Трафальгар. Люди, сражение, шторм

Клейтон Тим

«Монтаньес» увалился под ветер. Несмотря на огонь «Ахилла» Ричарда Кинга, экипаж начал действовать, "поставив брамселя и грот-стаксель с целью увеличить скорость хода". При этом они стали приводиться к ветру, чтобы развернуться бортом к «Ахиллу». Но британский корабль проскочил мимо, обогнув их корму. «Монтаньесу» пришлось резко изменить направление движения и снова идти по ветру, чтобы избежать столкновения со «Свифтсюром» и «Аргонавтом».

Рассказ Гутьерреса более или менее правдиво отражает растерянность, которая вскоре широко распространилась по кораблям Объединенного флота. На «Монтаньесе» она усугубилась потерей старших офицеров — Франсиско Альседо и Антонио Кастаньоса. Капитан Альседо был убит, а Кастаньос тяжело ранен продольным огнем «Ахилла». Как и «Колосс», «Ахилл» был вооружен двенадцатью 32-фунтовыми карронадами и шестью 18-фунтовыми пушками,

а их стрелковый огонь, направленный на квартердек, был губительным. Через некоторое время лейтенант Мелитон Перес нашел Гутьерреса и сообщил ему, что теперь он командует кораблем.

Когда тот поднялся на палубу, то понял, что, продолжая идти по ветру, они ушли на некоторое расстояние под ветер от места сражения. Он отдал приказ "немедленно привестись к ветру с намерением заполнить ближайшую брешь в линии и вступить в бой". Но друзья и враги, включая британский «Ахилл», снова скрылись в дыму, и он счел небезопасным продолжать стрельбу, "чтобы не задеть собственные корабли".

«Ревендж» возглавлял еще один отряд британских кораблей, но оторвался от них вперед. Поскольку «Ревендж» шел слишком быстро, Коллингвуд подал сигнал капитану Роберту Мурсому, чтобы тот соблюдал место в строю пеленга. «Ревендж» шел медленно сходящимся, почти параллельным курсом с остатками обсервационной эскадры Гравины. Как и другие британские корабли, «Ревендж» находился под вражеским огнем некоторое время до того, как начал отвечать. На скудно освещенной нижней палубе Уильям Робинсон («Образина» Робинсон) вспоминал: "Многие из наших людей считали, что стрельба не должна быть односторонней, и им не терпелось ответить на комплименты лягушатников". Но капитан Роберт Мурсом, степенный житель Северного Йоркшира, высказал свои пожелания вполне определенно. "Нам понадобится вся наша мощь, когда мы подойдем вплотную, — сказал он. — Не обращайте внимания на их стрельбу. Выстрел карронады с квартердека будет вам сигналом открыть огонь. Я знаю, что вы выполните свой долг как истинные англичане".

Услышав в конце концов выстрел карронады, канониры тут же выстрелили из своих тяжелых орудий двойными ядрами. Мурсом набрал ход и взял курс на промежуток между «Сан-Ильдефонсо» и французским «Ашиллем». Но эти два корабля стали уменьшать расстояние между собой. Капитан «Ашилля» Луи Деньепор был моряком из Дьеппа, еще одним офицером, получившим свой статус благодаря революции. Его команда была готова к абордажу, и он шел вперед так близко, что утлегарь «Ашилля» проткнул и оторвал крюйсель «Ревенджа», когда Мурсом прорывался через вражескую линию. «Ашилль» пытался зажать «Ревендж» между собой и «Сан-Ильдефонсо», и он сделал бы это, если бы в решающий момент крюйсель и грот-марсель не были повреждены вражеским огнем. "Те корабли, которые мы привели в беспорядок, развернулись и попытались взять нас на абордаж, — вспоминал «Образина». — Один из них налетел бушпритом на наш полуют, причем на бушприте сидело несколько человек их команды, и на носовом такелаже две или три сотни человек были готовы последовать за ними; но они попали в ад".

Они действительно попали туда. «Ревендж» был самым хорошо вооруженным 74-пушечным кораблем британского флота. На главной палубе вместо обычных 18-фунтовых орудий стояли 24-фунтовые, на полубаке и квартердеке — шестнадцать 32-фунтовых карронад и шесть 18-фунтовых карронад на полуюте. Французы бросились на абордаж. "Наши морские пехотинцы, вооруженные стрелковым оружием, и карронады на полуюте, заряженные канистрами с картечью, так быстро сметали их, кого в воду, а кого на палубу, что они были рады убраться восвояси".

Но проблемы капитана Мурсома на этом не закончились. "Француз зашел мне под корму, и я вынужден был долгое время терпеть продольный огонь, не имея возможности отвечать, так как наши снасти были перебиты, и ветер был настолько слабым, что мы долгое время находились под их огнем, прежде чем смогли маневрировать". С другого борта его обстреливал «Сан-Ильдефонсо», угрожая абордажем. Вскоре он заметил, что к его подветренной раковине приближается трехпалубный корабль с флагом, который он принял за флаг адмирала Гравины.

Французский «Ашилль» продольным огнем вывел из строя три орудия «Ревенджа». В одном из случаев, по словам «Образины», "произошло то, что можно назвать

бойней, когда в один из портов нижней палубы попал залп, который убил и ранил почти всех, кто находился у орудия". Среди них был и корабельный сапожник, "который вносил радость в жизнь команды, потому что он был весельчаком среди своих, и какие бы обязанности ему ни поручали, его настроение облегчало повседневный труд". При стрельбе из пушки он "был настолько ошеломлен ударом по голове головой другого человека, что никто не сомневался, что он испустил дух". Британские моряки очищали палубы от своих мертвецов, поэтому сапожника стали выбрасывать "за борт без всяких церемоний, просто пропихивая его в орудийный порт". Но в тот момент, когда его собирались вытолкнуть, он начал брыкаться, и его поспешно затащили обратно. Он так быстро пришел в себя, что довел бой до конца. Впоследствии сапожник шутил: "Хорошо, что я научился танцевать, потому что если бы я не показал вам несколько своих па, когда вы собирались выбросить меня за борт, я был бы сейчас не здесь, а в полной безопасности в сундучке Дэви Джонса".

Там у него подобралась бы достаточно большая компания. Офицеры «Ашилля» быстро падали под британской картечью, которой осыпались верхние палубы. Карронада в очередной раз доказала свою эффективность и взяла тяжкую цену французской кровью. Сначала был смертельно ранен старший офицер Пьер Монталембер. Затем капитан Луи Деньепор получил попадание картечью в бедро, а второе попадание убило его на месте. С нижней палубы поднялся командовать кораблем суб-лейтенант Жан Жуан. Он продержался на квартердеке всего десять минут, после чего был ранен в грудь.

Это была долгая, тяжелая борьба, и прошло не менее получаса, прежде чем к кораблю приблизился какой-либо другой британский корабль. В конце концов с наветренной стороны подошел «Дефайенс» и вступил в бой с «Сан-Ильдефонсо», но в это же время с подветра показался трехдечник «Принц Астурийский». Сильно поврежденный «Ашилль», которым теперь командовал самый младший офицер, воспользовался этой возможностью и ретировался, скрывшись в дыму. «Принц Астурийский», испанский флагман, с его 114 тяжелыми орудиями, был более чем адекватной заменой.

Капеллан «Ревенджа» Джон Гринли вспоминал, что капитан Мурсом сказал подчиненным, что он "поступит так, как всегда поступал лорд Нельсон: подведет свой корабль к самому большому, к которому сможет подойти, а в остальном предоставить действовать своим людям. Те поддержали его тремя возгласами и сражались как львы". Они нуждались в таком наставлении. Хотя место Гринли было рядом с ранеными на орлопдеке, он периодически поднимался наверх, чтобы посмотреть, что происходит, хотя Мурсом дважды приказывал ему уйти. Однажды он "едва избежал несчастья: 42-фунтовый снаряд прошел в 6 дюймах от меня и полностью разбил бимс". Он обнаружил, что был "задет в двадцати местах осколками дерева, которые прошли близко от меня, но причинили лишь незначительные царапины". Там, наверху, как красочно выразился «Образина», "картечные выстрелы резвились и шалили довольно свободно, и им вторили одноглавые и двуглавые громовержцы". По его мнению, перекрестный огонь был настолько сильным, что противник, должно быть, повреждал и свои собственные корабли.

«Принц Астурийский» помешал «Дефайенсу» прорвать вражеский строй, но мичман Колин Кэмпбелл с «Дефайенса» считал его огонь довольно безвредным. Хотя он и нанес значительный ущерб такелажу британца, но убил только одного человека. Однако «Принц Астурийский» находился ближе к «Ревенджу», и, хотя его артиллерия прежде всего сосредоточилась на уничтожении рангоута и такелажа британского корабля, она также стреляла картечью для поражения живой силы противника.

"Бойня была страшная", — делился воспоминаниями капеллан. Согласно им, двадцать восемь человек были убиты и пятьдесят один ранен — сорок пять из них тяжело. Очень сильно пострадали моряки, перешедшие с «Центуриона» и составившие ядро экипажа «Ревенджа». "Все наши реи были прострелены, стеньги и мачты были ужасно помяты", а восемь ядер пронзили медь, которой была оббита подводная часть корпуса. Капитан Мурсом, по словам Гринли, несмотря на легкое ранение в щеку, не покинул палубу и "руководил своим кораблем так же спокойно, как будто находился за обеденным столом". Но вряд ли стоит удивляться тому, что Мурсом "не был уверен, что наш способ атаки был наилучшим из возможных". На этом этапе, между 13:30 и 14:00, почти все восемь кораблей дивизии Коллингвуда, прорвавшие строй противника, были изолированы и сильно потрепаны. Но дисциплина, вооружение, скорострельность и решительность спасли их.