Трапеция
Шрифт:
небрежными замечаниями. А потом Марио – к еще большему изумлению Томми –
тронул его за плечо.
– Как тебе, Том? Давай возьмем машину и прокатимся в город. Пиво, сэндвичи…
Поедем?
– Надо предупредить родителей.
Надевая галстук и пиджак, Томми сказал матери, что они познакомились с
девушками и едут в город. Та выслушала с явным неодобрением, но промолчала.
Автомобиль Сантелли уже стоял в воротах. Томми сел на заднее сиденье с
одной
одноруких водителях.
– Как тебя зовут? – спросил Томми.
– Присцилла. А сестру – Хелен.
Их фамилиями она не озаботилась. Только прижалась теснее и обняла его за
пояс.
– Будем дружить.
Хелен показывала дорогу. Через некоторое время они остановились у
сомнительного вида заведения с оранжевой неоновой вывеской «ПИВО». Томми, вспомнив последний раз, когда пытался зайти в бар, напрягся, но Присцилла, словно почувствовав его колебания, сказала:
– Все в порядке, нас здесь знают… Никогда не задают лишних вопросов.
Внутри было шумно, людно и не особенно чисто. Они сидели на замусоленных
стульях, угощаясь пивом и гамбургерами. Вкус пива Томми не нравился, но он пил
и пытался поддерживать разговор. Присцилла рассказала, что ей восемнадцать, что они с сестрой работают на мельнице, и отец не разрешает им ходить на
свидания.
– Только мы все равно убегаем, – хихикала она. – И никогда не встречаемся с
теми, кого папа знает.
Покончив с пивом, Томми обнаружил, что говорить стало легче. Присцилла
охотно с ним болтала, и он чувствовал себя польщенным, изо всех сил желая, чтобы она не сравнивала его с Марио. Тот, красивый и разгоряченный, в своей
синей рубашке с распахнутым воротом, обнимал Хелен за плечи. Рассказывал
забавные истории, шутил… Томми ни разу не видел, чтобы Марио так себя вел с
чужаками.
Хотя откуда мне знать? Я ни разу не видел его с чужаками. До сегодняшнего дня.
Выпив еще по кружке, они вернулись в машину. Марио снова следовал указаниям
Хелен, и Томми не удивился, когда они остановились на пустынной аллее.
Присцилла льнула к нему с той минуты, как они отъехали от бара. Он подтянул
ее ближе, поцеловал, и она не стала протестовать.
С переднего сиденья доносились смешки, шепот, шуршание и приглушенный
смех.
– Скромный, да? – пробормотала Присцилла. – Люблю скромных мальчиков.
Лучше, чем жадные кобели.
В автомобиле она сделалась как-то красивее и теплее, мягкая под его ладонями
и губами. И она не останавливала его руки, как Маленькая Энн. Отрывочные
звуки с передних сидений казались
этого не осознавая, Томми чувствовал, что как бы стоит на распутье. Смесь
любопытства, неприязни и скрытого злорадства заводила. Он знал, что причины
происходящего неправильные, на мгновение заколебался, затем ощутил
сконфуженное облегчение: по крайней мере он не выдал своей в некотором
смысле ненормальности. В самый ответственный момент девушка хихикнула, и
Томми стало тошно. Чувствуя себя грязным, он возненавидел и ее, и себя – за то, что сделал. Если вот это – «нормально», то пошло оно к черту. Что он там
говорил? «Я бы не делал этого, если бы человек мне не нравился». Ага.
Знаменитое последнее слово.
Томми молчал, пока Присцилла поправляла задравшееся платье и расчесывала
волосы, дергая головой в конце каждого движения. Немного приведя одежду в
порядок, он упрекал себя за каждую минуту случившегося. Не стоило оно этого, черт подери, просто не стоило!
Спустя некоторое время к ним перегнулся Марио.
– Ну что, ребята, готовы ехать?
– Разумеется.
Томми хотелось убить парня за самодовольный тон, и он слышал эхо этого
желания в своем собственном голосе.
Присцилла взяла его руку – Томми терпеливо снес горячее влажное
прикосновение. Волосы Хелен были растрепаны на затылке. Томми раздражало, когда Присцилла причесывалась, но волосы ее сестры, взлохмаченные и мокрые
от пота, внушали ему отвращение. И воротник у нее был грязный.
Марио завел машину. Хелен заметила что-то насчет того, что у них есть по
девушке в каждом городе.
– По две, – весело поправил Марио.
– Останови там, за углом, – попросила Хелен, когда он свернул на указанную
улицу.
Послушавшись, парень подарил ей долгий поцелуй, и Томми, повинуясь
необходимости и условностям, последовал его примеру. Но все же он едва сумел
сдержать вздох облегчения, когда девушки вышли.
Проехав немного вдоль улицы, Марио снова затормозил.
– Перебирайся ко мне вперед.
– Хорошо, – Томми перелез на переднее сиденье.
Марио рассеянно улыбался в пространство, и Томми неприязненно спросил:
– Понравилось, да?
– Не особенно, – откликнулся парень с тем же сводящим с ума добродушием. – Но
я думал, тебе понравится.
А потом он вдруг вдавил педаль в пол, и они понеслись по темной улице, будто за
ними черти гнались.
– Будь они прокляты, будь прокляты все эти тупые курицы!