Трагедия капитана Лигова

Вахов Анатолий Алексеевич

Северов уступил свое место у дверей Клементьеву, и тот увидел Тамару, а рядом с ней сыновей Алексея Ивановича. Смуглые лица мальчиков, сидевших рядом с молодой женщиной, были полны любопытства, а Геннадий даже приоткрыл рот. Мальчики с нетерпением ожидали, что же дальше. Но Тамара молчала, Геннадий не выдержал:

— Значит, у братьев был ключик от ларца? А ларец большой, больше этого дивана?

— Больше.

— И больше рояля? — недоверчиво спросил Ваня.

— Еще больше, больше, — улыбнулась

Тамара, поглаживая его по голове. — Больше дома, больше корабля, больше всего на свете.

— Ну, такого ларца не бывает, — разочарованно протянул Геннадий.

— Этот ларец — земля, — продолжала молодая женщина. — В земле лежат все сокровища, и их может добыть только тот, кто имеет к ним ключик.

— Ключик? — залился смехом Ваня и с трудом договорил: — Который землю открывает?

Геннадий не смеялся. Он сосредоточенно думал, сдвинув свои брови. От напряжения у мальчика даже морщинка собралась на лбу. Тамара выждала, пока Ваня успокоится, и продолжала:

— Долго не могли братья найти у себя ключика, о котором сказал им старик, всю одежду свою пересмотрели, все карманы обшарили, в каждый шов заглянули.

— И не нашли? — огорченно спросил Геннадий. — Так они и не стали богатыми и сильными?

— Нет, нашли, — кивнула Тамара. — Вернулись они домой и начали на земле, что осталась им от отца в наследство, работать. Один брат вспахал поле и собрал богатый урожай. Другой выкопал колодец и на дне его нашел золото. Хорошо зажили братья, стали счастливыми и сильными.

— Так, значит, они нашли ключик? — допытывался Геннадий.

— Конечно, нашли.

— Какой же он? — не унимался мальчик.

— О, он тоже большой, — весело улыбнулась Тамара, забывшая в этот момент об утренних огорчениях. — Этот ключик называется — труд, работа. Если человек хорошо, много и усердно трудится, он всегда добьется счастья. Вот и все!

— Расскажите еще! — в один голос запросили братья, но Тамара взглянула на дверь кабинета, и ее лицо залил густой румянец. Из кабинета выходили Северов, Лигов и ее муж. Алексей Иванович, хлопая в ладоши, говорил с улыбкой:

— Браво, браво! Еще никогда эти разбойники не сидели так смирно. Вы быстро их укротили, Тамара Владиславовна.

Молодая женщина сдержанно улыбнулась:

— Они такие внимательные.

Ребята стояли около нее, и Тамара, обняв малышей, ласково спросила:

— Мы будем хорошими друзьями, правда?

— Будем, будем! — закричали Геннадий и Иван, прижимаясь к ней.

Северов почувствовал боль, наблюдая за своими детьми. Как им нужна мать! Ведь они лишены самого дорого го, что может быть у человека в детстве, — матери, материнской ласки, заботы. Лигов уловил изменение в настроении друга и, догадавшись о его причине, шутливо сказал:

— Вы, Тамара Владиславовна, назначаетесь капитаном домашнего корабля.

А посему прошу вас принять его, произвести осмотр.

Он жестом дал ей дорогу в широкий коридор. Тамара Владиславовна покачала головой:

— Какая же из меня хозяйка…

— Вашим боцманом будет Мэйл, — все тем же торжественно-шутливым тоном продолжал Лигов и обратился к негру: — Ты согласен, Джо, быть на службе у миссис Клементьевой?

— О да… — ответил белозубой улыбкой Мэйл.

Дом был просторный, со вкусом обставленный, но запущенный, и Тамара уже стала про себя отмечать, что надо сделать в первую очередь, где что переставить. Лигов остановился около одной двери и, нажав на бронзовую, почерневшую от времени ручку, открыл ее. На всех повеяло застоялым воздухом нежилого и давно не проветриваемого помещения.

— Вот тут будет ваша спальня, — тихо проговорил Лигов, — если, конечно, понравится.

Тамара с восхищением осматривала комнату. Это был настоящий будуар, с чудесным трельяжем, зеркальным шкафом для платьев, широкой кроватью с резными спинками. Стены были затянуты золотистым шелком.

— Как хорошо! — проговорила Тамара, любуясь уютной спальней.

Но ее слов не слышал Лигов. Он смотрел на трельяж. Там стояли покрытые пылью флаконы с духами, коробки с пудрой, гребни и щетки — все лучших французских фирм… Ко всему этому ни разу не притронулась рука Марии. Эти стены не слышала ее голоса, шелеста ее платья. Лигов вспомнил, как он устраивал этот дом, обставлял эту спальню, готовя сюрприз Марии, Так она и не узнала о нем…

Из задумчивости его вывел Северов:

— А ну, марш назад, разбойники!

Он задержал сыновей, которые хотели прошмыгнуть в спальню. Лигов тряхнул головой, прогоняя тяжелые воспоминания;

— Рядом ваша комната, Георгий Георгиевич.

— Но мы же так стесним вас, — попытался возразить Дементьев, но Лигов остановил его печальной улыбкой:

— Дом большой. Для всех найдется место. А мне довольно кабинета.

В эту минуту Лигов казался совсем старым, измученным. Седые волосы заметно поредели, лицо — в глубоких морщинах. Особенно старили его глаза, печальные, тусклые, с застывшим в них навсегда горем. У Клементьева в сердце шевельнулась жалость к капитану, и чтобы отвлечь его, он воскликнул:

— Господа! Прошу вас сегодня на осмотр шхуны «Надежда». — Его мужественный голос прозвучал в запущенной спальне гулко и четко и словно разбудил остановившееся здесь несколько лет назад время.

— Закончим здесь… — Лигов притворил дверь спальни и внезапно побледнел. Рука его прижалась к груди. Он тяжело дышал. Казалось, еще мгновение — и Лигов потеряет сознание, упадет и сердце навсегда перестанет биться.

— Что с вами? — бросилась Тамара к капитану. — Вам плохо?