Трапеция
Шрифт:
ему практически все за то, что он сделал для Люсии в этом году. Пригласил ее
поработать с ним – не Папашу, не Анжело, а именно ее. Порой Джонни ведет
себя как полный мудак, но он может быть чертовски славным.
– Я думал, Люсии все это страшно надоело, – заметил Томми.
– Она и тебя облапошила? – Марио нежно улыбнулся. – Да она в лепешку
разобьется, чтобы номер получился хорошим. Вот почему поступок Джока был
таким достойным. Он ушел из семьи, прикидывается,
наплевать, но он единственный из нас, у кого хватило любезности на такой ход.
Люсия была величайшей, ты знаешь. И она об этом помнит, пусть даже и делает
вид, будто в голове у нее нет ничего, кроме опасений, как бы спагетти не остыло.
Марио прислонился к стене.
– Я помню день, когда до Люсии в полной мере дошло, что она больше никогда не
будет летать. Она не вылезала из больниц… гипс, операции, всякая фигня… Но
постепенно чудесным образом выздоровела. Притом что доктора в один голос
предрекали ей инвалидность на весь остаток жизни. Но ей стало лучше, она
вышла на манеж и даже репетировала с нами пару недель. Мы все видели, что
плечи задают ей жару, но она никогда не жаловалась. Иногда уходила наверх и
плакала, но вслух ничего не говорила. А однажды спустилась и спросила: «Все
плохо, Папаша?». Тот только качнул головой и ответил: «Шея твоя, cara». А она
возразила, что нет, шея как раз нас всех. И добавила: «А в этом году в номере все
трое детей». А потом – чтоб мне провалиться, Том! – я единственный раз в жизни
услышал, как моя мать выругалась. Она сказала: «Черт подери, я с таким же
успехом могла бы быть на костылях. За что мне все это?». Потом она вышла из
зала, и следующие три года ноги ее на паркете не было. Только в последние пару
лет она начала приходить посмотреть на детей. Всегда молча, без жалоб.
Только по мне, так уж лучше бы она жаловалась – нам было бы легче.
Марио со вздохом выпрямился.
– Ну, вроде как все. Отнесешь полотенца в стиральную машину?
Томми вскинул голову:
– Кто там на ступеньках?
В раздевалку вошел Анжело.
– Трейлер готов. Надо собирать что-то еще? Уверены? Хорошо, мы с Папашей
вечером все вынесем, – он окинул помещение взглядом. – Все прибрано… Значит, Люсии незачем будет сюда спускаться. На следующей неделе кто-нибудь вымоет
пол.
В холле к ним присоединилась Барбара.
– Марио, Люсия хочет, чтобы ты остался на ночь. Говорит, если уедешь к себе, придется утром задерживаться лишний час.
Марио пожал плечами.
– Без проблем. Только Эдди позвоню. Сдаю свою квартирку одному парню из
балетной школы…
–
– Вряд ли. Эдди Кено.
– Я его видела, – возразила Барбара. – Такой круглолицый, с темными кудрями, который танцевал Дроссельмейера в «Щелкунчике» в прошлом году?
Марио кивнул:
– Да, это Эд. Я так давно не видел, как вы ставите «Щелкунчика», что совсем
забыл, что он там участвует.
– О нем вся школа болтала… разве мистер Корт тебе не рассказывал? Поднялся
большой гам, потому что он хотел танцевать на пуантах – как Сергиев в Нью-
Йорке.
– Настолько хорошо я его не знаю, Барби, – нахмурился Марио.
Даже Томми видел, что на лице его явственно читается настоятельная просьба
оставить эту тему, но Барбара, не замечая, продолжала щебетать:
– Шуму было! Эдди заявил, что Нижинский танцевал в «Видении розы» именно
так, и что глупо не позволять такого мужчинам. А Корт ответил, что в его балете
только женщины танцуют на пуантах, – Барбара хихикнула. – Точнее, он
выразился: «В моем балете только настоящие женщины танцуют на пуантах».
– Ради бога, – напряженно перебил Анжело, – хватит уже про балет! Мэтт, если
тебе надо решить какие-то дела, я тебя отвезу и привезу обратно.
– Старый добрый Анжело, – фыркнул Марио. – Все еще следит за детьми. Он
вечно квохтал над нами в дороге… А перед отбытием поезда строил и считал по
головам.
Он положил ладонь Анжело на плечо.
– В любом случае спасибо, но у меня все с собой, а у Эдди есть ключ. Просто он
должен знать, что я больше не вернусь, если захочет воспользоваться квартирой
вечером.
– А какая разн… – начала было Барбара, потом опять хихикнула: – А, ты имеешь в
виду, если он решит привести туда девушку?
– Ага, – ответил Марио, – именно. Позвоню ему после ужина.
– Я нашла твои вторые кроссовки, Томми, – сказала Барбара. – Они были в конце
холла с обувью Клэя.
– Спасибо, Барби.
– Я буду по тебе скучать, – вздохнула она, шагая с ним по коридору. – Ходить в
кино с братцем так уныло. Будет убегать с этими сорванцами из начальной
школы. Хотела бы я поехать с вами. Лисс в моем возрасте уже ездила.
– Поговори с Люсией, – улыбнулся Анжело. – В этом сезоне уже поздно, но, может быть, в следующем.
– Тогда бы и Люсия вернулась на дорогу, – сказал Марио. – Пришлось бы ей ехать
присматривать за Барби. Спорим, она снова решила бы стать нашим
администратором?
– Не буду я спорить, – ответил Анжело. – Но если брать в расчет твое тройное