Том 6. Лимонарь
Шрифт:
«Волею», ответил Брунцвик.
«Так будем жить в дружбе. Я пропущу тебя через железные ворота в твою землю, освободи мою дочь, мою единственную Африку. Ее похитил змей и живет она у змея на острове Арапии — пустынное море, куда корабли не заходят, а живут одни змеи».
«Ты знаешь мое имя и имя моего отца, меня не пугает что говоришь о своей дочери. Обещай пропустить меня через железные ворота и я добуду тебе твою дочь».
«Даю верное слово!» сказал король.
Три дня угощают Брунцвика. Уж и в душу не лезет,
Брунцвик велел снарядить корабль, взял запасов на полгода, погрузил льва, и с провожатыми отплыл на остров Арапию.
Дорога без приключений, только очень пить хотелось и отпаивались лимоном, да мало действует: теплый, а льда, по тем местам, не достать ни за какие деньги. Кое-как добрались до Арапии.
Брунцвик сошел с корабля, привязал канатом к цепной тумбе и со львом направился к воротам. Тут и начались передряги.
Трое ворот, три заставы.
У первых ворот на серебряных цепях два зверя: с лица человек, туловище коня, а хвост свинячий — «манитрусы».
Они поднялись и встряхнулись и весь город содрогнулся. Не будь льва, мечом не одолеть было.
Покончив с манитрусами, идут дальше.
У вторых ворот их встречают два зверя: остророгие «кляты». Бьются кляты одним рогом, а другой на хребте лежит и когда рог ему сломишь, пустит в ход хребтовый и тут только держись, раненый беспощаден; и каковы они на земле, таковы и на воде сильны.
И опять лев, его зубы колки и пырее рога, и этих зверей посшибал Брунцвик.
Третьи ворота.
Два страшные зверя — «нимфодоры»: по шерсти медведь, зубы коня, рога копытчика, а челюсти — не одного, двух схапнет, не поморщится, нимфодоров все звери боятся.
Не без труда проскочили и эти ворота и попали в город.
Улицы украшены, не Прага, а и на Москве такого не увидишь и повсюду золото и серебро, горы навалены золотые и серебряные.
И когда Брунцвик вошел во дворец и проник в королевские палаты, его встретила Африка.
Все в ней было величественно, в волота отца, и поверх платья поясом до полу два змеиные хвоста: на рудом ярь.
— Кто ты и откуда пришел и как твое имя?
«Я, Брунцвик, королевич чешской земли, меня послал за тобой твой отец король Алем».
Она удивилась:
— Как ты сюда попал, разве звери спят?
«И долго будут спать».
— Так беги скорей, пока не проснулись. А отцу скажи, что я здорова.
«Быть мне живу или умереть, хорошо ли будет или худо, но без тебя я не уйду».
Она внимательно посмотрела на него.
— Правда? и поцеловала его.
Брунцвик почувствовал, как будто чем-то приторно-сладким, она помазала его по губам. «Змеиный поцелуй!» подумал он, и погладил ее.
— Я дам тебе перстень, сказала
И ему показалось, змеиные хвосты шевелятся, и стало страшно.
— Надень перстень!
И сама она горячий и влажный надела ему на палец. И сладкий яд он почувствовал на своих губах.
— Держись! крикнула она, твой час!
И что тут поднялось — зашатался пол и все передвинулось, буря ли, свист ли, все вместе — ползло, и падало с потолка, змеясь. И сквозь слекот и шлеп угрожающие дьявольские голоса.
И показался трехглавый змей-дракон.
Брунцвик взглянул, да это тот самый! — и змей узнал его.
«По твоей милости, воскликнул он, я трехглавый, а теперь покатится твоя башка. А вот и старый знакомый! И жалом змей показал на льва, этой матрешке без гривы бегать».
И он дыхнул огнем.
Но Брунцвик не дрогнул. И выхватив меч, метко ударил и с маху две головы счистил, а лев поднялся на задние лапы и, вскоча, задушил змея.
С Африкой вернулся Брунцвик к королю Алему. У Железных ворот встретил их король. И не знай, кому больше радовались: Африке, Брунцвику, льву.
Лев чего-то подозрительно забегал вперед и все обнюхивал.
«Хотим дочь нашу Африку дать тебе в жены!» сказал король.
И, не дожидаясь согласия, благословил Брунцвика и Африку всей своей десятилапой пятерней.
А у Брунцвика одно на уме: слово короля — пропустить через Железные ворота домой. Пробовал заговаривать, да у Алема один ответ: «погости, успеется!»
Подбиралась Африка к бесстрашному перстню: «у нее будет сохраннее». Но Брунцвик запрятал его в задний карман с «видом на жительство» и сговорной грамотой.
Лев сказать не может, но чего-то беспокоится, из комнаты на двор не погонишь, все около Брунцвика и в глаза засматривает.
Ее поцелуй медовый, ее втягивающий мурашечий подмах, но что странно: почему она никогда не снимет пояс — змеиные хвосты? И даже на ночь? Она говорит: «украшение».
«Разве тебе это мешает? Ведь и ты не расстаешься со своим мечом».
Ночью он вышел из спальни и попал не в тот чулан. Чулан оказался пустой и только в углу под тяжелой паутиной старинный меч. И не раздумывая вложил он его в свои ножны, а свой меч поставил на его место. Вернулся и лег. Думает, что бы это значило — непростой меч?
Африка проснулась.
«Какой это меч в чулане?» спросил он.
Она повернулась к нему змеиными хвостами и не отозвалась. А как увидела, что он спит, сейчас же в чулан — и заперла на двенадцать замков.