Том 6. Казаки
Шрифт:
9) По праздникамъ же Марьянка снаряжалась въ новую одежу, ходила въ часовню, а потомъ цлый день сидла на углу и смя щелкала. На площадь въ большой хороводъ она не ходила, а около нее собирались двки съ ихъ улицы, и станичнаго сынъ всегда приходилъ, распускалъ свои лясы, но Марьянка еще пуще его не любила. Бывало, онъ съ ней говоритъ, а она на него и не смотритъ, а строго поведетъ отъ него прочь большими черными глазами и молча все смотритъ впередъ въ степь, за Терекъ, и прислушивается, какъ тамъ подъ горами вдругъ выстрлъ раздастся, ясно донесется по чистому холодному воздуху, и фазаны на него откликнутся
* №9.
1.
ОФИЦЕР.
Две роты пехотного Кавказского полка приходят в станицу. Начальник их, молодой ротный командир с денщиком, старичком Петровым, останавливается на квартире у Хорунжего. Тотчас же знакомство с Ерошкой и угощение его чихирем. Марьяна, отпустив денщику вина, выходит на улицу к собравшейся кучке. Недружелюбные разговоры о пришедших солдатах. Запевается песня. Мимо проходят солдаты на караул.
До сих пор текст представляет мало нового, с конца 3-й главы начинаем вариант.
Псня прекратилась.
— «Эко нарядные ребята!» сказалъ урядникъ. «Это къ вамъ, нянюка, пошли», обратился онъ къ Марьян.
— «Подъ часами, двка, спать будешь, не украдешься!» проговорила баба.
— «А что начальникъ то ихнiй, что у васъ стоить», спросилъ урядникъ: «иметъ ли благородство въ своей наружности?» (Урядникъ былъ изъ молодыхъ грамотныхъ казаковъ.)
— «А я разв видала?» отвчала Марьяна. «За чихиремъ ему ходила, — сидитъ чортъ какой то у окна съ дядей Ерошкой, такой же, какъ онъ, дьяволъ.
— «Деньги платилъ за чихирь то?»
— «А то нтъ?»
— «Какже, какъ замужъ пойдешь?» снова сказалъ урядникъ: «Вдь Терешку къ себ въ домъ примаете. Какъ же хату то отъ его благородия опростаете?»
— «Какъ хочетъ батюшка, такъ и длаетъ», сказала Марьяна.
— «И охота теб за Терешку идти», сказалъ урядникъ. «Красавица такая и такъ за ни что замужъ идешь».
— «А то съ тобой связаться», сказала Марьяна.
— «Худа бы не видала», отвечалъ урядникъ. «Дай смячекъ», прибавилъ онъ: «а я еще принесу».
— «Вс не бери», сказала Марьяна, отворачивая воротъ рубахи.
«Право слово, совсмъ глупо длаешь, что замужъ идешь», сказалъ урядникъ, доставая у ней изъ-за пазухи горсть смя.
— «Теб ли да на двичей вол не жить. Кажется, по всему полку другой красавицы такой нту». —
Двки снова запли псню, урядникъ подслъ къ Марьян и что то шепталъ ей.
— «Ну те къ чорту, смола! У тебя жена есть», вдругъ закричала девка, вставая, и со всего размаха кулакомъ ударила по спин урядника.
Урядникъ засмялся и отошелъ къ другимъ двкамь.
Было уже совсмъ темно; на неб зажглись частыя звзды; въ дворахъ курились кизяки, разложенные для скотины; а на углу все еще слышались псни и изрдка звонкiе голоса и смхъ собравшихся казачекъ.
4.
Вечеръ былъ такъ тихъ и ясенъ, что офицеръ вышелъ на крылечко и туда веллъ принести столъ, на которомъ поставили вино и самоваръ. Петровъ вынесъ и свчку, обвязавъ ее почтовой бумагой отъ втра; комары и ночныя бабочки вились и бились около огня, самоваръ посвистывалъ, дымъ отъ трубки вился надъ огнемъ и исчезалъ на верху въ казавшемся около свчи черномъ воздух. Офицеръ разливалъ чай, Ерошка, выпивъ одну бутылку чихиря, сидлъ у его ногъ на приступочк и разсказывалъ. —
—
Наши старички поклонились да и говорятъ:
«Мы, говорятъ, Грозный царь, на Гребн живемъ хорошо. Татары намъ не мшаютъ, и князя ихняго надъ собой не знаемъ. Мы вольные казаки, отцы наши вольные были и мы никакому царю не служимъ да и дтямъ нашимъ закажемъ. А коли ты молъ намъ земли отдать хочешь, мы перейдемъ, только ты нашу казацкую волю не тронь. А мы изъ-за Терека татаръ не пустимъ».
Такъ и решили. Казаки наши земли взяли, отъ самаго моря и до Николаевской почти, да вотъ тутъ по Тереку станицы и построили. А царь въ свою Сибирь назадъ ушелъ. Это давно тому дло было. Отъ того то мы и Гребенскiе зовемся. Отъ нихъ то нашъ родъ и ведется. Теперь нашъ народъ вырождаться сталъ; а то мы, отецъ мой, чистые Азiаты были. Вся наша родня Чеченская, — у кого бабка, у кого тетка чеченка была. Да и то сказать, живемъ мы въ сторон Азiатской, по лву сторону степи, Ногайцы, по праву Чечня, такъ мы какъ на острову живемъ, Ивана царя землю караулимъ. —
— «Да ты что самъ то пьешь, а мн не подносишь», обратился вдругъ старикъ къ офицеру. «Пунчъ пьешь? А?»
— «Нтъ, чай пью; ты разв хочешь?
— «А арапу нтъ у тебя влить въ чай то?»
— «Какой арапъ?
— «Эхъ! Эхъ! Эхъ! арапа не знаетъ! Это такой ромъ, пунчъ длать. Хоть водки влей».
Офицеръ веллъ подать водки и налилъ старику полстакана съ чаемъ.
— «Теперь карга», сказалъ Ерошка, похлебывая и помшивая ложечкой.
Въ это время ротный фельдвебель съ артельщикомъ пришли къ приказанью. — Ерошка посторонился и удивленно посмотрлъ на солдатъ.
— «Въ 8-й рот все обстоитъ благополучно», отрепортовалъ фельдвебель.
— «Молодецъ солдатъ!» проговорилъ одобрительно Ерошка. «Это я люблю, что начальника уважаешь. Молодецъ, братъ!»
— «Ну хорошо, хорошо», сказалъ офицеръ, когда фельдвебель разсказалъ нкоторыя подробности о помщеніи, лошадяхъ и пищ солдатъ: «ступай теперь».
Фельдвебель щелкнулъ налво кругомъ и, отбивая ногами, скрылся съ другимъ солдатомъ въ темной улиц.
— «Ну а теперь у васъ опасно отъ чеченцевъ?» спросилъ офицеръ у старика: «бываютъ тревоги?»