Трафальгар. Люди, сражение, шторм

Клейтон Тим

Затем Дюмануар приказал своим кораблям держаться ближе к ветру и начал движение к югу от основного места сражения. После битвы в Кадисе ходили слухи о том, что Вальдес сказал Дюмануару: "распоряжения адмирала приоритетнее ваших, а в сражении единственно правильным путем является тот, который ведет к боестолкновению с противником". Он направился прямо к «Сантисима-Тринидаду». Вполне вероятно, что «Райо» и «Св. Франциск Ассизский» пытались вернуться к центру сражения, но экипажи не справились с этой задачей, и корабли оказались среди фрегатов и других судов с подветренной стороны. Когда «Энтрепид», в конце концов, развернулся, Энферне проревел на резком провансальском диалекте, который он и его команда прекрасно понимали: "Lou capo sur lou «Bucentauro» —

Держать на «Буцентавр»"! Не теряя времени на замену фока, порванного бушпритом «Монблана», они последовали кратчайшим путем к «Буцентавру». Это был славный, но запоздалый поступок. Ему следовало бы раньше нарушить приказ своего непосредственного начальника.

К этому моменту «Нептун» и «Конкерор» сбили грот- и бизань-мачты «Буцентавра», которые упали вперед и на правый борт, накрыв разорванными парусами как раз те орудия, которые стреляли в сторону основных противников. Французы прикрепили флаг к оставшейся части грот-мачты и попытались освободиться от обломков, чтобы дать возможность стрелять из 36-фунтовых орудий нижней палубы. По мнению Уильяма Прингла Грина, сам «Конкерор» очередным залпом смел эти обломки с палубы француза. Считая схватку с «Буцентавром» делом законченным, «Нептун» двинулся вперед и присоединился к «Левиафану», расположившись справа по корме «Тринидада».

«Сантисима-Тринидад» уже получил несколько залпов от проходивших кораблей нельсоновской колонны, но подход «Нептуна» на незащищенную правую раковину создал непосредственную угрозу. Со своей позиции «Нептун» мог безжалостно поливать испанца продольным огнем, на который могли ответить лишь несколько орудий. Адмирал Сиснерос был уже ранен, также к нему внизу присоединились второй капитан Игнасио Олаете и старший офицер Хосе Сарториа. Как и во многих подобных битвах, большинство людей на квартердеке было выбито. Но бригадир Уриарте был все еще там, руководя сражением. Он отрепетовал сигнал Вильнёва номер пять, что побудило «Сан-Августин» развернуться и прийти на помощь. Так же поступил и «Герой», но с задержкой, так как его капитан, Жан-Батист Пулен, был убит и командование принял старший офицер Жан-Луи Конор, которому потребовалось определенное время для оценки ситуации.

Оба адмирала подвергались смертельной опасности, находясь в самой гуще схватки. Нельсон пошел на громадный, но рассчитанный риск. Он сравнивал воздействие слабого ветра и воздействие зыби; свое медленное продвижение — и работу французской артиллерии на качке; британское мастерство и дисциплину — и недостаток практики у французов; собственную незащищенность от огня противника — и моральное воздействие этим на подчиненных.

Его оппоненты имели четкое представление о плане битвы, но не успевали реагировать на неожиданные изменения. Обманными изменениями направления атаки Нельсон посеял неуверенность у своего противника. Его план «удивить и поразить» преуспел. Противник был в настоящем недоумении. Своими маневрами Нельсон выиграл достаточно времени для нанесения удара в центр строя Вильнёва и обеспечил отсутствие инициативы у противника на то время, пока не подойдут остальные британские корабли.

Для своей дивизии план Нельсона сработал достаточно эффективно, но ближе к арьергарду противника исход действий был менее определенным. Прорвав вражеский строй слишком далеко от концевого корабля, Коллингвуд схватил слишком большой кусок, чтобы его можно было успешно разжевать. Корабли, следовавшие за ним в непосредственной близости, оказались в опасности неравного боя до того, как подоспеют концевые корабли его колонны.

Глава 13

Невероятная ярость с обеих сторон

Пятым

кораблем в колонне Коллингвуда открыл огонь «Беллерофон». Он шел ведущим группы кораблей, оказавшихся ближе к хвосту Объединенного флота, и находился в четырехстах ярдах от корабля «Багама» под командованием Дионисио Алькала Галиано. При слабом ветре требовалось десять минут, чтобы преодолеть это расстояние.

Кэптен Джон Кук не собирался использовать свои орудия до того, как прорвет вражеский строй, но, оказавшись под обстрелом по меньшей мере четырех кораблей, он решил создать дымовую завесу. В двенадцать двадцать Джордж Сондерс передал распоряжение Уильяму Феарвезеру и его ребятам из команды «Победа или смерть» на нижней палубе. Затем своим широким норфолкским акцентом он стал отдавать привычные команды людям, испытавшим облегчение от того, что они наконец-то занялись делом. Команда корабля несла потери, и был серьезно поврежден такелаж.

Перед ними «Багама» плотно сомкнулась с «Альхесирасом», чтобы не дать британскому кораблю пройти по ее носу, поэтому Кук немного изменил курс так, чтобы пройти по ее корме. Когда «Беллерофон» наконец проскочил между «Багамой» и более удаленным «Монтаньесом», он открыл огонь сразу с обоих бортов. Корабль двигался так медленно, что, по словам лейтенанта Уильяма Камби, пока он находился в положении, позволяющим производить продольные залпы по корме «Багамы», "мы трижды выстрелили из наших карронад и по крайней мере дважды из всех длинных орудий левого борта".

«Беллерофон» был сравнительно легко вооружен, но его команда ветеранов обладала большим опытом, и его орудия обрушили на испанский корабль сокрушительный ливень металла. Боцман Томас Робинсон, рослый Питер Мак-Фарлейн и бывший белый раб Питер Янсен (обслуга 32-фунтовой баковой карронады) осыпали квартердек «Багамы» картечью, в результате чего Галиано был ранен в лицо и истекал кровью. На помощь ему поспешил старшина его шлюпки, давний семейный слуга, но Галиано отказался спускаться вниз, понимая, что в этом случае моральный дух экипажа может поколебаться. Где-то на «Багаме» раздался взрыв, который Камби принял за взрыв небольшой крюйт-камеры.

Положение кораблей дивизии Коллингвуда на 13:00

К счастью для «Беллерофона», этот взрыв и ранение капитана на время отвлекли внимание экипажа «Багамы». Как раз в тот момент, когда Джорди Уильям Фергюсон и его товарищи поворачивали штурвал «Беллерофона», чтобы повернуть влево для продолжения боя с «Багамой», они увидели сквозь дым брамселя другого корабля, возникшего перед ними справа по носу. Робинсон, Мак-Фарлейн и другие опытные баковые прыгнули от карронады к снастям, чтобы повернуть фока-рей к ветру и попытаться остановить корабль, но было уже слишком поздно. Уильям Камби успел только прочесть название «Эгль» на корме французского корабля, как они врезались в его левую раковину, "и наш фока-рей перепутался снастями с его грота-реем".

«Эгль» был гораздо выше, что давало его полуюту и спардеку преимущество над верхней палубой «Беллерофона», а ядра его 36-фунтовых орудий были тяжелее ядер 32-фунтовых орудий «Беллерофона». Кроме того, французский корабль имел более многочисленную команду, и на нем было много солдат, значительно превосходящих по численности восемьдесят морских пехотинцев «Беллерофона». Меткие стрелки вели огонь с марсов, а гренадеры бросали бомбы со спардека, когда началась очередная абордажная атака. Единственным преимуществом «Беллерофона» были опыт и дисциплина его экипажа, состоявшего из закаленных моряков. Большинство их были значительно старше среднего возраста, находились вместе на этом корабле уже четыре года, а ландсменов среди них насчитывалось не больше сотни.