Трапеция
Шрифт:
– Конечно, – сказал Томми, и одиночество вдруг испарилось без следа.
– Смотрите, – позвала Барбара, указывая на синий язычок пламени, – цвет прямо
как у костюма Стеллы. А почему ты не выберешь какой-нибудь другой день, Марио? Так нечестно!
– Вы здесь уснули, что ли? – над их головами вспыхнул свет, приглушая
гипнотическую пульсацию огня, и в комнате появились Лисс и Джонни. – Что вы
делаете в такой темноте?
– С детьми сижу, – заулыбался Марио.
–
Пойдем прогуляемся, а? Хотела с тобой поговорить.
Марио, поколебавшись, встал.
– Хорошо, милая, прогуляемся и поболтаем. Где Стелла?
– Лулу уложила ее спать, – ответил Джонни. – Бедняжка совсем вымоталась.
Лулу даже не пустила меня зайти и пожелать ей спокойной ночи.
– Смотри, Джок, – чопорно предупредила Лисс. – Девочка в тебя влюблена. Если
ты еще не заметил.
Джонни нервно хохотнул.
– Да ладно тебе, мы просто приятели. Лулу решила поиграть в сваху и втянула
тебя?
– У меня просто есть глаза, – отозвалась Лисс. – Серьезно тебе говорю, Джок, в
цирке найдется кому за ней присмотреть? Шоу Муркока не намного лучше
ярмарки. Мало ли что случится…
– Лисс, дорогая, на дворе не средние века, – возразил Джонни. – Стелла большая
девочка. Тебе приятно было, когда Анжело и Лулу бегали за тобой каждую
минуту, чтобы убедиться, что ты… как бы это вежливее выразиться… блюдешь
свою чистоту?
– Другими словами, не суй нос в чужие дела, – заметила Лисс. – Я не стыжусь, что
меня воспитали в скромности. И для Дэвида это тоже многое значило. Если ты
собираешься на ней жениться, Джок…
– Черт, Лисс, ты еще хуже Люсии! – взорвался Джонни.
Она пожала плечами.
– Ладно, ладно, вы оба взрослые. Может, мне с ней поговорить?
– Только сунься, – Джонни сгреб Лисс за запястье, – и я тебе шею сверну.
– Прекрати, Джонни, – позвал Марио. – Пусти ее.
Джонни засмеялся.
– Как всегда объединились против меня. В чем дело, Лисс? Завидуешь? Уже
надоело торчать в Сан-Франциско, воспитывая ребенка?
Лисс издала странный смешок.
– Может быть, немножко.
Джонни вскинул голову.
– Эй, это все решает. Поехали с нами, Лисс. Будешь пасти Стеллу, спасать
нравственность и держаться подальше от всех Рензо.
Лисс криво усмехнулась.
– Не соблазняй меня.
И обняла его.
– Чудесного тебе сезона, Джок. Вам обоим.
– Постараемся, сестренка. Когда вернешься в Сан-Франциско, передавай привет
старине Марку. Господи, хотел бы я с ним повидаться. Так ему и скажи, –
Джонни поцеловал девушку в лоб
году хочу увидеть все трюки Стеллы в твоем исполнении. А если Папаша Тони не
научит тебя летать, а сам тебя весной научу.
Нерешительно улыбнувшись, Томми сказал:
– Хорошего года, Джонни.
– Тебе тоже, парень, – Джонни посерьезнел. – Эй, слушай, Томми, не
возражаешь, если я чуток поораторствую? Первый год или создаст тебя, или
сломает. Если будет плохо – не слишком унывай. Если повезет – не давай удаче
вскружить тебе голову.
Он хлопнул Томми по плечу.
– Видишь, Мэтт? Сам Папаша не дал бы лучшего совета.
– Ах, яблоко от яблони недалеко падает, – Марио положил обе руки брату на
плечи. – Черт возьми, Джок, хотел бы я, чтобы ты поехал с нами, а не с тем
паршивым шоу.
– Возможно, когда-нибудь. А ты, Мэтт, не убейся, когда будешь изобретать три с
половиной сальто, ладно?
Он обхватил Марио за шею, и братья – к удивлению и некоторому смущению
Томми – поцеловали друг друга в губы.
Томми никогда не видел, как целуются взрослые мужчины. Отец в последний раз
целовал его, когда он был совсем крошкой.
Зевнув, Джонни потер глаза.
– Пойду я уже наверх. Завтра весь день за рулем.
Он пошел по ступенькам, а Марио сказал:
– Дети, вы тоже идите спать. Том, я заберу тебя ранним утром. Пойдем, Лисс, одевайся. Погуляем по кварталу и поговорим.
Джонни и Барбара ушли, а Томми, задержавшись, услышал голоса в холле.
– Послушай, Мэтт, приезжай к нам и поучись в Беркли в следующем году. Можешь
пожить с нами. Дэйв не против.
– Зато я против.
– Ну, Мэтт, прекрати!
– В любом случае, милая, как ты себе это представляешь? Я не освобожусь до
октября, а потом опять…
– Что-то отработаешь, а на осенний семестр запишешься досрочно… Люди так
делают.
– Ты знаешь, что там случилось.
– Мэтт, ты себя прямо Аль Капоне каким-то выставляешь. Тебе дали всего три
месяца условно. Возвращайся, вот увидишь, не будет никакого шума…
– Так, раз уж ты собралась говорить об этом здесь, – сердито перебил Марио, –
то хоть голос приглуши!
Услышав хлопок двери, Томми, озадаченный и несколько расстроенный, поспешил вверх по лестнице.
На следующее утро было еще темно, когда Томми услышал в коридоре шаги и
голоса. Он знал: это Стелла и Джонни пришли попрощаться. Потом была беготня
по лестнице, далекий запах кофе и затихающее ворчание MG. Томми не вышел из