Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Жуковский Василий Андреевич

IV

И скоро, к матери опять пришедши Сказал Зораб: «Я сам готов, Но у меня коня нет боевого; Мне нужен конь, со мною равный силой, Такой, чтоб камни мог одним ударом Копыта в крошки разбивать, Чтоб был могуч, как слон, легок, как птица, Чтобы в воде проворной рыбой плавал И серной прыгал по горам, Чтоб и коня и седока Мог опрокидывать напором крепкой груди И чтоб, сидя на нем, Я не лицом к лицу, А свысока смотрел в глаза врагу». При этом слове радостная гордость Зажглася в материнском сердце; Она немедленно велела Пригнать из табунов Турана Коней отборнейших, чтоб мог Зораб Найти желанного меж ними. И было пригнано их много; И всех их на поле широком Перед стенами Семенгама Свели в один бесчисленный табун; Все были дикие, как вихри. И начал их Зораб перебирать: Он каждого, который меж другими Казался легче и сильней, К себе притягивал арканом И на спину ему клал руку — и одним Руки железныя давленьем Был каждый вмиг к земле притиснут; И в целом табуне Зораб Ни одного не выбрал по желанью.

V

Тут подошел к Зорабу старый витязь И так сказал: «Я дам тебе коня, Какого не бывало До сей поры нигде. Он родился от Грома, Коня Рустемова; как буря силен; Как

молния летуч; Нет на него ни зноя, ни мороза; Широкий дол, высокий холм Он тенью облака перебегает; Бескрылой птицею по воздуху летит; В стыде павлин сжимает пышный хвост, Когда густую он разбрасывает гриву; Он прыткий лев — когда на круть бежит; Он сильный кит — когда в воде плывет; Ездок, пустив стрелу, своей стрелы скорее На нем домчится до врага; Его ж бегущего быстрейшей Стрелою не догонит враг; Он чудо-конь; но есть в нем и великий Порок: он в руки не дается. Кому ж его удастся укротить, Тот выезжай на нем хоть на Рустема». Такой находкою нежданной Обрадован Зораб был несказанно. «Скорей, скорей, — он закричал, — ведите Ко мне коня!» И конь был приведен. Ему Зораб давнул рукою спину И грянул в голову его Своим тяжелым кулаком — Могучий конь не пошатнулся, Лишь, шею вытянув, сверкнул Глазами, прянул на дыбы И так заржал, Что с ним окрестность вся заржала. Зораб стал гладить и трепать Его, как шелк, блистающую спину — И конь недвижимо стоял, Лишь оком огненным на витязя косился. И на него вскочил Зораб, И конь, легчайшему узды его движенью Покорный, вихрем полетел; Зораб же на его спине сидел так крепко, Как на коне сидит железном С ним вместе вылитый железный истукан. Конь наконец под сильным седоком Устал; его дымились ноздри, С него катился пенный пот. Тогда Зораб сказал ему, разгладив Его разбросанную гриву: «Мой добрый конь, теперь нам мир открыт: Теперь не будет стыдно И на глаза Рустему нам явиться».

VI

И стал Зораб к войне с Ираном снаряжаться. Когда ж о том проведали в Туране, Бесчисленно к нему сходиться стали Охотники; для них его желанье было Как солнечный восход для темной ночи: Давно Туран не враждовал с Ираном, Давно для всех мученьем был покой, И все кипели жаркой жаждой Войны, победы и добычи; Из пепла вдруг великий вспыхнул пламень. Зораб приходит к деду своему И говорит: «Есть люди у меня — Но нет у них оружий; Коня я доброго нашел — Мои же люди все бесконны; Идти в поход готовы мы — Но вьючных нет у нас верблюдов, Чтоб тяжкий груз нести за нами; Хотим мы сытно есть и пить В досужное от боя время — Но нет у нас запаса пищи; Благоволи твои нам отпереть Конюшни, хлебные анбары И оружейную палату, где напрасно Съедает ржа мечи и брони». И деду старому по сердцу Была такая речь от внука; Охолодевшая в нем кровь разгорячилась, И он сказал с усмешкой про себя: «Необычайный выбрал способ Отца отыскивать мой внук! Его он взять намерен с боя». И всем снабдить Зораба царь спешит. Анбары хлебные отворены; Для ратников, верблюдов и коней Запас пшена, ячменя и овса Огромный собран; дед не поскупился также Своей серебряной и золотой казною Со внуком поделиться; И оружейную палату отпер он И дал на волю брать оттуда Мечи, кольчуги, шлемы, Стрелами полные колчаны, Тугие луки, топоры, В серебряной оправе ятаганы, Кривые сабли с золотой насечкой, И палицы с железными шипами, И копья длинные с булатным острием. Сподвижникам раздав доспехи и казну, Зораб сказал: «Вот все, что я теперь имею; Чего ж недостаёт, То мы дополним скоро Добычей боевою; Когда возьмем Иран, Я всех вас с ног до головы Иранским золотом и серебром осыплю».

VII

Турана царь Афразиаб Услышал, что с гнезда слетел орленок смелый, Что отроку-богатырю наскучил Покой беспечный детских лет, Что первый пух едва пробился На подбородке у него — А уж ему в пространном мире тесно; Что молоко обсохнуть не успело На молодых его губах — А уж на них звучит, как в небе гром, Тревожный крик, зовущий на войну; Что он замыслил Кейкавусов Трон опрокинуть и Иран Своим толпам предать на разграбленье; Что стоило ему ногой лишь в землю топнуть, И из земли вдруг выскочило войско; Что, наконец, молва есть, будто он Рустемов сын и будто от коня Рустемова и конь его родился. Афразиаб, Турана царь, бровей От этих слухов не нахмурил; Он долго сам с собою размышлял И, размышляя, улыбался; И напоследок повелел, Чтоб Баруман, его верховный вождь, К нему явился. Баруману Он так сказал: «Возьми двенадцать тысяч Отборных ратников моих И отведи их в Семенгам к Зорабу. Но слушай (что ж услышишь, То пусть в твоей душе, как мертвый труп Во гробе, тайное лежит), Отдав ему мое письмо, Его уверь, что с ним Афразиаб На жизнь и смерть в союз вступает; Раздуй в нем пламень боя, Чтоб бешено, как лев голодный, Он устремился на Иран; Но берегись — отнюдь не допускай Его увидеться с Рустемом; Чтобы никто и имени Рустема При нем не смел произнести. Не знаю я, отец ли Ему Рустем иль нет, но оба Они мне злейшие враги; И их стравить нам должно, как зверей. Легко случиться может, Что грозный, устарелый лев Под сильной лапой молодого, Растерзанный, издохнет — Тогда Иран смирится перед нами И Кейкавус не усидит на троне; Тогда найдем мы средство и Зорабу Зажать глаза, чтоб перестал Он с жадностью звериной Смотреть на царские престолы. Известно мне: ему Ирана мало; И на Туран свои острит он когти. И если подлинно он сын Рустема, То пусть волчонок молодой Заеден будет старым волком; Тогда и старый пропадет, Как пропадает, иссыхая И тяжким илом застилаясь, Вода в степном оставленном колодце». Так говорил Афразиаб; Потом он Баруману Вручил письмо к Зорабу, Предательской исполненное лестью. Но то письмо не с легким сердцем, А с тяжким горем принял Баруман: Не славы, а бесславья ждал Он от войны, в которой принужден Был сына храброго на храброго отца Обманом хитрым наводить, Чтоб разом погубить обоих.

VIII

Когда узнал Зораб, что Баруман К нему с письмом, с дарами, с войском, Афразиабом посланный, идет, Немедленно вооружась, К нему он выехал навстречу. Как удивился витязь молодой, Когда такое множество народа, Оружием блестящего, увидел! Как удивился Баруман, Когда предстал глазам его такой Красавец с ростом великана, С весенней свежестью младенца, С горячим юноши кипеньем, С железной твердостию мужа! Он на него внимательно смотрел: Он изумлен был несказанно, Он чувствовал невольный трепет, В нем громко вопияла жалость При виде красоты, столь бодрой и цветущей. И про себя подумал старый витязь: «О ты, прекрасная

звезда, Тебе сиять бы в чистом небе, Не заходя, не померкая; Достоин ты, мой светлый воин, Чтоб был орлиный твой полет Советом мудрости направлен, А не предательством змеиным». И, подошед к Зорабу, он вручил Ему письмо Афразиаба. Прочтя письмо, Зораб поспешно собрал Свои туранские дружины И, Баруману повелев Для отдыха остаться Дни на два в Семенгаме, Простился с матерью и с дедом И поскакал, воскликнув громозвучно: «Туран, за мной!» При этом клике Все разом всколебалось, Знамена развернулись, Задребезжали трубы, Тимпаны загремели, Заржали грозно кони, Пошли вперед дружины; И быстро полилась война С убийством, грабежом, пожаром На мирные поля Ирана.

Книга третья

Хеджир и Гурдаферид

I

На самом рубеже Ирана Стояла крепость Белый Замок; Она Иран хранила от набегов Соседнего врага, И ею два повелевали Вождя: один из тех вождей Был старый Гездехем, Правитель опытно-разумный, Другой Хеджир, наездник молодой, Рачитель дела боевого. И с Гездехемом находилась в замке Его младая дочь, По имени Гурдаферид, Что значит: витязь без порока; И на такое имя Она имела право: Прекрасная, как девственная пери, Она была сильна, как богатырь; Хеджир напрасно Ей рыцарством понравиться хотел — Она ему ристаньем на коне, И меткою стрельбой из лука, И ловкостью владеть мечом Была равна; а мужественным делом Против врага пред нею отличиться Не мог он — не было врага. Но вдруг с высокой башни замка Увидели на крае небосклона Идущее в густой пыли, как в дыме Великого пожара, Туранское бесчисленное войско. Затрепетал от радости Хеджир. «Двойная будет мне победа, — Подумал он: — одна — там, в поле, над врагом, Другая — здесь, над девою надменной». И он, надев свои доспехи, Несется быстро на коне, Любовию и мужеством стремимый, На подходящие туранские дружины; И вслед за ним с ограды замка Завистливым стремится оком Звезда красы Гурдаферид.

II

И, быстро подскакав к туранским Дружинам, грозно закричал Хеджир им: «Кто вы? Кто из вас Храбрейший? Пусть отведает со мною Меча, копья иль булавы; Он будет нынче же с высокой Ограды замка моего Своей отрубленною головою На всех вас ужас наводить». На этот вызов ни один из турков Не отвечал: никто из них не смел На рубеже Ирана первый В сраженье выступить. Увидя, Что все его сподвижники робеют, Зораб, разгневанный, схватил Свой меч и поскакал Один за всех на смертный поединок. Как тигр из камышей прибрежных, Так из густой толпы своих он прянул И закричал Хеджиру: «Выходи; Твои слова хвастливые не страшны; Не на лисиц ты выехал, на львов; Знать хочешь: кто мы и зачем Пришли в Иран? Узнай же: я Зораб, Сын царской дочери Темины И многославного Рустема; Пришел в Иран знакомиться с отцом; По славе дел Рустем узнает сына. Теперь скажи мне, кто ты сам? Но ведать наперед ты должен, Что в замок свой уж ты не возвратишься: Тебя оплачет скоро мать, Или жена, или невеста».

III

«Не хвастай, подождем конца, — Хеджир ответствовал Зорабу. — Мое ты спрашиваешь имя? Я Хеджир; повелеваю Белым Замком, И мне товарищ мудрый Гездехем. А ты смотри, там в высоте Два черных ворона кружатся; Они почуяли добычу, И будет им добыча; Тобой насытив жадный голод, На север полетит один, На полдень полетит другой, На север к твоему отцу, На полдень к матери твоей, И им они за угощенье Прокаркают свое спасибо; Не догадается отец, А мать начнет рыдать и плакать; А обо мне моя невеста Не будет ни рыдать, ни плакать; На нас теперь с ограды замка Она глядит; моя победа Ей славой и утехой будет». Так говоря, на Белый Замок Хеджир Зорабу указал: Звездою утренней прекрасной Сияла там Гурдаферид; Хеджир, обманутый любовью, Подумал, что ему она Издалека приветно улыбалась, И он на миг забыл о поединке. Зораб, красавицу, какой никто подобной Не видывал, увидя, обомлел, И вся душа в нем закипела; И он подумал: «Если в Белом Замке Сокровище такое бережется, То взять его во что бы то ни стало; А ты, жених, простись с своей невестой, Ее теперь ты с жизнью мне уступишь».

IV

Опомнясь, друг на друга очи Соперники оборотили, Схватились бешено за копья И, расскакавшись, с быстротою Двух страшных молний полетели Один против другого. Острый Конец копья Хеджир направил На грудь Зораба, чтоб ее Насквозь им проколоть; Но острие переломилось, Ударясь в твердую кольчугу; Зораб не пошатнулся. Тогда, свое копье Тупым концом оборотив, Его он, как рычаг, Между конем и всадником просунул, Им сильно двинул — и Хеджир, Вдруг сорванный с седла, был взброшен На воздух; грянулся на землю, Как камень, и паденьем был Так сильно оглушен, Что на земле, как мертвый, Лежал недвижимо, утратив Из памяти и бой, и замок, и Зораба, И самое Гурдаферид. Зораб скочил с коня и обнажил Свою кривую саблю, Чтоб голову отсечь врагу; Но тот, опомнясь, приподнялся И, на руку опершись слабо, К сопернику другую протянул И так сказал: «Будь жалостлив, не убивай; Уж я убит довольно Стыдом, которым ты меня Сразил перед стенами замка. Как будет над моим паденьем Надменная торжествовать! Вот смерть моя; тебе не нужно Своею саблей отсекать Мне голову — ты жизнь мою пресек: Гурдаферид уж боле не моя; Отныне ты мой повелитель».

V

Умолкнув, ждал он жизни или смерти. Но билось кроткое в груди Зораба сердце: Молящего о милости врага Он был не в силах умертвить; И он подумал: «Этот пленник Мне пленников других добыть поможет; Он в замок мне отворит вход; Укажет в поле мне Рустема». И он, связав Хеджира, Его с собой повел в туранский стан, Куда в тот самый час вводил Свои дружины Баруман, Поспешно вышедший из Семенгама, Чтоб, волю шаха исполняя, Не выпускать из глаз Зораба. И первой встречей Баруману Был схваченный Хеджир; при виде Огромности и крепости врага Обрадован и изумлен Был несказанно старый воин; Но он глаза потупил в землю, Почувствовав и стыд и угрызенье При мысли, что назначен был Прекрасной доблести такой Предательством готовить гибель. А между тем при громких кликах Всего собравшегося войска, Которое, увидя, как могуч Был витязь побежденный, С рукоплесканием встречало Победоносца молодого, Зораб задумчиво-безмолвный На боевом своем коне, Не слыша плесков, ехал шагом. Он думал об отце Рустеме, Он думал о чудесной деве, Он думал сладостно о многом, многом, Чего ему не назначало небо.