Трафальгар. Люди, сражение, шторм

Клейтон Тим

«Темерер» также подвергался воздействию французских гранат, и одна из них попала в опасную близость от крюйт-камеры, но дежурившему у ее входа профосу удалось справиться с возникшим огнем и спасти корабль. На некоторое время «Темерер» также прекратил огонь, пока тушили пожар. Наконец Люка решил сдаться, но его флаг уже упал вместе с бизанью, и ему нечего было показать англичанам. Не имея возможности покинуть квартердек, он с трудом донес свое намерение до своих людей. Когда лейтенант Джон Уоллес с «Темерера» поднялся на борт «Редутабля», один из его морпехов был заколот штыком, прежде чем всем стало ясно, что бой окончен.

Нельсон слышал возгласы англичан, приветствовавших эту капитуляцию,

а в это время его легкие медленно наполнялись кровью. То, что происходило в кокпите [63] линейного корабля «Виктори», было записано тремя свидетелями, так что описание смерти героя стало самым подробным из всех описаний в истории Великобритании.

Нельсон всегда восхищался картиной Бенджамина Уэста «Смерть генерала Вульфа», героя Семилетней войны, погибшего в час победы при Квебеке. Нельсон даже встречался с этим художником в аббатстве Фонтхилл в Уилтшире в 1800 году и спросил его, почему он больше не написал ничего подобного. "Потому что, милорд, больше нет подобных сюжетов", — ответил Уэст. "Черт возьми! — сказал Нельсон, — я об этом и не подумал".

63

Кокпит («петушья яма») — мичманские жилые помещения, находившиеся на орлопдеке. В них по боевому расписанию корабельный хирург разворачивал операционную, куда сносили раненых.

Ни для кого не стало сюрпризом, что уже через несколько дней после того, как в Лондон пришло известие о смерти самого Нельсона, Уэст заключил сделку с гравером Джеймсом Хитом на изготовление гравюры с этой сценой. На создание столь подробных гравюр ушли годы, но после публикации они стали сенсационным бестселлером. Для достоверности Уэст сделал портретные зарисовки около тридцати офицеров, матросов и морских пехотинцев «Виктори». Но смерть героя он решил изобразить на квартердеке «Виктории», а не на переполненном, тускло освещенном орлопдеке, расположенном далеко внизу. Картина художника Артура Девиса для конкурирующего издания, на которой была изображена смерть Нельсона в том виде, как она произошла на самом деле, привела Уэста в ярость:

Вульф не должен умирать как простой солдат — под кустом, Нельсон тоже не должен быть изображен умирающим в мрачном трюме корабля, как больной в тюремной камере... Ни одного подростка не вдохновит изображение Нельсона, умирающего как обычный человек; его чувства должны быть пробуждены, а разум воспламенен великой и необычной сценой. Простое изложение фактов никогда не произведет такого эффекта.

Артур Девис работал в конкурирующем с Уэстом стиле, продвинув иллюзию документального реализма еще на одну ступень: он настолько точно передал положение Нельсона в момент его смерти, что в 1999 году его картина помогла смотрителю корабля-музея «Виктори» заново найти точное место на орлопдеке, где умер Нельсон. На взгляд XXI века, Девис был прав, а Уэст — нет. Но и Девис был не вполне прав: спокойствие, запечатленное на его картине, скрывает шумное смятение и страдания вокруг умирающего героя, как было в действительности.

Александр Скотт, капеллан «Виктори» и правая рука Нельсона, был нервным интеллектуалом, по темпераменту не подходившим для традиционного боевого поста капеллана в операционной, которую он называл "мясной бойней". Насмотревшись на ужасно изувеченных друзей, он потерял контроль над собой, кинулся вверх по скользким трапам, и, задыхаясь, добрался до квартердека как раз в тот момент, когда был смертельно ранен Нельсон. Сразу же прийдя в себя, он последовал за теми, кто нес адмирала вниз, на орлопдек. Внимание хирурга Битти, только что определившего, что секретарь капитана Харди, Томас Уиппл, мертв, несмотря на явное отсутствие каких-либо ран на его теле, привлек шепот, пронесшийся вокруг, что принесли тяжело раненного адмирала.

С помощью казначея Уолтера Берка Нельсона уложили на одну из мичманских коек рядом с бухтой каната по левому борту. Места, обычно предназначенные для раненых, были уже все заняты. "Мистер Битти, вы ничего уже не можете для меня сделать. Жить мне осталось недолго: спина прострелена насквозь", — сказал Нельсон. Ему был знаком аналогичный случай, которым занимался Битти год назад, и узнал в нем свои симптомы. Битти снял с него одежду и тщательно осмотрел. Осмотр подтвердил диагноз самого Нельсона: пуля действительно застряла в позвоночнике. Выходного отверстия не было. "Доктор, я же вам говорил. Доктор, меня больше нет, — сказал Нельсон, а затем, после небольшой паузы, добавил: — Я оставляю своей стране леди Гамильтон и приемную дочь Горацию как мое наследство". Он сказал, что почувствовал, как пуля пробила ему спину, что кровь хлынула ему в грудь и что он потерял всякую чувствительность в нижней части тела. Все это были симптомы, которые Битти и он обсуждали в предыдущем случае с хирургом.

Битти согласился с тем, что Нельсону уже ничем нельзя помочь, и оставил его с убитым горем Скоттом, а также с Вальтером Берком и его слугами Гаэтано Спедильо и Уильямом Шевалье.

По словам Скотта, Нельсон испытывал мучительную боль. Было невыносимо жарко и душно, тяжелые орудия «Виктори» с грохотом прокатывались и гремели выстрелами в пяти футах над головой. На его просьбы «Воздуха, воздуха» и «Пить, пить» они отвечали лимонадом, вином и водой. В периоды затишья Нельсон вместе со Скоттом читал короткие молитвы.

Южнее «Ройал-Суверен» и «Санта Анна», с чьего обмена залпами началось сражение, продолжали обстреливать друг друга и окружавшие их корабли. Молодой протеже Коллингвуда, Джордж Касл из Дарема, был потрясен, "увидев множество искалеченных храбрых моряков: одни с простреленными головами, другие с вывалившимися внутренностями лежали, задыхаясь, на палубе". На «Ройал-Суверене» погибли сорок семь человек и девяносто четыре были ранены. Нога Коллингвуда была сильно ушиблена обломком дерева, а то, что он принял за "ветер от пролетевшего ядра", повредило ему спину, слегка задев ее. Но в очередной раз превосходство в качестве огня британских пушек и карронад привело к тому, что в прямой дуэли Королевский флот нанес противнику больше повреждений. Потери на борту «Санта-Анны» почти вдвое превысили потери на «Ройал-Суверене», а адмирал Игнасио де Алава получил тяжелое ранение в голову.

Примерно в четырнадцать десять стрельба с «Санта-Анны» прекратилась, и многие на «Ройал-Суверене» решили, что она сдалась. Но вместо этого «Санта-Анна» прошла по носу «Ройал-Суверена» и накрыла его продольным огнем. «Ройал-Суверен» открыл ответный огонь орудиями правого борта. От мощного удара «Санта-Анна» содрогнулась, и ее фок- и грот-мачты завалились. В четырнадцать двадцать минут она сдалась. Почти в то же самое время упала и грот-мачта «Ройал-Суверена». Джордж Касл заметил, что "после падения мачт корабль так сильно накренился, что мы не могли стрелять с нижней палубы — вода была почти по колено глубиной". Единственным плюсом, по его словам, было то, что морская вода смыла кровь.

В момент своего триумфа Коллингвуд получил известие с «Виктори». К кораблю подошла шлюпка, и на его борт поднялся лейтенант Александр Хиллс. Он сообщил Коллингвуду, у которого была перевязана нога, что Нельсон ранен. Коллингвуд спросил, опасна ли рана Нельсона. Хиллс "колебался, потом сказал, что надеется, что нет; но я видел в его глазах судьбу моего друга, ибо его взгляд говорил то, что не мог произнести его язык".

Коллингвуд понял, что теперь ему, очевидно, придется взять командование эскадрой на себя. В пятнадцать часов он подал сигнал Генри Блэквуду на «Эвриал», чтобы тот подошел и взял «Ройал-Суверен» на буксир, поскольку его корабль был не в состоянии двигаться. Затем он послал Генри Блэквуда на борт «Санта-Анны» за адмиралом Алавой. Вскоре Блэквуд вернулся с капитаном Гардоки, который доставил ему шпагу Алавы и известие о том, что адмирал находится при смерти. Со свойственной ему гуманностью Коллингвуд отправил Гардоки обратно с поручением позаботиться об Алаве. Это был великодушный жест, о котором он впоследствии пожалел.

Громадный «Сантисима-Тринидад» был атакован британскими линейными кораблями «Нептун», «Агамемнон» и «Конкерор». Фримантл, умело маневрируя, поставил «Нептун» поперек кормы испанца и подверг его сокрушительному продольному огню. Капитан Ксавьер де Уриарте попытался набрать ход, чтобы вырваться из кольца британских кораблей, но к этому моменту британцы сосредоточили огонь на его такелаже. Во время этого обстрела адмирал Балтасар Сиснерос был ранен, и его унесли вниз. Артиллеристы «Нептуна» и «Конкерора» поддерживали темп стрельбы выше, чем получали ответ с «Сантисима-Тринидада», на котором к тому же было уже повреждено несколько орудий. Стреляя с выгодных позиций, они наносили врагу больше потерь, чем несли сами, хотя Уильям Бэдкок на «Нептуне» был встревожен, когда в удушливом дыму главной палубы рядом с ним один человек был убит и трое ранены. Как и на других кораблях, большинство погибших на «Нептуне» составляли опытные моряки, работавшие на квартердеке. Среди девяти человек, погибших в бою, был ветеран — помощник констапеля Эдвард Носуорти, который выжил в битве на Ниле и оставил на корабле сиротой своего маленького сына. Но он и его многонациональные сослуживцы показали одну из самых впечатляющих артиллерийских стрельб в британском флоте как из тяжелых орудий, так и 24-фунтовых карронад.