Тоомас Нипернаади

Гайлит Аугуст

– Не умрешь и оправишься!
– твердо ответил Нипернаади.
– Правда, недельки две тебе придется полежать.

– Пролежать две недели?
– взвыл старый Яак.
– а кто хлеб уберет?

– Что же, придется тебе помочь, - улыбнулся Нипернаади.
– я мужик крепкий, и на хуторе у меня почти все сделано. Но теперь не время рассуждать об этом. Надо побыстрее занести тебя в дом и перевязать раны. Ушиб ты получил изрядный.

– Умеет же человек прийти на хутор в нужное время!
– благодарно заметил Яак.

Нипернаади помог ему

подняться и повелительно крикнул:

– Люди, где вы, люди? Батраки, девушки, Яан, Лийз — куда вы запропастились? Идите скорей, помогите занести дядюшку Яака в дом. Разве не видите — здесь нужно спешная помощь и любое промедление может стоить человеку жизни? Скорей, скорей!

Из дома выбежал сын, Лийз перелезла через ограду, Кати так и осталась в воротах, а с поля возвратился Моормаа.

– Жив, жив еще отец мой?
– испуганно повторял Яан.
– Я ведь ничего не видел — как бык нанес смертельный удар, я сразу бросился на кровать и головой в подушку. Не мог я смотреть, как озлобленный зверь будет вытягивать кишки из моего папочки. И кто же обуздал этого зверя и привязал его?

– Я, - гордо сказал Нипернаади. А если бы и я спрятал голову под подушку, от дядюшки осталось бы только мокрое место. Но в решающую минуту я не растерялся, поставил быка на колени и привязал его.

– Правда, правда, это он!
– воскликнула Лийз.
– Я сама видела.

– Так и есть, - сказал старый Яак.
– Он спас мне жизнь, мой родственник!

– Теперь не до рассуждений, - прервал его Нипернаади.
– Отнесем дядюшку в постель, и я перевяжу ему раны. И о любезной сиделке я уже позаботился. У дядюшки должно быть все. Кати, где ты, Кати?!

Тут Кати, которая, не смея подойти, стояла в воротах, подбежала к ним.

– Это, значит, будет сиделка?
– спросил Яак и внимательно посмотрел на девушку.
– И она была с тобой?

– Теперь живо несите дядюшку в постель!
– распорядился Нипернаади.
– Неужели не видите, как он слабеет от чрезмерной потери крови?

Моормаа подхватил ноги, Яан — голову, Нипернаади и Лийз подсобляли, и общими усилиями хозяина внесли в дом.

– Теперь отправляйтесь по своим делам, - велел Нипернаади.
– Овес давно пора косить. Лийз тоже пойдет поможет, да и я потом подойду. А Кати присмотри за дядюшкой, они и скотину может обиходить.

– Верно, - обрадовался старый Яак, - работать надо так, будто ничего не случилось. А кати будет со мной и со скотиной.

– Может, нужно приготовить мазь для ран?
– предложил было Яан, уж очень ему не хотелось идти в поле.

– Не нужен здесь деготь, - сказал Нипернаади.
– Я промою раны водкой, йод на хуторе, думаю найдется, как и кусок чистого полотна. С этим я сам управлюсь.

– Может, все-таки пастор нужен или врач?
– не сдавался Яан.

– Ничего не нужно, я отвечаю и сам буду врачевать дядюшку, - отрезал Нипернаади.

Как только Яан, батрак и Лийз ушли, Нипернаади отослал Кати в хлев и принялся врачевать хозяина. Перевязал больному

рану, укрыл его одеялом, сам сел рядом, налил себе приличную порцию водки и сказал:

– Вот это, скажу я тебе, был поединок! Как господь Бог, творящий великую расправу, стоял ты перед быком, и бык дрожал перед тобой, словно телок. Никогда прежде не видал я столь бесстрашного человека — без тени страха подходит к быку и ни одна жилка не дрогнет.

– Ты нисколько не трусливей меня, - отвечал хозяин.
– И зовут тебя Нипернаади и ты, говоришь мне родня?

– Я в том родстве полной определенности не имею, - пояснил Нипернаади под водочку.
– Но покойная матушка говаривала, случится, мол, тебе, Тоомас, быть в Хярмасте, есть там хутор Хансуоя — мой хутор тоже зовется Хансуоя! Есть там хутор Хансуоя, так с хозяйкой того хутора мы родня. Зайди, взгляни — как живут родственники твоей матери. И еще говорила покойная матушка: «Хозяина того хутора зовут Яак Лыоке, а хозяйку — Мари Лыоке и сын у них есть, Яан зовут». Так вот и случилось — шел я мимо, дай, думаю, зайду, исполню волю покойной матушки.

– Вот оно как, вот, значит, как, - проговорил старый Яак.
– И в самое время пришел. Девушка-то с тобой?

– Да, девушка со мной, - ответил Нипернаади.
– Это очень бедная, но очень милая девушка. Ей только и надо, что за скотиной смотреть, быть хозяйкой на хуторе. Я и подумал — возьму-ка я ее хозяйкой на свой хутор. Но я еще не знаю, пойдет ли она в хозяйки ко мне в Хансуоя, я ей об этом пока не говорил.

– А почему не скажешь ей об этом?
– заинтересовался старый Яак.

– Не решаюсь, - ответил Нипернаади.
– У меня дома сердитый дядюшка, он сейчас наполовину хозяин моего Хансуоя. А приведу я девушку в дом, дядя может совсем озлиться. А ссоры я не хочу.

– Вон, выходит, как, - удивился старый хозяин.
– Твоя девушка мне нравится, тихая такая, застенчивая. Не будь у меня этой страшной раны, я бы сам попробовал с ней потолковать. Значит, скотинку любит и хочет стать хозяйкой. У моего Яана тоже есть жена, та ни скотину, ни работу крестьянскую не любит. Изо дня в день только и хнычет, чтоб ей зингеровскую машинку купили. Шить хочет, рукоделием заниматься, в хлев чуть не палкой приходится загонять.

– Мою Кати из хлева не вытащить!
– похвастался Нипернаади.
– Вот приведу ее к себе на хутор, это такое сокровище, вмиг разбогатеть можно, и порядок она любит, чистоту, опрятность, лени и безделья не выносит.

– А водки, наверное, совсем не потребляет?
– справился старый Яак.

– Ну ни капли, - отвечал Нипернаади.
– Когда кто другой пьет, так даже отворачивается.

– У моего Яана тоже есть жена, - сказал Яак, - ох, она горькую любит. Если сядешь за стол, а ей сразу не предложишь, Лийз сама выхватит бутылку и свое возьмет. Все норовит с мужиками вместе на ярмарку, на рынок, а скотину оставляет на божье попечение. Не выйдет из Лийз хозяйки. Если не женюсь, так и останется Хансуоя без хозяйки.