Том 38. Полное собрание сочинений.
Шрифт:
Я смотрю на Лину и вижу и почему то знаю, что она, эта Лина, полная противоположность матери и уже привыкла терпть ея нападки, и вижу, какъ она вся вспыхнула и что то пробормотала.
— Что ты говоришь, я не слышу? говоритъ княгиня.
— Ничего, я только никогда не говорила, что это очень мило, просто мн жалко женъ и дтей, они приходили.
— Это очень мило, что вы, княжна, жалете ихъ, мягко съ какимъ то особеннымъ, только къ женщинамъ и только къ красивымъ, умиленіемъ сказалъ предводитель, обращаясь къ Лин, но что же длать, что же длать, повторилъ онъ, при чемъ усы стояли твердо кверху. И онъ, пріятно улыбнувшись, обратился къ хозяйк и подробно разсказалъ, какъ у него, въ его имніи ныншнимъ же лтомъ вырубили 27
А я между тмъ почему то знаю, что онъ сдлалъ оч[ень] много, т. к. десятокъ крестьянъ боле полугода таскаютъ по тюрьмамъ и теперь еще двое изъ нихъ сидятъ, дожидаясь суда.
— Нтъ, поврьте, милая княжна, есть всему предлъ, опять съ нжностью обратился онъ къ дочери. Дерзость, безсовстность, безнравственность, полная безнравственность нашего народа дошли теперь до послдней степени. Sans foi ni loi.387
Предводитель съ кверху поднятыми усами, какъ мн почему то это тоже было точно извстно, давно уже не платящій свои долги и большой любитель француженокъ, при томъ же и дуэлистъ, имвшій въ своей жизни дв affaires d’honneur,388 которыми онъ очень гордился, много говорилъ о безнравственности народа и кончилъ тмъ, что когда нтъ въ людяхъ религіозно-нравственныхъ принциповъ, то сдерживать такой народъ можетъ страхъ и только одинъ страхъ...
Тогда одинъ изъ обдавшихъ, кажется врачъ, какъ я тоже почему то знаю, одинъ изъ людей, к[отор]ымъ совершенно все равно, какъ живутъ люди, но к[отор]ые считаютъ нужнымъ и привычнымъ осуждать все, что длаетъ правительство — вступилъ въ разговоръ, возражая предводителю. Онъ разводилъ руками передъ тмъ, что совершается: «Было худо, казалось хуже не могло быть, а вотъ еще хуже. И куда мы идемъ». Онъ говорилъ вс эти обыкновенный слова о томъ, что при теперешнемъ состав и направленіи правительства, при отсутствіи всякаго направленія при полномъ царствующемъ произвол нельзя ничего ожидать другого. Вверху безпринципность, произволъ и случайность. Измниться, улучшиться положеніе можетъ только при возможности складываться людямъ въ т условія, которыя свойственны ихъ политическому возрасту. При теперешнемъ же коснніи правительства въ формахъ жизни XVI в., чего же можно ждать отъ народа и т. д. и т. д.
Кто то возражалъ, кто то соглашался. Все было неинтересно, и всмъ, кто говорилъ, было все все равно. Я тоже почему то зналъ это. Забавно было то, какъ княгиня вкривь и вкось вмшивалась въ разговоръ, какъ я хорошо видлъ и зналъ, совершенно не понимая того, о чемъ говорилось, но за то своимъ ршительнымъ тономъ озадачивая говорившихъ. Я тоже зналъ, что ей еще боле, чмъ другимъ, было все равно, но ей скучно б[ыло] сидть и не говорить, а она не хотла лишать себя этого удовольствія. Когда предводитель доказывалъ, что за-границей собственность уважается, потому что люди имютъ уваженіе къ закону, и когда врачъ возражалъ, что уважать можно только тотъ законъ, который установленъ самимъ народомъ, она вдругъ заявила, что она, когда была въ Италіи, то сама видла, какъ прачка утромъ стирала блье, а вечеромъ въ прекрасной шляпк `a la Reine de Prusse389 или что то подобное сидла въ театр. Выждавъ время пока она кончила говорить, предводитель продолжалъ тамъ, гд былъ прерванъ.
— Въ Европ рабочій народъ — люди. Но съ нашимъ пьянымъ и дикимъ народомъ, теперь еще возбуждаемымъ жидами революціонерами, безъ тхъ неукоснительныхъ строгихъ мръ, которыя, славу Богу, введены и поддерживаются, ничего нельзя сдлать. Съ человкомъ можно и должно обращаться по человчески, а съ животными такъ, какъ это свойственно животному. Съ сословіемъ же, лишеннымъ
Вдругъ съ конца стола послышался голосъ пріятный и взволнованный, повторившій слова пр[едводителя]:
— «Безнравственное сословіе. Хорошо безнравственное сословіе». Говорилъ это совершенно плшивый только съ курчавыми блыми волосами на вискахъ и такой же бородкой старичекъ въ грязномъ пиджак, безъ видимаго блья, съ грязными руками, но съ прекрасными умными, милыми голубыми глазами.
Я какъ будто и знаю и не знаю этого человка. Знаю, что онъ чудакъ, кажется любить выпить, но золотое сердце и свтлый умъ.
— Хорошо безнравственное сословіе, то сословіе [которое] кормитъ вс другія нравственныя, вдругъ заговорилъ онъ усмхаясь.
Предводитель пожалъ плечами, выражая недоумніе передъ смлостью этого страннаго, съ грязными руками человка. Но тутъ княгиня поднялась шурша платьемъ и сказала.
— Лучше договоримъ въ гостиной, туда и кофе подадутъ.
— Прекрасно — сказалъ предводитель. И вставъ, широко перекрестился на уголъ, въ которомъ хотя и очень маленькій, но все таки виднлся образокъ. А я почему то будто бы знаю, что не вритъ этотъ г-нъ ни въ чохъ, ни въ смерть, и въ ту минуту, какъ крестится, думаетъ нкоторыя такія мысли о тлесномъ сложеніи княжны, которыя я знаю, но не могу и не хочу сказать здсь.
И вотъ я вижу себя въ гостиной слушающимъ страшно интересующій меня разговоръ пр[едводителя] съ старичкомъ.
№ 17.
«Сонъ».
«Я видлъ на дняхъ удивительный сонъ. Больше всего меня поразили высказанныя въ этомъ сн однимъ человкомъ мысли. Я въ тотъ же день записалъ то, что говорилъ этотъ человкъ, а также и т разныя лица, которыхъ я видлъ въ этомъ сн, и т обстоятельства, которыя вызвали рчь этого человка. Обстоятельства эти, какъ всегда бываетъ въ снахъ, представлялись мн въ безпорядк, такъ что нельзя было разобрать, что было прежде, что посл. Для того же чтобъ все, что происходило во сн, было понятне, я записалъ этотъ сонъ не такъ, какъ онъ безсвязно представлялся мн, а такъ, какъ все бываетъ на яву, т.-е. все по порядку по времени, что прежде, что посл.
Сонъ былъ вотъ такой:
Вижу я, что сижу въ большомъ обществ, за обдомъ и слушаю разговоры. Говорятъ: хозяйка, которую называютъ княгиней, и гость, кто то очень важный. По крайней мр я знаю, что онъ считаетъ себя очень важнымъ.
Разговоръ идетъ о событіи, случившемся въ сосднемъ имніи. Хозяйка многословно разсказала, какъ крестьяне, которымъ ничего, кром благодяній, не длалъ какой-то графъ или князь — владлецъ имнія — сожгли грунтовые сараи, погубивъ этимъ вковыя деревья: шпанскихъ вишенъ, грушъ-дюшесъ, сливъ и еще какихъ то необыкновенныхъ деревьевъ. Хозяйка разсказываетъ это, а я смотрю на нее и мн смшно то, что прекрасные, такъ хорошо причесанные ея волосы не имютъ ничего общаго съ ея головой, про которую я, какъ это бываетъ во сн, почему то наврно знаю, что она вся плшивая и что только на вискахъ есть сдые волосики. И знаніе это въ соединенiи съ ея торжественнымъ видомъ и величественнымъ тоже, какъ я знаю, поддльнымъ бюстомъ, и брилліантами въ ушахъ и на пальцахъ, доставляетъ мн какое то особенное удовольствіе.
— Ну-ка, ну-ка, поговори, думаю я себ, а я все знаю:знаю даже и то, какъ утромъ разглаживали теб валикомъ морщины на щекахъ и лбу. Говори, говори, а я послушаю.
Собесдникъ ея тоже великолпный господинъ съ усами, торчащими кверху, и золотымъ пенснэ и, какъ мн тоже почему то хорошо извстно, человкъ ограниченный, развратный, раззоренный, но несмотря на это, безгранично самоувренный и самодовольный. Онъ внимательно учтиво слушаетъ хозяйку и, поднимая плечи и закрывая глаза, разводитъ руками въ знакъ сочувствія и сознанія возмущенія противъ такихъ поступковъ.