время учебы в Массачусетском технологическом институте, хотя у него уже несколько лет не было необходимости обращаться к ним. Получив диплом, он нашел работу в фирме под Хартфордом и переехал в Коннектикут, а недавно узнал, что его прочат на место вице-президента. В тридцать три года у него были личная секретарша и больше десяти подчиненных, которые охотно снабжали его любой необходимой информацией. И все же присутствие в комнате университетских книг напоминало ему о том времени, которое Санджив вспоминал с нежностью, — когда каждый вечер он ходил через Гарвардский мост, чтобы заказать курицу муглай со шпинатом в любимом индийском ресторане на другом берегу реки Чарльз, и возвращался в общежитие, чтобы переписывать задачи набело.