Том 6. Казаки
Шрифт:
— Ну ладно, сказалъ старикъ; а я тутъ ястреба покараулю, можетъ Богъ дастъ, у меня и курочка есть. —
Старикъ, крикнувъ на собакъ, чтобы они не шли за нимъ, ползъ опять черезъ терны на поляну къ чинар, а Кирка пошелъ посмотрть свои пружки въ другую сторону, но пружки не занимали его, онъ, размахивая руками, шелъ по тропинк и улыбался самъ себ. — Вернувшись домой, онъ слъ у Терека и заплъ свою любимую псню. Сумерками онъ только вошелъ въ избу поужинать и собраться. Въ секретъ долженъ былъ идти по очереди старый казакъ Евдошка, Илясъ и Кирка. Илясъ и Кирка дождались старика, сидвшаго съ стью подъ чинарой, который вернулся уже темно, не поймавъ ястреба. Вс трое уже темно пошли по валу вдоль Терека на мсто, назначенное для секрета. Пройдя молча и въ темнот шаговъ 500, казаки свернули съ канавы и по чуть замтной тропк въ камышахъ подошли къ самому Тереку. У берега лежала толстая карча и камышъ былъ примятъ. Илясъ и Евдокимъ, разстеливъ
— Пойдемъ, дядя, я теб укажу, гд олня стрлилъ, и слдъ покажу, вотъ тутъ недалече, сказалъ шопотомъ Кирка старику.
Карга! отвчалъ тотъ также тихо и оба неслышными шагами пошли по берегу. Только ломавшійся подъ ногами камышъ изобличалъ ихъ движенье.
— Вотъ слдъ, сказалъ, пройдя немного, Кирка нагнулся и указалъ слдъ. Ерошка нагнулся тоже.
— Свжій, пить лриходилъ. — Дв лани, сказалъ старикъ чуть слышно. Спасибо, ступай, я тутъ посижу.
Кирка вскинулъ бурку за плеча и пошелъ назадъ одинъ, быстро поглядывая то въ камыши, то на Терекъ, бурлившій подл. Что то, самъ не зная отчего, казаку было хорошо и жутко одному и весело. Онъ былъ свжъ, какъ бы сейчасъ проснулся, и напряженъ, какъ будто ждалъ чего-то необыкновеннаго нынче ночью. Вдругъ плескъ и сильный шорохъ возл самаго его заставилъ его вздрогнуть и схватиться за винтовку. Изъ подъ берега, отдуваясь, вскочилъ кабанъ и черная фигура его, рисуясь на вод, шлепая, пустилась отъ него. Онъ не выстрлилъ и только плюнулъ съ досады. Подходя къ своимъ, онъ остановился, не находя въ темнот ихъ. Ему показалось, что онъ слышитъ храпъ, но неувренный онъ свиснулъ. Свистокъ откликнулся. Онъ подошелъ къ чурбану, молча разстелилъ бурку и слъ подл товарищей. Евдошка уже спалъ.
— Я теперь засну, сказалъ Илясъ, a посл птуховъ меня разбуди. — Ладно! И не прошло двухъ минутъ, какъ Кирка одинъ сидлъ подл чурбана, а за чурбаномъ раздавались сапъ и храпнье, перебивая другъ друга. — Ночь была темная. Одна часть неба надъ горами и ркой была заволочена черными тучами, надъ лсомъ было чисто и виднлись звзды. Было безвтренно, но черная туча, сливаясь съ горами, надвигалась дальше и дальше, своими причудливыми краями отражаясь на свтломъ неб. Сзади, съ боковъ, казака окружала чернвшая стна камышей, изрдка колыхавшихся надъ нимъ вверху и цплявшихся другъ за друга. Пушистыя махалки ихъ казались на звздномъ неб большими развсистыми втвями. Впереди былъ черный мокрый песчаный берегъ, подъ которымъ бурлилъ потокъ. Дальше глянцовитая движущаяся масса коричневой воды однообразно рябила около отмели, еще дальше все сливалось въ мракъ, и вода и берегъ. Только изрдка зарница, отражаясь въ вод, какъ на черномъ зеркал, опредляла черту дальняго берега. По поверхности пробгали черныя тни, которыя, вглядываясь, съ трудомъ различалъ Кирка за каряги, которыя, колебаясь, неслись сверху. Равномрный ночной звукъ потока, храпнье товарищей и жужжанье миріадъ комаровъ и шуршанье камышей нарушались изрдка бульканьемъ отвалившагося подмытаго берега, всплескомъ большой рыбы, или изрдка дальнимъ выстрломъ, или слышнымъ въ лсу трескомъ звря. При всякомъ такомъ звук Кирка вздрагивалъ, схватывался за ружье. Быстрые глаза его, пересиливая себя, впивались въ даль, и слухъ усиленно напрягался. — Такъ прошло больше 3 часовъ. Туча, протянувшись, открыла чистое небо, перевернутый полумсяцъ дрожа вышелъ надъ горами, глаза приглядлись или свтле стало, но Кирка видлъ и тотъ берегъ въ умирающемъ свт мсяца. Онъ не боялся больше и спокойно перебиралъ свои любимыя мысли. Онъ думалъ, какъ пойдетъ завтра въ станицу, придетъ къ эсаулу, какъ Марьяна убжитъ въ избушку, я эсаулъ дастъ ему самому слово и какъ потомъ подъ образа посадятъ князя съ княгиней, и она съ поцлуемъ гостямъ подносить будетъ, и какъ пойдутъ по домамъ пьяные гости, а Марьяна ковромъ уберетъ постель въ холодной изб и заложитъ снутри задвижку. — Въ середин этихъ мыслей его развлекъ сильный звукъ свиста и крыльевъ сзади его. Оглянувшись на высокую чинару, стоявшую сзади, онъ увидалъ ея черную тнь, звзды, Медвдицу, спускающуюся къ низу и узналъ свистъ орловъ, — признакъ утра. — Пора будить, подумалъ онъ, но передъ тмъ оглянулся еще разъ на скрывающійся мсяцъ и снова темнвшій Терекъ; его поразила [?] По середин Терека, то опускаясь, то подымаясь, плыла черная карча, но Кирка посмотрлъ на нее и невольно глазами сталъ слдить за ея колебаніями. Какъ то странно, не перекачиваясь и не крутясь, плыла эта карча. Она плыла даже не по теченью, а перебивала Терекъ на отмель. Вытянувъ голову, прижавшись и притаивая дыханіе, Кирка жадно сталъ слдить за ней, вглядываться. Карча остановилась на мели и, пошевелившись, притихла. Точно голова была впереди. Неслышно Кирка взвелъ курокъ, положилъ на подсошки винтовку и прицлился. Сердце у него стучало и потъ выступилъ на лбу. Карча вдругъ бултыхнула и снова поплыла, перебивая воду, хотя ее и относило къ нашему берегу. На послднемъ луч мсяца Кирка ясно увидалъ татарскую шапку подъ карчей.
— Что? что? Держи! закричали казаки, вскакивая. — Молчи! отвчалъ Кирка шопотомъ: я никакъ человка убилъ. — И онъ, удерживая рукой товарищей, продолжалъ слдить за карчей; неподалеку она остановилась на отмели и онъ ясно разсмотрлъ движенія человка, и дальній сдержанный стонъ его слышался среди ночи. Но стонъ не повторился и движенья прекратились. Чего стрлялъ? спрашивали казаки. — А вотъ не знаю, дай утро придетъ, посмотримъ, — отвчалъ Кирка, заряжая ружье. — Кирка не легъ спать. До утра казаки сидли, ожидая, но ничто больше не показывалось ни на рк, ни на томъ берег.
Еще только брезжилось, старикъ Ерошка, раздвигая камыши, подошелъ къ казакамъ. — Кто стрлилъ? спросилъ онъ. Кирка всталъ и взявъ за плечо старика, изъ-зa спины указалъ ему на отмель. — Я стрлялъ, дядя, — сказалъ онъ. Старикъ поглядлъ по тому направленью и, увидавъ ясно человческую голову и спину, покачалъ головой и крякнулъ. — Дуракъ, дуракъ! сказалъ онъ: не знаешь кого, а убилъ? зачмъ убилъ? Дуракъ, дуракъ! — Да должно абрека: — Дядя, пойдемъ, посмотримъ. — Пойдемъ, пойдемъ, ребята, подхватили другіе и вс вышли на валъ. Ясно видно было тло съ бритой головой, въ синихъ порткахъ, съ сукомъ и мшкомъ за плечами. Изъ головы текла кровь. Надъ сукомъ въ вод былъ виденъ конецъ ружья и шашки.
— Еще водой унесетъ; бги, каюкъ веди! крикнулъ старикъ. Абрека убилъ, молодецъ Кирка!
— Вишь, чортъ, не разбудилъ, сказалъ Евдошка, теб кто веллъ стрлять? вотъ я офицеру скажу.
— А то ждать, пока бы онъ въ лсъ ушелъ, отвчалъ Кирка: я и такъ насилу увидалъ его.
— Все ужъ добычу пополамъ, шашка-то хорошая кажись.
— Какже! Иляска побжалъ за каюкомъ, брать, отвчалъ Кирка. —
Черезъ полчаса на кордон уж вс знали о ночномъ происшествии и вс казаки и самъ Хорунжiй встртили Кирку, когда онъ пригналъ каюкъ съ тломъ Чеченца. — Молодецъ Кирка! не зваетъ малый, — хвалили его казаки. Ружье было плохинькое, но шашка была гурда и Хорунжiй тутъ же купилъ ее у Кирки за 10 р. Пистолетъ купилъ урядникъ за 5.
— Вдь тоже человкъ былъ, сказалъ Кирка, вытаскивая мягкое тло изъ каюка, за что убилъ его?
— Вишь угодилъ важно, прямо въ затылокъ, сказалъ Илясъ.—
— Да, какъ славно, поддакнулъ Кирка. Смотрю: перебиваетъ карча Терекъ; какъ я данкну, она и пошла внизъ. Какъ она, ажъ на вылетъ прошла.
Тло отвезли въ шалашикъ.
— Ну, теперь полведра поставь ужъ, какъ хочешь, сказалъ урядникъ Кирк: вишь твое счастье какое: еще ципленокъ, а ужъ абрека убилъ; 15 монетъ за оружiе взялъ, да еще за тло выкупъ дадутъ. —
Кирка далъ монетъ на вино и круглую ночь пошло гулянье. Тло между тмъ лежало поодаль отъ кордона въ шалашик, чтобы не портилось отъ жару, и зарчнымъ татарамъ объявлено было, чтобы выкупали. —
Кирка безъ просыпу гулялъ дв ночи и разъ здиль въ станицу, гд продолжалъ гулять съ Илясомъ и его Степкой. — Марьяну онъ звалъ въ компанiю, но она не пошла съ ними и онъ больше не просилъ ее. О Марьян онъ почти и не думалъ это время, такъ ему было хорошо и весело. Встрчая ее, онъ съ ней шутилъ, какъ и съ другими двками.
* №7.
БГЛЕЦЪ.
У казака Иляски было два сына, Старшiй, Кирюшка, былъ женатъ, имлъ дтей, и былъ хозяинъ и строго держалъ старую вру. Онъ былъ росту большаго, имлъ видъ сердитый, былъ грамотенъ и все занимался божественными книгами староврческими. Меньшой братъ, Терешка, былъ холостъ, малъ ростомъ, худощавъ, но румянъ и молодецъ былъ на всякую шалость еще съ молоду. Двки его любили за то, что голосъ у него былъ славный, и онъ любилъ двокъ и гостинцевъ имъ покупалъ, но больше всхъ Марьянку, дочь станичнаго. Станичный ее не хотлъ отдать за него, за то, что онъ былъ буянъ и въ воровств попадался. Воровство у казаковъ молодечество. — У Иляски былъ другъ-няня Ерошка, и сосдъ по дому. Терешка все водился съ Ерошкой и Ерошка его научилъ всему казачьему молодечеству. А Ерошка былъ въ свое время богатъ и лихой казакъ и блядунъ, а теперь былъ бобыль, бденъ и старъ, жена отъ него убжала, никто его не уважалъ, и онъ все свое время проводилъ на охот и пилъ, ни во что не врилъ и не тужилъ ни объ чемъ. Терешку водилъ съ собой и научилъ его всему и любилъ за его нравъ молодецкой.
Онъ донъ-жуанъ, а она ему осталась врна. Оф. все любитъ урывками, но злобно и безнадежно. Онъ вернулся къ Ер. у Ер. Оф., исторiя Саула. Къ побочин попробовалъ, его прогнали, жена сама услыхала и пришла. Она плачетъ, а онъ веселится. Къ утру и его разобрало, но нечего длать. Онъ пошелъ съ чеченцами, убиваетъ многихъ. Его разстрлив[аютъ?] она работаетъ и мрачно груститъ и никто ничего не знаетъ о ея гор.
Терешка сбитый, маленькой ростомъ, съ черными короткими руками.
Марьянка, врна, трудолюбива, цльна, упорна.